— Пока ты монстр в неглиже. Весьма очаровательном, кстати, — хмыкнула нервная подруга. — И вообще. Ну какой из тебя монстр? Ты — фея. Светлая и нежная девочка. Когда не на работе, конечно.

— Спасибо. Так вот, свёкры мои — просто чудо. Его мама призналась, что днями и ночами молилась, чтобы сын женился на хорошей порядочной девушке, а не лицемерной девице из общества, потому что по её глубокому убеждению, дома должны царить любовь и взаимопонимание.

— Мудрая женщина. Тебе повезло. Мама Виктора считает так же, но я у неё совсем не в фаворе, так как отношусь к разряду лицемерных красоток. — Машка закатила глаза и, наконец, уселась, перестав мельтешить и всех раздражать.

— Ты не лицемерная.

— Ну, я не идеал. У меня идиотский характер, я капризная. Меня вообще в натуральном виде только ты любишь. Слушай, Ритуля, может, ну его этого Святослава, а? — спросила она совершенно серьёзно и лишь когда я натурально опешила, расхохоталась как ненормальная. — Ты бы видела своё лицо!

Визажист недовольно поджала губы, но промолчала. Красить болтающую с подругой невесту — сомнительное удовольствие.

— Ну тебя. Давай лучше дальше рассказывай. Ты меня здорово отвлекаешь. Даже, кажется, нервничаешь за меня.

— Разумеется, я нервничаю! — Машка мгновенно подскочила и вновь принялась нарезать круги. — У меня лучшая подруга замуж выходит! Нет, я, конечно, рада, это хорошее событие, но… сама не знаю, отчего я так волнуюсь? Слушай, ну чего ты сидишь такая томная и спокойная? Ну, Рита! Хоть немного эмоций! Я действительно нервничаю за двоих — и это всё из–за твоего неправильного поведения! Невеста обязана дёргаться и дрожать от страха.

— У меня две полоски, — сообщила коротко.

Эта новость куда качественнее меня взбодрила и позволила относиться к свадьбе как к почти обычному мероприятию. Шучу, конечно. Свадьбу я хотела и ждала, но теперь была спокойна как танк. Весь ужас остался там — в уборной. Когда тест задрожал в моих руках, а затем едва не переломился — так крепко я его сжимала, параллельно рыдая от волнения и счастья.

Стук Машкиных каблуков мгновенно стих. На секунду. Затем они вновь молоточками заколотили по паркету и меня обняли нежно–нежно, словно я драгоценная чаша из тончайшего фарфора.

— Наконец–то! Наконец! Я так рада! Ритка! Ох! — шептала она.

— Ты там что, рыдаешь?

— Нет, — заверила Машка, хлюпнув носом. — Я просто радуюсь. Вы ведь так хотели крошечку, а не получалось. Такая новость!

Шмыганье усиливалось равно как и объятия.

— Ты меня задушишь.

— Ой, прости, я от избытка чувств. Всё, прихожу в себя. Алина, посмотрите, пожалуйста, у меня макияж не потёк? — обратилась она к визажисту.

— Ты же говорила, что не плачешь, — заметила я чуточку ехидно, на самом деле до глубины души растроганная реакцией подруги.

— Это мне соринка в глаз попала. Полосатая! — обычным своим голосом заметила Машенька, подставив лицо мастеру. — В общем, раз уж у вас всё так хорошо, тьфу–тьфу–тьфу, конечно, придётся и мне прекращать морочить голову Виктору.

— В каком смысле?

— Помнишь, я тебе говорила, что возможно забеременела?

— И не единожды.

— Но я‑то в отличие от тебя пила таблетки, а они всё–таки довольно хорошо защищают. Просто я… — Машка глубоко вздохнула и продолжила: — Просто я не могла поверить, что небезразлична Виктору. И сама не могла его полюбить. Ты знаешь, почему. Тяжело довериться после того, что у меня было.

— Конечно. Я тебя понимаю.

— Но, ты знаешь, меня ведь прежде никогда не занимал детский вопрос. А с Виктором… он такой… воспитывает меня. Заставил работать и гордиться собой. Он не одаривает меня машинами и квартирами, а учит, понимаешь? Вкладывает свои время, силы, деньги в меня лично, втюхивает полезную информацию в мою стрекозью голову. Я…

— Он не откупается деньгами, а любит и заботится, — с улыбкой заметила я.

— Угу.

Машка вновь часто–часто задышала, стараясь предотвратить слёзы.

— Ты сегодня сама не своя.

— Я две недели назад допила противозачаточные и сделала перерыв, гормоны шалят.

— Надеюсь, они шалят в нужную сторону и я буду не одна толстая и неповоротливая как дирижабль! — расхохоталась я во всё горло.

— Я тоже на это надеюсь. Наверное. Ох, девочки, ну давайте же скорее. Мне нужно срочно её выдать замуж и соблазнить своего мужчину, пока я не передумала в очередной раз! Вдвоём не так страшно всё-таки.

Как только мастера закончили работать над образом, всё моё спокойствие улетучилось как дым.

— О, узнаю традиционную панику невесты, — расхохоталась Машка. — С ней я знаю, что делать. Шампанское! Ой, тебе ведь нельзя шампанское.

Мария застыла, беспомощно хлопая ресницами. Такого опыта у неё ещё не было.

— Здорово я тебя подставила, да? — расхохоталась в голос, сбрасывая часть нервного напряжения.

— Дюшес? Чай? О! Минеральной воды! — провозгласила она так важно, словно императрица, жалующая очередное звание любимому генералу. — Так, Рита, без паники. Пьём воду, идём в машину, поражаем всех своей неземной красотой, сводим с ума…

— А можно я сама? — уточнила ехидно, поднимая руки, чтобы на меня надели платье.

Нервничающая Машка — такое приятно зрелище. Хоть и не особо утешающее.

— … всех мужиков, — машинально закончила она. — Тьфу! Прости! Вот я тормоз. Я, разумеется, беру на себя Виктора, как самого проблемного и сложного, а ты теперь вообще замужняя мадам, так что соблазняешь Святослава и точка! Я тебя люблю, ты мне нужна здоровой и счастливой, так что не забудь: смотреть только на жениха! Все эти красавчики с банковскими счетами на Крите в зале — уже не наша история. И без нервов!

— Мне сразу стало легче, — хмыкнула я, подбирая юбку и направляясь к двери. — Давай сделаем это по–быстрому, пока я не накрутила себя до обморока.

— Подожди. А как же протокол мероприятия? У нас ещё десять минут до выезда.

Я рванула дверь, но она оказалась заперта.

— Что происходит? — требовательно спросила у девочек, которые сегодня превращали меня из лягушки в царевну.

— Полина Васильевна откроет, когда подойдёт время, — нервно объяснила одна из них.

— Отлично. Меня заперли в собственном доме.

— Юридически это не твой дом, он куплен до брака, — завела шарманку Машка. — Ой! Прости! Я сегодня явно не в себе Давай лучше сфотографируемся, пока у тебя макияж цел. Вот! Как я здорово придумала, да? Так, не делай такую зверскую рожу, ты замуж выходишь, а не проходишь кастинг на роль невесты, которая убила и сожрала всю семью…

— Нет такого фильма.

— О, поверь, твоё выражение лица кого–нибудь непременно вдохновит на подобный сюжет. Или ещё чего пострашнее. Улыбайся! — скомандовала Машка. — Хотя нет, знаешь, давай, продолжай в том же духе, скалься, я сделаю специальную фотоподборку, распечатаю, сдам в багетную мастерскую и привезу Святославу в офис в качестве подарка, — с восторгом перечисляла эта негодяйка.

— Придушу!

— А что? Зато будет отпугивать всяких секретуток! Хотя это и не понадобится. Все знают: он от тебя без ума.

Машка ткнула меня локтем в бок и я всё–таки рассмеялась. Посмотрела на неё уже совсем другим взглядом, шепнула благодарность и обняла.

Всё–таки как замечательно, что когда–то давно, будто в прошлой жизни, серой, унылой и холодной, одна нехорошая личность свела нас с Машенькой, пусть и таким нетривиальным способом. А она уже со своей любовью к клубам привела меня в объятия Святослава.

Всё, что ни случается, случается к лучшему!

Осталось только сделать последние шаги в одиночестве — к любимому мужчине, восхитительному любовнику и самому невероятному жениху, а дальше… дальше идти рука об руку.

Я выдохнула всё скопившееся напряжение. И чего, спрашивается, нервничаю? Последние месяцы убедили меня в том, что я — не игрушка, не режиссёр и главное действующее лицо эротических постановок в одном лице, а человек, личность и любимая женщина, с чьим мнением считаются.

Конечно, Святослав не стал советоваться со мной по рабочим вопросам или делиться конфиденциальной информацией холдинга, для этого у него были помощники и заместители. Я и не специалист, откровенно говоря. Мне досталась почётная роль любимой женщины, невесты и человека, рядом с которым суровый, неприступный и жесткий Драгомиров Святослав Дмитриевич мог быть самим собой.

И меня это полностью устраивало.

Кесарю кесарево.

По протоколу мероприятия я должна была выйти к гостям и любимому под определённую музыку и идти медленно, чтобы фотографы и видеооператоры успели снять мою красоту во всевозможных ракурсах. Но мне хотелось лететь. Бежать. Парить к нему на крыльях любви.

Я едва не подпрыгивала, пока распорядитель лично поправляла моё роскошное платье, цветы в волосах, делая последние наставления и мне и целой команде, обеспечивающей мероприятие, хотя мы не раз отрепетировали выход.

— Пора! Выдохни и улыбайся. Для него, — нежным голосом произнесла Полина и тут же рявкнула на фотографа: — живо в зал!

Благодаря этой маленькой сценке улыбка вышла искренней и естественной. Постаралась не думать о незнакомцах и не самых приятных людях, которых мы вынуждены были пригласить на свадьбу.

Бедный мой папочка, ровно позади него сидят два политика, которых он страшно недолюбливает. Вот как бывает.

У мамы глаза на мокром месте, зато папа показывает кулак, напоминая, чтобы я не рыдала от счастья, а улыбалась. Накануне он не очень добро подшучивал над нами с мамой, хотя и заверял, что всё равно будет любить нас даже с испорченным макияжем. Рыдать я не собиралась, но тушь попросила водостойкую. Эти регистраторы иногда так берут за душу!

Свёкры улыбались, внимательно следя за моим продвижением в сторону их сына. А Святослав… О, он поедал меня глазами. И я точно знала, о чём он думает. Потому что этот тёмный взгляд не спутаю ни с чем.

Никакой романтики. Чистый, без примесей, триумф. Я — его. До кончиков пальцев.

Ответила таким же собственническим взглядом.

До чего красив! Сердце замирает. И весь мой. Настолько, насколько вообще возможно.

Мы стоим у арки, торжественные и радостные, слушаем напутственные слова регистратора и крепко держимся за руки. Он спокоен и невозмутим, я — вся в предвкушении. Ещё пара мгновений и меня обнимут, прижмут к себе, поцелуют, шепнут восхитительно–неподобающую моменту непристойность, прикусив мочку уха…

— Объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловать невесту, — звучат долгожданные слова.

И я проваливаюсь. Падаю в мир, где есть только мы. Он и я. Его губы накрывают мои, сладкие, покорные, жаждущие его внимания и ласки. Я пью его дыхание. Дышу им. Люблю его.

В зале громкое шмыганье, шелест и шуршание платочков. Играет волшебная музыка. Что–то лопочет организатор свадьбы.

Нас никто не слышит.

И так хорошо. Словно мы вновь на необитаемом острове. Одни. Предоставленные сами себе.

— Моя жена, — произносит этот собственник, заглядывая прямо в душу.

— Мой муж, — отвечаю в тон ему.

— Будешь ли ты меня слушать и повиноваться мне?

Его глаза загадочно сияют, и я улыбаюсь.

— Только в эту ночь, мой султан.

— Я требую тысячу и одну ночь послушания.

— Предлагаю тысячу и одну ночь страсти в восточном стиле, а вот послушание не обещаю. И во все последующие тысячи ночей я тебе жестоко отомщу, если будешь недостаточно хорошим султаном, — шепчу многообещающе.

— Даже не знаю, чего хочется больше, — признался он, целуя за ушком. — Возможно, из меня выйдет паршивый султан. Ты так восхитительно мстишь.

— Мы попробуем всё, — обещаю, немного отстраняясь, чтобы вновь увидеть его. Своего мужа. Любимого. Подаренного самой судьбой.

— Предлагаю всех выгнать и начать сейчас, — решительно произносит Святослав и даже делает шаг в сторону, словно действительно собирается разогнать гостей и начать бессовестно меня соблазнять.

— Ни–за–что! Будет настоящий скандал.

— Боюсь–боюсь, — шепчет искуситель, прикусывая моё ушко. Знает, что я превращаюсь в желе и не могу ему ни в чём отказать в такой момент.

— Сбежим при первой же возможности, — обещаю томно.

— В здании бомба, — тут же находит предлог сластолюбец, прижимая меня к себе покрепче.

И я чувствую эту бомбу замедленного действия. Она пульсирует между нами. Огромная. Жаждущая внимания.

Страстно хочется бросить всё и подорваться. Разлететься на куски. Рассыпаться.

Вместе с ним. С моим мужем.

— Почему мы не полетели в Лас–Вегас?

Мой голос звучит жалобно–жалобно.

К нам уже подбираются гости, чтобы пожать руку, обнять, поцеловать…