– Еще!

Бармен кивает и наливает в стакан третью порцию виски.

Она спала с ними. Бог мой! Семь человек. Она поимела семерых, включая меня. Стоит только вспомнить, каким непроницаемым и безразличным было выражение ее лица, каким пустым был взгляд, когда она говорила об этом…

Запрокидываю голову, вливая третью порцию алкоголя.

Эти приключения ей в кайф, как были и мне когда-то. Такое чувство, что с прошлой недели, когда я развлекался с той, что оставила для меня свои красные трусики в комоде, прошла целая вечность. Я как будто постарел в этой чертовой поездке, как будто потерял себя. Господи, я даже не смог заставить себя перепихнуться с Настей в раздевалке. Когда такое было?!

– Еще!

Жизнь – это жизнь. В ней полно дерьма, и чтобы не увязнуть в нем по самую шею, нужно быть проще. Не задумываться, не углубляться – не париться. Я успешно делал это на протяжении почти десяти лет, полностью избавившись от этих сгрызающих душу чувств, а что теперь?

Какая-то девка, повернутая на сексе, обвела меня вокруг пальца? Заставила думать, что я открыл для нее радость постельных утех? Заставила поверить, что только со мной ей хорошо?

Лживая потаскуха!

Четвертая порция виски начинает щипать язык.

Я смотрел на нее, когда она безмятежно спала, согревался от прикосновения к нежной бархатной коже и до безумия хотел, чтобы она говорила со мной. Просто говорила, неважно, что именно. Просто потому, что ее мягкий голос заставляет меня улыбаться. Просто потому, что во мне что-то щелкает, когда я смотрю в ее песочные глаза.

Нет, я не увязну. Никогда больше.

Нужно покончить уже со всем этим балаганом, пока я окончательно не сошел с ума.

Оборачиваюсь и с ненавистью озаряюсь по сторонам. Где же красавица-невеста и ее лопух-жених?

– Вот неприятность! Уже который раз сюда заходят чужие люди! Так неудобно перед гостями.

Моя тетка берет меня под руку и смотрит в сторону центральной широкой арки, украшенной розовыми цветами. Там троица пожилых людей с интересом заглядывает в зал, а девка в кремовом костюме и с бумажкой в руках пытается что-то объяснить им.

– Этот мастер-класс по фламенко, должно быть, толпы собирает! И угораздило же! Именно с нами случилась такая накладка! Теперь все будут заходить сюда и пялиться на нас, как на обезьянок.

– Цирк ведь.

– А? – наивно хлопает она глазками и смотрит на меня снизу.

– Цирк, теть Наташ, цирк здесь самый настоящий! – взрываюсь я и одергиваю руку.

Мне нужно найти братца-лопуха, чтобы выбить дурь из его башки, а бедненькую Сашу послать на все четыре стороны вместе с этими вонючими цветами, которыми забит весь зал.

Уверенно продвигаюсь к центру, прохожу мимо нескольких пузатых мужиков, беседующих о курсе валют, задеваю рукой низенькую девочку лет одиннадцати, от чего та едва не падает на пол, и останавливаюсь у столика номер пять. Мой взгляд цепляется за надпись на бледно-розовой карточке «Марк Абрамов».

Надо же, вот оно, мое место. Хватаю узкий бокал с шампанским и залпом выпиваю его содержимое. Удивляюсь, как тонкая ножка фужера не ломается, когда я с силой ставлю его на стол.

«Валерия».

Я знаю, что это место для нее, рядом со мной. На карточке рядом нет фамилии, просто Валерия. Бокал не тронут, тарелка чистая, как и моя. Другие четыре уже выпачканы салатами, а на двух фужерах остались отпечатки от темных помад.

Ее здесь не было. Меня тоже.

Пока гости за нашим столиком ели и выпивали, я доказывал себе и Лере, что она настоящая ш…

Моя мысль обрывается, когда я замечаю в этой чертовой цветочной арке брата. Наши глаза тут же встречаются, и странный блеск в его серьезном взгляде настораживает меня. За последние полтора часа, что мы не виделись с ним, Ваня как будто прибавил себе пару десятков лет.

– Марк, детка, с тобой все хорошо?

Опять моя тетка, да сколько же это будет продолжаться?! Выдавливаю из себя улыбку, потому что с этой прилипалой-женщиной лучше вести себя ласково, в противном случае она сведет меня с ума тупыми вопросами.

– Да, теть Наташ, со мной все в порядке.

– Мне показалось, что ты зол…

– Так и есть. Глядите, танцоры фламенко вновь смотрят на нас, как на обезьянок, – киваю я в сторону Вани. За его спиной вновь стоят люди в повседневных одеждах и смотрят на весь этот бардак с нескрываемым интересом.

– Господи! Ну, действительно! Настоящий цирк!

Тетка подскакивает и, быстро перебирая ногами, уходит в сторону той девчонки, которая, кажется, занималась организацией зверинца.

А вот и Лера.

Она подходит к Ване со спины, держа свою черную вытянутую сумочку у плеча. Должно быть, скрывает красные пятна от моих укусов. Склонив на нее голову, она улыбается моему брату, дотрагивается до плеча и говорит какие-то слова.

Милая, обаятельная. Но невероятно лживая.

Срываюсь с места, как цепной пес. Не позволю ей и ее чертовой подружке вот так с легкостью облапошить моего наивного братца. Не дождутся. И когда я резко останавливаюсь напротив Вани, улыбка Леры тут же исчезает, и, как будто опасаясь моих действий, она медленно становится за спину моего брата.

– Развлекаешься? – спрашивает Ваня без улыбки.

– Не то слово. Надо поговорить.

– Опять? Нет уж, уволь. Больше я тебя слушать не стану, по крайней мере до свадьбы. Ты знаешь, что я пережил за эти два часа? Хотя ты все равно не поймешь!

Лера молодец, напела ему в уши, пока меня не было рядом. Времени зря не теряла.

– Я серьезно, нам нужно поговорить, – рычу я, не отрывая глаз от Вани. – Или ты хочешь, чтобы я прямо здесь на глазах у нескольких десятков человек начал рассказывать о твоей лживой невесте?

Ваня дергается и надавливает в мою грудь указательным пальцем:

– Еще хоть раз ты скажешь это, Марк, я выбью тебе все зубы. Я не шучу. Не смей так говорить о ней, никогда больше.

– Вань? – доносится голос невесты.

Саша стоит за моей спиной, и, несмотря на эти вонючие цветы повсюду, я чувствую ее едкий и сладкий запах парфюма, которым она постоянно пользуется. Когда я оборачиваюсь, ее ненавидящий взгляд останавливается на моем лице, губы сжимаются от злости, и при виде этого зрелища я едва могу сдержать смех.

– Что здесь происходит? – спрашивает она, подойдя к Ване. – Все в порядке?

– Да, все хорошо. Возвращайся к гостям, а я сейчас подойду к тебе.

– Пойдем вместе, – говорит она и кидает на меня настороженный взгляд, как будто я настоящее чудовище. – Я не хочу оставлять тебя…

– Со мной? – перебиваю я, нагнув к ней голову. И как только я намереваюсь продолжить выплескивать грязные слова, что так и вертятся на языке, мое внимание привлекает пронырливая тетушка, помогающая девчонке с бумажками в руках деликатно выпроваживать очередных заблудившихся танцоров фламенко.

Будто неведомая сила толкает меня в спину, и, грубо задев плечом Ваню с Сашей, я иду вслед за низенькой женщиной с короткими темными волосами, скрывающейся за стеклянными дверями.

Мои глаза не могут обмануть меня. Это та самая тетка, которая была в торговом центре. Она знает Леру, и их отношения нельзя назвать дружескими. Я и сам до конца не понимаю, зачем иду за ней и что именно намереваюсь делать, но точно знаю, что ее ненависть к Лере только подкрепит мою.

– Погодите! – кричу я ей в спину, когда она уже подходит к лифтам. – Постойте!

Она оборачивается, держа в руках большой бумажный пакет, и, прищурившись, оглядывает меня.

– Мы знакомы?

– Нет, мы… Помните, мы с вами встретились в торговом центре, пару дней назад. Я еще…

– А, да. Вы были вместе с моей бывшей невесткой, – говорит она с отвращением на последнем слове.

Меня как будто обливают ледяной водой.

– Невесткой?

Она громко и недовольно выдыхает и нажимает на кнопку, вызывая лифт:

– Чего вы хотите от меня?

Выдавливаю нервную улыбку, все еще шокированный услышанным:

– Как бы невежливо это ни прозвучало, но я хочу знать, почему вы недолюбливаете Ле… вашу невестку. – Последнее слово мне дается с трудом. Я как будто ножи проглотил, сказав это. – В чем причина?

– Вижу, и вас она, образно говоря, покалечила, – усмехается женщина, вновь оглядев меня с головы до ног. – Я вовсе не недолюбливаю эту барышню, я ее презираю. А ведь я вас предупреждала тогда – держитесь от нее подальше. Ну, еще не все потеряно, по крайней мере вы еще живы и здоровы.

Лифт открывается, и она входит в пустую кабину. Я не даю ей возможности уехать и, как обезумевший, останавливаюсь между золотыми дверями и расставляю в стороны руки.

– Говорите! Что вы ходите вокруг да около?!

– Она погубила моего сына! Убила его! Я ненавижу ее за то, что она лишила меня единственного ребенка! – Она замолкает, и маленькие глаза начинают блестеть. – Он любил ее, души в ней не чаял, хотел детей, нормальную семью! А после свадьбы ее как будто подменили, и Максим с ума сходил рядом с ней. Потом не выдержал, сел в машину и разбился. А эта дрянь даже слезинки не проронила на похоронах! Раз мы с вами встречаемся второй раз вот так, думаю, это судьба. Держитесь подальше от нее, иначе с вами случится то же самое, что и с моим мальчиком.

Дрожащей рукой она жмет кнопку, а я, потрясенный услышанным, делаю шаг назад. Двери закрываются, унося за собой ту, что только что открыла мне глаза на многое. Должно быть, даже находясь в браке, Лера не стесняясь вертела своей задницей перед другими мужиками.

Еще пару минут я стою неподвижно, утопая в собственных мыслях, а потом разворачиваюсь на пятках и возвращаюсь в зал. Своего братца нахожу рядом с каким-то пузатым мужиком. Не обращая на незнакомца никакого внимания, наклоняюсь к Ване и шепчу на ухо:

– Твоя невеста наставила тебе рога, и я не успокоюсь, пока эта сучка не признается.

Мы с яростью смотрим друг на друга, не слыша музыки и не замечая никого вокруг. Потом вдруг на лице Вани появляется улыбка, он оборачивается к мужику и вежливо просит его извинить, а мне кидает:

– Пошли, выйдем.

Он идет к выходу, а я следую за ним.

– Вань, куда ты? Останься со мной, пожалуйста! Лер, помоги мне…

– Да, Лер, помоги ей, – усмехаясь, кидаю я через плечо и иду за Ваней.

Мы выходим в светлый коридор, заблудившиеся танцоры фламенко снова ждут лифт, а Ваня уверенно идет впереди меня и сворачивает за угол. Здесь в тупике друг напротив друга стоят кожаные диваны, между ними журнальный стеклянный столик и огромные картины ночной Барселоны на стенах.

– Ты совсем из ума выжил, да? Думаешь, раз ты мой брат, то я стану терпеть все это?!

– Именно поэтому ты и должен слушать меня, потому что я – твой старший брат! Я забочусь о тебе!

– Хороша забота, Марк! Ты чуть не расстроил свадьбу своей ложью! Ты чуть не погубил наши отношения с Сашей! Да что с тобой происходит?!

– Бог мой, да какие у вас могут быть отношения, когда она без зазрения совести скачет на другом мужике за несколько дней до свадьбы?!

И вот Ваня готов броситься на меня, но тут же останавливается.

– Уйди, Саш. Иди к гостям, – рычит он.

Невеста обходит меня, не обращая внимания на Ваню, и становится напротив:

– Я долго терпела тебя, но всему есть предел. Убирайся к черту отсюда! Прямо сейчас садись в самолет и вали куда подальше, чтобы больше я не видела тебя! Слышишь?! Пошел вон!

Актриса погорелого театра вызывает у меня только улыбку.

– Да брось, Саш. К чему так место одно надрывать? Лучше признайся, что девичник ты провела на ура, поверь мне, я сразу капитулирую.

– Какой же ты подлый ублюдок, – шепчет она себе под нос, не отрывая блестящих глаз от моего лица. – Я ненавижу тебя за то, что ты такой. Бесчувственный, самовлюбленный, эгоистичный, пошлый и озабоченный тип. Проваливай отсюда!

– Это я – пошлый и озабоченный? – Ей-богу, эта девица как будто анекдоты рассказывает. – Милая, для мужика вполне естественно бегать за юбками и валить девчонок в постель. Даже для жениха в преддверии свадьбы. Просто признайся, что ты не такая, как другие невесты, ты не смогла удержаться при виде мускулистого иностранца!

– Ваня, я не намеренна больше выслушивать эту наглую ложь! Выгони его отсюда!

– О нет, милая, я не лгу, в отличие от тебя. – Ваня хватает меня за ворот рубашки, но я продолжаю смотреть на Сашу, которую вот-вот разорвет от злобы. – Понравилось сидеть на коленках у иностранца? Может, он целуется лучше Ваньки? Ему, кстати, очень понравилась девочка, которую я ему выбрал.

– Заткнись! Заткнись! – орет Ваня, вцепившись в мою рубашку. – Хватит!

– Я не могу так больше… – бубнит Саша, обхватив голову руками. – Не могу. Не могу.

– Еще чуть-чуть, и ты перейдешь грань. – У Вани темнеет лицо, но глаза такие же наивные, какими были всю его жизнь. – Остановись, прошу тебя.

– Успокойся, пожалуйста. Тише, тише. Пойдем выпьем воды. Хорошо?