— А он?

Я сидела, стараясь не зависнуть с открытым ртом. Жизнь Машки представлялась мне занимательным сериалом, потому что казалась фантастической. Я бы никогда не смогла сбежать из дома. Поступить в универ. Где–то на что–то жить до этого поступления. Не бояться.

Ещё и выкрутиться из лап бандитов!

— А он сказал, что такие девочки вообще на вес золота и посоветовал мне прийти на следующий день, в пятницу, в приличной одежде и со скромным макияжем. Денег у меня не было даже на вход, я‑то и до этого ходила по клубам только в халявные дни, так что он провёл меня по блату. И это, наверное, был первый в жизни случай, когда мужчина мне помог просто так.

— И? Машка, не томи. Я сейчас умру от любопытства.

— Ты вон сырок кушай, маслинки. Всё настоящее, иноземное.

— Ай, ну их. Продолжай!

— Пятница, клуб забит под завязку, долбит музыка. Мне страшно. Пашка, это бармен тот, тащит меня куда–то наверх. Говорит, что дежурит в випе. В тот вечер он усадил меня за бар и велел быть приличной скромной девочкой. Признаюсь, чего я только не передумала, даже мелькала мыслишка, что меня продадут сейчас какому–нибудь извращенцу.

— Я тоже об этом подумала! Жутко!

— Но я просто пила воду и сок, болтала с Пашей и дёргалась от любого постороннего внимания. А мужчины подходили, как ты понимаешь. Я тогда была не столь ухоженной леди, конечно, но осанка, спасибо танцам, молодость и симпатичная мордашка творили чудеса.

— И что? Ничего?

— Не-а. Мы просто болтали с Пашей, он мне объяснил, что нужно сперва примелькаться и самой присмотреться. Все заинтересованные так или иначе уточнят у него, что за девушка сидела рядом, пила литрами халявный сок и шугалась крутых мужиков.

Машка хохотнула и сделала ещё глоток, а затем и вовсе убежала в кухню и притащила тарелку ароматной пасты, украшенной листиком базилика.

— Я притащила тебе из Италии! Ешь давай! А то когда ты ещё выберешься в отпуск теперь.

— Пасту? — Я не поверила своим глазам.

— Нет, есть и другие подарки, но мне кажется, это забавнее. Кусочек настоящей Италии. Правда, разогретая. Я везла в термосумке в багаже. В аэропорту, наверное, подумали, что я ненормальная. Но пропустили.

Мои губы растянулись до ушей. Надо же было придумать такое!

— Маша! — от избытка чувств не могла связать слова в предложения. — Супер! Так круто! Я всегда мечтала попробовать настоящую пасту. Не знаю, почему, вряд ли она сильно отличается от правильно приготовленной домашней, но всё равно.

— Я притащила ещё пиццу, но она тебя не дождалась. Нефиг телефоны забывать дома!

— Мы обязательно слетаем с тобой в Италию и поедим пиццу в самой классной пиццерии! — восторженно заявила я. — Ты продолжай, а я буду есть. Нет, ну надо же! Паста из самого Рима!

— В общем, он–то и рассказал мне основы общения с мужчинами. Сказал, что если я хочу найти мужа или постоянного партнёра из элиты, а не мужика на ночь, не стоит вести себя как дешёвка. Ну, это намёк на джинсовое платье! — хохотнула она. — Я пару раз ещё пришла, посидела под его контролем, в безопасности, так сказать, а затем появился мой принц из сказки. — Машка поджала губы. — Сказка была роскошной, длилась несколько лет, но закончилась. Бонусов, конечно, много, но и минусы есть. Я, оказывается, всё та же наивная дурочка, ещё и влюблённая в бывшего.

— Выходит, Виктор у тебя третий мужчина? — уточнила я, не справившись с любопытством. Хорошо, мы пьём вино, можно себе позволить некоторую вольность.

— Ага, — легко согласилась она. - Хотя Стаса, наверное, можно даже не считать, так что второй.

А я окончательно обалдела.

Она казалась такой уверенной в себе, свободной и раскованной, будто парней вроде Стасика ест на завтрак. А вон, как обернулось.

— Дело не в количестве партнёров, Рит. Своё тело нужно беречь и уважать. Стасик твой, конечно, ошибка. А с другой стороны, и нет. Мы ведь с тобой познакомились!

Мы в очередной раз столкнули бокалы, рассмеялись и обнялись от глубины чувств. О своих делах я рассказывала уже заплетающимся языком, а Машка осоловело моргала, но поддакивала.

— Паажди, то есть он психанул, когда ты не взяла телефон и купил твою контору со всеми потрохами? — Хлопала глазами Мария.

— Ага.

— Он бесится, что ты пытаешься остаться самостоятельной, — в два счёта раскусила Свята подруга. — Дико бесится. Продолжай в том же духе и, может, твоя сказка закончится как положено — свадьбой и детишками. Он сто процентов, нет, двести процентов, начал в тебя влюбляться. Все эти спонтанные покупки компаний — это как сожрать половину торта, разругавшись с любимым, я тебе точно говорю.

— Я стараюсь даже не думать об этом. Лучше изначально не прикипать.

— Это да. Это ты молодец. Влюбиться — это мы, девочки, всегда рады, а вот уберечь себя — не всегда выходит. Или всегда не выходит?

На этом наш разговор закончился. Мы обе отключились. Машка — от алкоголя. Я — немножко от вина, но больше от горячей пасты с острым томатным соусом с баклажанами и говяжьими фрикадельками. Пища богов! Тяжеловато на ночь, но божественно.

Я всегда была чрезвычайно ответственной, но на утро готова была пойти на что угодно, например, на обман, платную скорую с сигнальным листом или что–нибудь ещё, но только не на работу.

Однако мысль о передаче дел, возможных кадровых перестановках и даже увольнении заставили отлепиться от мягких диванных подушек и пойти в ванную.

Машку будить не стала, хоть и пришлось позаимствовать у неё одно из простеньких трикотажных платьев. После вчерашнего дебоша моя одежда была мятой и запятнанной. Радовало, что в нас не включился режим «шальная императрица» и мы не очнулись где–нибудь на Багамах без паспортов и памяти.

На работу приехала первой, что случалось в последнее время не так часто. Привычно запустила кофемашину и организовала себе чашку американо, проветрила помещение и лишь затем села за рабочий стол.

Что–то было не так.

Странное, неприятное ощущение. Будто я не на своём месте.

Покрутилась–повертелась на стуле, затем нажала педаль регулировки высоты и подстроила его под себя. Определённо секретарь Святослава, Глеб, не терял времени даром и приказал службе безопасности Драгомирована изучить все рабочие проекты, а возможно, и личностей, их выполняющих.

Проверила, всё ли на месте в ящиках рабочего стола, замерев про себя в ужасе. Со всеми событиями позабыла, что вчера утром принесла в офис драгоценности и спрятала их под никому не нужными документами за пару прошлых лет в нижнем ящике! Это показалось более надёжным вариантом, чем носить их в сумке или хранить в арендованной квартире!

Сердце тревожно забилось, во рту пересохло. Упала на колени, открыла ящик, дрожащими руками подняла стопку бумаги.

В голове болезненно пульсировала мысль: «Ты сама виновата! Сама! Сама! Сама!»

Однако моё волнение оказалось напрасным. Украшения лежали там, где я их оставила. Да и разве могло быть по–другому? На Драгомирова работают лучшие люди. Вряд ли бы они посмели украсть его же подарки у его действующей любовницы. В том, что кто–то из них не имеет обо мне представления или сомневается в характере наших со Святославом отношений, очень сомневалась, даже уверена в обратном.

Выдохнула.

В этот момент дверь открылась и я услышала голоса Зины и Галины Степановны. Зина нервничала, заискивающим тоном спрашивала, останется ли она работать в компании.

— Я откуда знаю? — раздражённо отвечала ей наша начальник отдела.

— Галина Степановна, но я ведь ничего такого не делала.

— Это покажет проверка, — ехидно не согласилась Галина Степановна. — Наше дело сейчас — увильнуть от ответственности в случае чего.

— Может, вы всё–таки замолвите за меня словечко, Галина Степановна? Если вдруг, не дай, конечно, Бог, вас уволят, я бы спустя время, когда контроль ослабнет, взяла бы вас заместителем.

Я закатила глаза. Лесть — это, конечно, в большинстве случаев замечательный способ продвижения по карьерной лестнице, но она должна быть не такой бестолковой.

Тихонько поднялась и села на стул. За большим монитором коллеги меня не видели, да и начальница уже спряталась за своим компьютером, а Зина и вовсе стояла ко мне спиной.

— Зина, иди работай! — недовольно фыркнула на неё наша предводительница. — Рабочий день никто не отменял. Дольше просидим — больше получим при увольнении.

Меня они заметили только спустя время, я же полностью погрузилась в работу и лишь машинально кивала входящим в кабинет коллегам, пропустив реакцию Галины Степановны и Зины, когда они сообразили, что их разговор был подслушан.

К обеду утреннее напряжение ослабло, и дружный женский коллектив, он же серпентарий, удалился в столовую, не стесняясь обсуждая моё странное поведение.

Мне было не до них. Идея с увольнением не отпускала, поэтому я судорожно заканчивала все проекты, проверяла документацию, отправляла запросы в бухгалтерию, писала задерживающим оплату клиентам и торопила их. Мне нужно было получить все свои премии при действующем руководстве. Мало ли, как всё изменится. Зная немного Святослава, не сомневалась, что изменения будут кардинальными, жесткими и мгновенными.

После писем не поленилась, ещё обзвонила клиентов, попросила подписать акты сдачи–приёмки и направить как можно скорее, в том числе дослать почтой.

Видимо, было что–то в моём голосе, что часто вредные и ленивые заказчики пошли навстречу и до конца дня я получила желаемое. Мистика! Такое бывает раз в жизни, наверное.

К окончанию трудового дня у меня остался один незакрытый договор. Принял или нет проект драгоценный Святослав Дмитриевич я понятия не имела, а писать письма и названивать не имела никакого желания. Да и там в любом случае часть денег отщипнёт Галина Степановна. Пусть сама напрягается. А мне лучше синица в руке.

Написала слёзно в вотсап нашей бухгалтеру по зарплате, чтобы посчитала мне премию и добавила в выплату аванса, а то мало ли, на что получила короткий ответ: «Делаю. С тебя магарыч».

Ровно в восемнадцать–ноль–ноль дверь в кабинет открылась и вошла знакомая нам компания.

Генеральный выглядел бледной тенью самого себя, главный бухгалтер зло улыбалась, Святослав Дмитриевич сурово глянул в сторону начальницы, и Галина Степановна вжалась в кресло.

Узнать бы, что там на них с генеральным ещё накопали!

А то, что накопали нечто интересное, не подлежало сомнению. Ведь генеральный, он же соучредитель, а не простой наёмный служащий, от вскрытия мелких махинаций не бледнел бы.

— Идите пообщайтесь, — распорядился Свят, кивнув в сторону выхода.

Галина Степановна, несмотря на свою тучную комплекцию, выпорхнула птичкой из кресла и убежала, цокая каблуками, в сторону кабинета генерального.

Глеб обернулся к главному бухгалтеру и поинтересовался коротко: «Итак?»

— Маргарита Сергеевна и Елена Николаевна, — вынесла она вердикт.

— Кто Елена Николаевна? — спросил Святослав.

— Я, — откликнулась испуганно наша многодетная мать, сбегающая на работу в субботу и воскресенье, а потому делающая лучшие планы в те месяцы, когда дети не болели чем–нибудь серьёзным или болели не все вместе, и моя главная соперница за лучшие проекты.

— Будете начальником отдела. Можете всех уволить и набрать новый коллектив под себя, — распорядился Святослав. — Маргарита Сергеевна, пройдёмте в кабинет генерального.

Признаюсь, сердце ушло в пятки. Не будет ведь он меня увольнять, правда же?

Драгомиров уже выходил из кабинета, а я приросла к креслу и не могла из него подняться. Одно дело самой планировать увольнение, другое — оказаться перед фактом. А ведь я знала, что он не даст мне работать. Его бесила моя независимость.

Теперь я почти в полной его власти.

Это он так думает!

Не может ведь он купить все компании, куда я смогу устроиться на работу. Точнее, возможность такая у него, возможно, есть. Но зачем? Ради временной игрушки? Смешно и думать, будто я значу для него больше.

Тем не менее, мысль немного встряхнула.

Сделала глубокий вдох, расправила плечи и пошла навстречу неприятным новостям, про себя радуясь, что хотя бы премии свои получу. Как чувствовала! Подстраховалась!

Какая я всё–таки молодец, когда думаю головой.

Секретарь нашего великого и могучего, Карина, сидела с огромными глазами и, кажется, боялась даже моргнуть. Из–за приоткрытой двери переговорной слышались голоса Галины Степановны и генерального, и я спросила одним взглядом, идти туда или нет, на что мне так же беззвучно вместо ответа пожали плечами.

— Кхм, — произнесла, надеясь, что меня или услышат и пригласят, или проигнорируют.