– Она ни разу не позвонила мне.

– А что она скажет тебе? Думаю, ей стыдно за то, что Марк так гнусно поведал всем о тебе… то есть о вас… Марк поступил… Я даже слова подобрать не могу, – скрипит он зубами. – Я вообще не знаю, какая муха его укусила. До сих пор не понимаю. В тот вечер он был не он.

Интересно, а малыш будет похож на Марка? Будут ли у него такие же черные как ночь волосы и пронзительные темные глаза? Будет ли на его щечке такая же ямочка, которую я целовала?

– Не вини себя, – говорит Ваня, отгоняя мои мысли, – это жизнь. Думаю, скоро Саша позвонит тебе. Как я сегодня.

– Такое чувство, что ты смирился со всем.

– Нет, на самом деле – нет. Саша – любовь всей моей жизни, и я готов умереть, лишь бы она вернулась. Если она все еще любит меня, думаю, шанс есть.

Я слабо улыбаюсь, а Ваня внимательно смотрит на меня.

– Я все хотел… спросить. Это не мое дело. Нет, – резко отмахивается он и машет официантке. – Еще воду.

– Что ты хотел спросить?

Наверное, хочет знать, чем я руководствовалась, когда ложилась с его сумасшедшим братом в постель.

– То, что Марк говорил тогда… Насчет твоего мужа… Он действительно погиб?

– Да. – Я долго смотрю на Ваню, заметно сжавшего челюсти, и понимаю, что впервые за два года я так спокойно воспринимаю эту тему. Однако же какое-то странное чувство шевелится во мне, словно запуганный жук, беспомощно пытающийся найти выход. Что-то не так. – Разбился в автомобильной аварии. Не я его убила, если ты об этом.

– Нет, что ты, я… Просто… Ты сама говорила об этом Марку? – спрашивает он несколько озадаченным тоном. – Ты делилась с ним своим горем?

Горе.

Нет, я никогда не чувствовала ничего подобного. И пускай я буду самым бессердечным человеком на свете, но мне было абсолютно все равно, что случилось с Максимом. Страшно звучит, но, узнав о его смерти я даже выдохнула с облегчением.

– С Марком мы просто спали вместе. – Верчу в руках стакан с латте, замечаю, как некогда воздушная пенка заметно осела. – Я ничего не рассказывала о себе. Как и он. Наверное, нам некогда было разговаривать, – с отвращением усмехаюсь я.

– Тогда откуда же он узнал об этом? – задумчиво спрашивает Ваня, нахмурив брови.

– В Барселоне случилось что-то вроде Санта-Барбары. Я встретила свою свекровь. Эта женщина, мягко сказать, недолюбливает меня, с годами ничего не меняется. В том торговом центре она оскорбила меня, и Марк, он… Он вступился за меня. А я была так потрясена этой встречей, что быстро ушла, оставив их вместе. Думаю, тогда она и поведала ему обо всем и, естественно, наврала с три короба.

Вот, снова этот жучок пытается выбраться. Что-то тревожит меня, как будто я не понимаю очевидного.

– Но почему она считает, что во всем виновата ты?

Официантка ставит перед Ваней стакан с водой и спрашивает меня, не нужно ли чего-нибудь. Я слабо улыбаюсь и отрицательно качаю головой. Перевожу взгляд на Ваню. Он внимательно смотрит на меня, а его брови изогнулись в жалостливую форму.

– Перед тем как разбиться, он позвонил ей и сказал, что не может больше находиться рядом со мной. Что я делаю его хуже. По крайней мере, так она мне сказала. – В голове смутно проносится тот день в мрачном и плохо освещенном коридоре морга, когда моя свекровь, громко рыдая, словно выплевывала в меня эти слова вперемешку с оскорблениями. Ее муж, Валерий Степанович, пытался успокоить ее, держал за плечи, но убитая горем женщина не могла остановить словесный понос. После того дня мужчина больше не говорил со мной.

– Ты не любила его?

Печальная улыбка слетает с моих губ, и я отвожу глаза в сторону.

– Любила. Иначе бы не вышла за него, верно? – усмехаюсь я. – После свадьбы Максим загорелся желанием иметь детей. На протяжении года мы очень старались, у меня даже были специальные календари. Он словно был одержим этой идеей, не разрешал мне пить кофе, газировку да и много чего другого. Как-то раз он не выдержал и ударил меня. Я не сказала об этом маме, потому что мой папа незадолго до этого умер, и я просто не хотела снова тревожить ее. Максим долго извинялся потом, а я, такая глупая, поверила, что больше этого никогда не случится.

Бросаю на Ваню короткий взгляд, успев заметить встревоженное выражение заметно побледневшего лица.

– Спустя время его мать предложила мне сходить к гинекологу на консультацию. Порекомендовала своего проверенного врача. – Вот он, жучок, снова карабкается во мне. – Я узнала, что не могу иметь детей. Вернулась домой и так боялась сообщить об этом мужу. – Кусаю губу, вспоминая, как ходила от стенки к стенке, пытаясь успокоить себя. – Но я сказала ему правду, потому что это было правильно и честно по отношению к нему, а он… Взбесился. Ударил меня в живот, – машинально обнимаю себя, стараясь защитить моего малыша. Боже, у меня будет ребенок. Эта мысль как будто согревает меня. – Я упала, мне было так больно, что я не могла разогнуться. Несколько раз он пнул меня ногой. А потом все случилось так быстро… Вдруг в его руке появился большой нож для хлеба с такими крупными зубцами… И я не успела увернуться, просто потому, что не могла, как будто окаменела. Максим замахнулся и резанул меня здесь, – дотрагиваюсь ладонью до солнечного сплетения, ощущая пальцами бугорок. – Кровь мгновенно пропитала мой халат, и от увиденного я вдруг нашла в себе силы вскочить на ноги и убежать в ванную. Я заперлась там и так сильно держала эту щеколду, что пальцы на руках онемели. Он умолял простить его, кричал, ругался, бил дверь, а я твердо решила: если выживу сегодня, то никогда больше не взгляну на него. – В тот день я думала, что умру, а сейчас рассказываю об этом так легко, что страшно становится только из-за собственного невыносимо спокойного голоса. – Через некоторое время я услышала, как захлопнулась входная дверь. С трудом посмотрела на себя в зеркало. Рана была такой глубокой, что кровь все текла и текла не переставая. Я не знала, что делать, и просто намочила полотенце, прижала к телу и стала носиться по квартире и собирать свои вещи, боясь, что он вернется. И вот, когда я уже стояла на пороге, мне позвонили из полиции и сообщили, что мой муж разбился. Это была странная ночь.

Когда я заканчиваю, Ваня задумчиво опускает глаза и едва заметно качает головой.

– Ты говорила кому-нибудь, что он сделал с тобой?

– Нет. Его мать все время рыдала, то и дело выкрикивая в мой адрес оскорбления. Почему-то я подумала, что с нее достаточно. Да и души в Максиме она не чаяла. А моей маме необязательно знать об этом.

– А полиция? Он ведь мог тебя …

– Максим умер. Как бы ужасно это ни звучало, но для меня этого вполне достаточно.

Еще долго я чувствую на себе взгляд Вани, и вдруг мои мысли вновь возвращаются к Марку. Вспоминаю нашу близость в примерочной и то, с какой нетерпеливостью он срывал зубами упаковку от презерватива. Кажется, в тот момент в моей голове пронеслось, что-то вроде не стоит, это не пригодится.

Я не могла иметь детей два года назад, а сейчас беременна. С Максимом мы старались зачать ребенка почти два года, придерживались диет, следили за графиком овуляций, но ничего не получалось. Однако стоило мне три раза заняться незащищенным сексом с другим мужчиной, при этом есть как слон и чуть ли не каждый вечер выпивать вино – тест показал положительный результат.

Другой мужчина.

Не Максим.

Другой мужчина. Все дело в мужчине.

– О боже, – шепчу я себе под нос.

Это Максим был бесплодным, а не я. Я всегда могла иметь детей, но только не от мужа. Какая же я дура.

Начинаю смеяться и закрываю лицо руками, пытаясь успокоить нервное возбуждение.

– В чем дело? – слышу обеспокоенный голос Вани. – Что случилось?

– Ничего, – смеюсь я, вытирая ладонями слезы облегчения и счастья. – Просто рада, что мы с тобой встретились.


Глава двадцать седьмая


Я морщусь, с отвращением представляя свой внешний вид. Даже не помню, когда последний раз принимал душ.