– Ну конечно! – скептически фыркнула она, разворачиваясь к нему. – А то, что вы часто снимаете в практически недоступных местах, где порой и люди раньше не ходили, ты забыл упомянуть. И что получил награду за цикл этих фильмов как автор и был выдвинут на премию «Белый квадрат» как оператор в номинации «За вклад в операторское искусство», тоже скромненько умолчал. И то, что тебя считают самым уникальным оператором современного кинематографа и статьи о тебе пишут всякие, ты тоже постеснялся упомянуть.

– Да ладно, – усмехнулся Красноярцев, закрывая шкаф, в который убрал ее и свой пуховики. – Ты вон как хорошо осведомлена, что хвастаться.

– Лишний раз похвастаться творческому человеку не повредит, – назидала Алиса.

– Ты вот лучше скажи, – обняв ее вытянутыми руками, спросил Ярый, – тебе мои фильмы-то нравятся? То, что ты их воспринимаешь как свое личное видение, это я уже понял. Но нравятся ли они тебе, ты так и не сказала.

– Нет, – честно призналась Алиса, глядя ему в глаза.

– Нет? – поразился Красноярцев, почувствовав сильное, как резкий удар, болезненное разочарование.

– Нет, – твердо повторила она и даже головой отрицательно покачала, продолжая смотреть ему в глаза. – Они мне не нравятся. Они вызывают во мне такое сильное чувство восторга, до мурашек колких по телу, иногда даже до слез, и какую-то духовную радость, потрясение. Каждый раз, смотря твои работы, я полностью погружаюсь в них, для меня это как эффект присутствия. Я же объясняла. Так что нет, мне твои фильмы не нравятся, – повторила она строгим тоном.

А Красноярцев вздохнул глубоко, задержал воздух, выдохнул, притянул девушку к себе и обнял ее, испытывая такое невероятное облегчение, и радость, и нежность к ней, и…

– Ну, чего вы тут застыли? – строго спросила Маргарита Леонидовна, выходя в прихожую. – Обниматься на холоде надумали. Мы уж вас ждем-пождем, чаек накрыли в гостиной, а вы вошли да пропали. Идемте скорей.

– Есть все-таки свои прелести в большой семье, – философски заметила Алиса, глядя вслед вышедшей Маргарите Леонидовне.

– Какие? – хмыкнул Красноярцев.

– Замерзнуть не дадут точно.


Красноярцев снова завис в Останкине, монтируя и озвучивая свой фильм, порой засиживаясь до глубокой ночи, Алиса приезжала в город и оставалась там на несколько дней, ухаживая за заработавшимся мужем – встречая ужинами и готовя разнообразные закуски с собой на перекус в течение дня ему и всему коллективу, с которым он работал. И честно призналась Алексею, что балует его тут с умыслом и расчетом, проще говоря, с последующим вымогательством.

– Каким? – весело поинтересовался Алексей.

– Хочу тебя умаслить и уговорить посетить курсы будущих отцов.

– Э-э-э… – протянул Ярый без энтузиазма.

– Я понимаю, что тебе это как нож вострый по всем жизненно важным органам, но хотя бы на два главных занятия сходи, на которых покажут основные моменты.

Уговорила. И умирала, давясь смехом, наблюдая неподдельный ужас и красноречивое выражение лица Красноярцева, когда преподаватель учила его, как правильно держать ребенка, демонстрируя это на манекене, один в один имитирующем живого младенца. А потом заставляла Ярого ходить по комнате, прижимая осторожно манекен к плечу, в ожидании младенческой отрыжки, а еще пеленание и смена памперсов…

Бедный Красноярцев, как он не сбежал и все это выдержал – подвиг чистой воды!

– Ты весь вспотел, – проявила наигранно преувеличенную заботу Алиса, когда они вышли с занятий, протягивая ему носовой платок.

– Да ну на хрен! – просипел мужчина, доведенный до предела терпения, и, уже не соображая, схватил платок и вытер лоб. – Наша что, будет такой же маленькой?!

– Ну, большой она не будет точно, – пообещала ему Алиса.

– О господи! – простонал безнадежно Ярый и попросил умоляющим тоном: – Вы лучше с ней сами, а я подожду, пока подрастет!

– Не боись, Красноярцев! – не удержалась и рассмеялась Алиса. – Мы тебя поставим на смену памперсов, это самое безопасное занятие с младенцем!

– О-о нет! – промычал он и повторил требование: – Сами! Вам привычно, вы умеете! А мне сегодня вполне хватило! На нашем ребенке экспериментировать не хочу! – и проорал задушенно: – Я этот муляж с ручками-ножками два раза чуть не уронил!

– Ну не уронил же, – резонно заметила Алиса и пообещала: – Прорвемся!

Но не пробыв и двух недель дома, Алексей неожиданно собрался снова уезжать.

– Это не надолго, – объяснял он извиняющимся тоном. – Дней на пять, ну семь максимум! Надо кое-что доснять.

– Надо, так езжай, – поддержала его Алиса. – Никаких проблем. Я понимаю, процесс творческий.

– Да будь он неладен! – искренне ругнулся Красноярцев. – Мне совсем не хочется уезжать теперь, когда тебе скоро рожать.

– Через три недели, – напомнила ему Алиса и обняла, успокаивая: – Ты успеешь.

– Успею, – пообещал он и поцеловал жену в лоб.

Они долго обсуждали всем домашним коллективом, стоит ли Алексею присутствовать на родах, как нынче стало модно и заведено чуть ли не поголовно, и большинством голосов решили, что стоит, но только в ограниченном варианте – то есть до того момента, пока не начнется непосредственно сам процесс появления ребенка. А так находиться рядом – не отходить от жены все время, пока схватки и ожидание, успокаивать, поддерживать, ля-ля, тополя, как и положено заботливому мужу.

Ладно. Заботливый муж уехал и звонил по нескольку раз в день.

Но завис-таки в той командировке, обещанные пять дней начали превращаться в семь, потом в десять, а потом в «наверное, завтра-послезавтра».

А время себе тикало неумолимо, и приближались не только роды, но и Новый год – декабрь уж на дворе вовсю!

Алиса поехала в Москву на очередной прием у врача перед родами и, выслушав уверение, что все у них с малышкой замечательно обстоит и идет по плану, как и положено, решила остаться на денек-другой в Москве, отправив водителя Федора Петровича домой.

– А что вам со мной тут оставаться, – уверяла она его. – Мне по магазинам походить надо. Последние подарки и покупки перед Новым годом докупить, а ездить я не собираюсь, тут до нужных мне магазинов пешком везде спокойно дойти. А вы приедете послезавтра за мной. Я позвоню.

Так и решили.

Хотя бабульки ее изворчались все – куда ехать собралась, снег обещали, что ей там ходить, да одной оставаться, когда срок близко, а ежели случись чего? И вот названивали одна за одной, беспокоясь, а Алиса терпеливо успокаивала, как могла.

Ну и накликали!

Утром она почувствовала тянущую боль в спине, и маетно как-то во всем теле стало, что даже и йогой не занималась. Побродила по квартире, прислушиваясь к себе – вроде ничего, нормальное самочувствие, ну спина болит, так ей положено болеть на таком сроке.

Нормально и нормально – решила, собралась и пошла в магазин, осталось-то всего пару задуманных подарков купить, Зоечке и Красноярцеву, и уже можно спокойно рожать и встречать Новый год. По магазину она бродила недолго: купила то, что хотела для Зоечки, а за вторым подарком надо бы в специальный магазин ехать, но лучше в другой день.

Алиса зашла еще за продуктами и вернулась домой. Приготовила себе обед, поела, подумала и приготовила еще и ужин.

Когда прихватила первая, не очень сильная схватка, тут-то Алиса и поняла, что «началось в колхозе утро». И зачем она приперлась в эту Москву и теперь одна тут в квартире застряла? А?

А с другой стороны, успокоила себя Алиса, застряла бы она не одна, а со всем Ковчегом в «Комсоставе», что лучше было бы? Тут хоть до роддома добраться можно, а из поселка большой вопрос. Да еще домашние в такую бы панику впали, что неизвестно, чем бы ей там заниматься пришлось: рожать или всех успокаивать – у одного сердце, у другой гипертония, у третьей еще что-нибудь! Хорошо, что в Москве.

Она посмотрела в окно – обещанный снег пошел, но спокойно, значит, все в порядке! Торопиться не будем, сколько там еще до сильных схваток – несколько часов, ну так лучше же дома, чем в больнице. Правда? Правда!

И Алиса позвонила по скайпу папе.

Виктор Маркович почти сразу ответил, показавшись на экране компьютера, словно ждал этого ее звонка.

– Привет, дочь, – улыбнулся он и спросил: – Рожать собралась?

Задавать глупые, непродуктивные вопросы типа: откуда ты знаешь или как догадался, Алиса перестала еще лет в тринадцать.

– Собралась, – вздохнула она и призналась: – Пап, мне страшно. Очень.

И рассказала, как и почему оказалась одна в квартире, а он подумал, посмотрел на нее и одновременно вроде как куда-то в себя, в свое пространство, потом улыбнулся и твердо заявил:

– Все будет хорошо, Алиса. Все получится замечательно, ребенок родится хорошо и правильно, не сомневайся. Включи и пой мантру гармонизации «Гаятри», и тебе полезно, и ребенку, помедитируй, успокаивая боль.

Он отошел, а его место у экрана заняли мама и бабушка, тоже принявшиеся успокаивать Алису и что-то там ободряющее говорить, потом они ушли по делам, вернулся папа, дал еще несколько советов, повторил, что все получится нужным и правильным образом, и отключился, благословив и пожелав удачи.

Алиса включила запись мантры «Гаятри» погромче и принялась подпевать и расхаживать по квартире, делала легкие асаны для облегчения родов, пережидая очередные схватки, засекая время между ними и подпевая в эти моменты во все горло.

И периодически отвечала на звонки домочадцев, именно сегодня решивших каждый и по нескольку раз с ней поговорить. Достали они ее так, что Алиса быстро подрастеряла все свое равновесие и спокойствие. Но пришлось только уверять, что она дома и никуда сегодня не пойдет, а совсем скоро вообще спать ляжет!

И во время очередного такого разговора с Зоечкой Алиса подошла к окну кухни, посмотрела на улицу… и замолчала на полуслове.

Снег не просто усилился, он валил огромными хлопьями сплошным белым одеялом! Она застыла в стопоре, когда увидела и осознала, чем лично ей грозит этот снегопад! И не слышала, что там кричит в трубку Зоечка, пытаясь дозваться ее – смотрела, как снег погребает под собой стоящие во дворе машины, деревья и кусты и весь мир.

– …у тебя?! – услышала Алиса, как очнулась, встревоженный до невозможности голос Зоечки из трубки.

– А, нет, нет! – прижала она телефон в уху. – Это я отвлеклась, извини. Что ты сказала?

– Я говорю, ты телевизор, как всегда, не смотришь, а там показывают, что Москву накрыло страшным циклоном и засыпает снегом. У тебя там идет?

– Идет, идет, – усмехнулась невесело Алиса и почувствовала приближение очередной схватки. – А у вас? – спросила она.

– У нас идет, но нормально, не бешено пока. Ты уж на улицу не ходи, – уговаривала Зоечка.

– Это я тебе железно обещаю, – согнулась пополам от боли Алиса и поспешила попрощаться: – Зоечка, ты контингент там успокой и скажи, чтобы перестали мне звонить каждые пять минут. У меня все в порядке, я в домике, в безопасности и собираюсь отдыхать и книжку читать.

– Ну, ладно, ладно, – примирительно уговаривала Зоечка, – это ж мы от беспокойства чрезмерного.

– Поменьше этого самого беспокойства будет в самый раз, – почти прохрипела Алиса и поспешила попрощаться.

Схватки учащались, становясь все более продолжительными по времени, и она решила, что не стоит ждать наступления родов. Пожалуй, ей все-таки будет спокойней в роддоме под присмотром специалистов, и позвонила в «Скорую помощь».

Вызов у нее приняли, но диспетчер голосом, полным искреннего сочувствия, предупредила:

– Вы знаете, сейчас пробки и бригада может добираться до вас долго, я дам номер вашего сотового доктору «Скорой», он будет вам периодически звонить, – и предупредила: – Да! Не пытайтесь сами доехать ни в коем случае! В метро вам никак нельзя, а в машине точно застрянете! Ждите, может, и успеют подъехать.

Привет с поцелуем это называется!

Алиса включила новостной канал и через пять минут поняла, что никакая «Скорая помощь» до нее не доедет и вообще никто до нее не доедет сегодня!

Москва стояла! Вся и наглухо!!

Снег шел такой дикой интенсивности, которую не помнили даже старожилы, буквально за час засыпав все, что только можно, – машины просто не двигались в пробках!

«Так!» – cказала Алиса себе мысленно и повторила вслух:

– Так! Значит, рожать придется самой!! – и спросила обманчиво мирным голоском у пространства: – Как это будет по-русски? Твою мать? – и проорала: – Твою ж, блин, мать!! – и тут же принялась успокаивать себя: – Тихо, тихо, Алиса Викторовна! Папа сказал, все будет хорошо, все правильно будет, значит, будет хорошо!

И чтобы не думать о самом страшном и как-то затолкать панику и ужас, усиливающиеся в ней с каждой новой схваткой, Алиса принялась готовиться к родам, стараясь вспомнить все уроки для беременных, которые посещала, и все самое важное.

И для начала… решила помедитировать, как и советовал папа, мысленно отгородившись, отодвинувшись от боли.