Рядом с этим бутиком известного европейского бренда располагается и галерея Саши, куда не переставая идет народ. Там тоже огромные витрины, но сквозь них ничего не видно из-за светло-коричневой многоярусной ткани, слабо пропускающей свет изнутри. У входа установлена елочная арка с шишками и белой гирляндой, и на нее постепенно ложится срывающийся с темного неба снег.

Понятия не имею, пустят ли меня сюда без приглашения, а даже если я и смогу пройти внутрь, то что мне там делать?

Еще сорок минут назад я ехал сюда с четко поставленной целью – встретиться с Сашей и серьезно поговорить с ней обо всем, что случилось два месяца назад, а теперь сижу в машине и не решаюсь выйти хотя бы на улицу.

Дежавю.

Муки совести, которые незамедлительно дали о себе знать после визита Вани, и по сей день грызут меня, словно стая изголодавшихся бурундуков. Не спасает даже работа над этим чертовым проектом, который был для меня всем еще несколько месяцев назад, а теперь стал абсолютно не важен. Я, словно на автопилоте, сверяю чертежи, делаю пометки, выступаю на собраниях перед своей группой и говорю, что здание «Олимпус» станет по-настоящему выдающимся архитектурным строением в нашем городе. Но даже видя искреннюю веру в глазах тех, кто буквально поселился на несколько дней в нашем офисе, работая над проектом, я совершенно не доверяю самому себе. Как будто вижу себя со стороны, полностью лишенного привычного мне энтузиазма и моральной свободы.

Чуть позже я понял, что именно нужно сделать, чтобы вернуть себя прежнего. И поэтому я здесь, у галереи Саши.

Прокручивая в голове свою жизнь, в последнее время до ужаса скучную и серую, я выхожу из машины, как будто заряжаясь от собственных мыслей. Вместе с двумя девушками захожу в галерею и останавливаюсь, бегло оглядывая просторный светлый коридор.

– Добрый вечер, – здоровается со мной высокая девушка с прилизанной прической. На ней строгая красная рубашка с белой вышивкой, на губах такого же красного цвета помада. – Вы пришли по приглашению? – улыбается она вежливо, но профессионально сдержанно. У нее такое неприветливое выражение лица, что несложно догадаться – она слишком устала встречать гостей и я ей определенно не нравлюсь.

– Нет, я друг Саши, – даже закашливаюсь, не веря в свои слова, – пришел поздравить…

– Хорошо, тогда оставьте верхнюю одежду мне и проходите в зал, – говорит она с сомнением.

Киваю в знак благодарности и снимаю куртку.

– А Саша здесь?

– Да, она в третьем зале, – отвечает девчонка, прищурив глаза. – А вы не…

– Благодарю, – обрываю я и ухожу вперед, надеясь, что эта прилипала не погонится за мной.

Людей здесь действительно много, и, признаться честно, я удивлен, что галерея Саши так востребована. В первом зале представлены фотографии некой Агаты Полоцку, над каждым изображением установлена табличка с именем автора и названием.

– Как же мне нравится! Прошу тебя, давай повесим ее в прихожей? Там ведь как раз в нише пустота! – слышу мягкий женский голос за спиной и невольно оборачиваюсь. – Скажите, ведь очень эффектно смотрится, правда?

Женщина лет сорока с мольбой глядит на меня, а потом переводит взгляд на изображение за моей спиной. Хмурый мужчина рядом с незнакомкой чертыхается и, по-видимому, согласившись с выбором своей спутницы, нервно отмахивается и подходит к официанту с подносом напитков. Женщина улыбается, довольная победой, и подзывает девушку в красной рубашке. Слава богу не ту, что встречала меня.

– Мы берем эту фотографию!

– Отличный выбор, сейчас я подготовлю для вас договор и приглашу в кабинет, – улыбается девушка и скрывается в толпе.

Я оборачиваюсь и долго смотрю на черно-белое изображение женских и мужских рук, переплетенных друг с другом.

«Танец».

Медленно поворачиваю голову на женщину, глядящую на этот «Танец» влюбленными глазами, и понимаю, что все-таки искусство – не моя тема.

Беру бокал с газированной водой и прохожу во второй зал, где представлены фотографии Максима Белых. В отличие от предыдущего автора, где части человеческого тела были в черно-белых тонах, эти изображения насыщенны яркими красками. Но по-прежнему ничто не привлекает мое внимание, поскольку приехал я сюда не любоваться чужим творчеством, а поговорить с организатором этого мероприятия.

И когда же я перехожу в третий зал, кажется, последний, слышу знакомый женский голос, рассказывающий о какой-то фотографии, сделанной с высоты сорок восьмого этажа. Увидев Сашу, в строгом черном платье и оголенными руками, я тут же перестаю ее слушать, потому что в голове снова всплывают воспоминания о вечере, который я испортил.

Спрятавшись за спиной какого-то дедули, я чувствую себя трусливым школьником, которому стыдно извиниться перед учительницей за шутку с мелом или кнопками на стуле.

– Давайте же дадим шанс молодым фотографам и познакомимся с их творчеством, – подытоживает Саша, и присутствующие начинают аплодировать.

Она спускается с небольшого круглого подиума и тут же принимается улыбаться и разговаривать со знакомыми, которые поздравляют ее с очередной успешной выставкой.

Я кручусь, словно вилка в одном месте, стараясь вписаться во всю эту несвойственную мне атмосферу ценителей прекрасного, но у меня это плохо получается.

Пока я нервно попиваю воду, Саша принимает поздравления и постепенно приближается к выходу из зала.

– Простите, а как вас зовут? – вдруг спрашивает меня та девчонка с прилизанными волосами.

Нашла-таки!

– Марк.

– Что ж, Марк, вас нет в списке гостей, – укоризненно говорит она, поставив руку на бедро. – Прошу вас покинуть закрытое мероприятие. С понедельника по субботу выставка проводится с двенадцати до семи вечера, приходите в любой из этих дней.

– Вы же сами меня пустили сюда, – усмехаюсь я, стараясь скрыть злость.

– Сегодня вход только по приглашениям, – фыркает она, совершенно позабыв о вежливости.

– В таком случае у тебя будут проблемы, милая, – улыбаюсь я и допиваю газировку. – И поверь, Саша сильно разозлится, когда узнает, что именно ты пустила меня сюда.

Лицо девчонки краснеет от гнева, и как будто густой пар выходит из ее ушей. На секунду я даже расслабляюсь и веселюсь над происходящим. Но тут же маленькие глаза девицы округляются и останавливаются на ком-то за моей спиной.

Прежде чем повернуться и удостовериться, что это Саша буравит в моей спине дыру, я с издевкой подмигиваю девчонке, которой явно несдобровать после разговора с разгневанной начальницей.

– Привет, Саш. Выглядишь замечательно.

– У этого человека не было приглашения, как он попал сюда? – спрашивает она, игнорируя мои слова. Ее недовольный взгляд устремляется на девчонку возле меня.

– Она меня пригласила, – говорю я, улыбаясь.

Глаза Саши останавливаются на мне, и я ощущаю на себе мощную волну ее пренебрежения.

– Уходи, тебя никто не приглашал, – сквозь зубы говорит она.

– Могу вызвать охрану! – вякает девчонка.

Я не сдерживаюсь и закатываю глаза:

– Бог мой, да иди ты уже отсюда!

Девчонка открывает рот, бросая туповатый взгляд то на меня, то на Сашу, и, не дождавшись от начальницы помощи, разворачивается и поспешно удаляется. Наверное, разревется сейчас.

– Серьезно, уходи, Марк, – говорит Саша, и на сей раз ее голос кажется таким уставшим, что изголодавшиеся бурундуки снова начинают грызть мои внутренности. – Я оставила вас и ушла, а теперь и ты не лезь в мою жизнь. Галерея – все, что у меня осталось.

– Ты так говоришь, как будто я пришел отбирать твой бизнес. – Я улыбаюсь, но моя шутка остается без внимания. Саша просто смотрит на меня не то уставшими, не то смирившимися – не пойми с чем – глазами. Резко выдыхаю и оглядываю зал: – Ладно, мне нужна фотография.

Мне ведь нужно хоть как-то расположить Сашу к себе и попытаться заставить выслушать меня. Думаю, я выбрал правильный путь.

– Марк, хватит…

– Я серьезно. Мне нужна одна из… – я снова оглядываюсь, пытаясь остановиться хотя бы на какой-нибудь работе, – этих фотографий. В моей спальне есть пустая стена. Очень пустая.

Саша отводит глаза и с трудом глотает. Наверное, впервые мне становится ее жаль, потому что я знаю, что она искренне ненавидит меня, но боится выпроводить на улицу, ведь я могу закатить здесь скандал.

– Я позову девочек, они помогут тебе, – кидает она и делает шаг назад.

– О нет, только не это! Ту, которая только что здесь была, я больше не вынесу. Серьезно, где ты нашла такую громилу в женском обличье? – Я усмехаюсь, а Саша обеспокоенно смотрит на меня, как будто перед ней выступает сумасшедшая обезьянка и жонглирует боевыми гранатами. Снова выдыхаю и, стараясь придать своему тону как можно больше серьезности, добавляю: – Посоветуй ты мне. Пожалуйста.

– Ладно, – обреченно говорит она, – что тебе нужно?

– Мм, да я и сам не знаю толком. Как вообще это делается?

Саша кивает кому-то и улыбается, а потом снова напряженно смотрит на меня:

– По зову сердца. Не думаю, что мы сможем найти что-то для тебя.

– Это еще почему? – почти обижаюсь я.

– Потому что у тебя его нет, – отвечает она без раздумий.

И, несмотря на такие резкие слова, на моем лице появляется улыбка, ведь Саша наконец стала выплескивать, хотя бы и малыми порциями, свою ненависть.

– Был в первом зале? – спрашивает она более спокойно.

– Ага, и ни одна из представленных частей тела меня не впечатлила.

Уголки ее губ чуть дергаются.

Хороший знак.

– Ладно, а во втором? У Максима хорошие работы, многие мужчины выбирают их для своих офисов.

– Слишком яркие, – вздыхаю я.

– Яркие? – удивляется Саша. – Ладно. Тогда посмотри что-нибудь здесь. В этом зале собраны работы малоизвестных фотографов, но они удивительные.

– Другое дело, – улыбаюсь я, теперь более внимательно оглядывая представленные изображения. – Зачем мне какие-то руки и ноги, когда можно, например, повесить в спальню вот этого кота в шляпе, – киваю я в сторону рыжего монстра в красном головном уборе, а Саша улыбается, – или вон ту тетку с морщинами, чтобы перед сном было на кого смотреть.

– Это прапрабабушка одного из авторов, – объясняет она, едва скрывая улыбку. – Очень красивая работа.

– Я не спорю, бабулька еще ого-го! – смеюсь я, поставив пустой фужер на поднос, проходящего мимо официанта. – Думаю, мне нужно что-нибудь легкое и незамысло…

Мой голос затихает на полуслове, а глаза не верят в происходящее. Точнее мозг не до конца понимает, что только что произошло.

Ноги сами несут меня вперед, мое тело расталкивает толпу болтающих друг с другом гостей, а в голове то и дело как будто раздаются вспышки. Я останавливаюсь напротив вытянутой горизонтальной, метра два в ширину, фотографии и не могу поверить собственным глазам. Я даже моргаю несколько раз, чтобы смыть ее образ.

Вот он, тот самый оранжевый вечер, когда мы возвращались из парка аттракционов и остановились у дороги, чтобы сделать фото на фоне гигантских ветровиков. Все были поражены красотой пожелтевшего поля и персикового неба с темно-синими полосами, устремляющимися куда-то в немыслимую даль. Пожалуй, я впервые видел такой красочный вечер в Испании.

И здесь, на фоне расплывчатого огромного сооружения, стоящего вдалеке и кажущегося во много раз меньше, чем есть на самом деле, в фокусе остается только она, с нежной улыбкой и золотистыми волосами, развевающимися от легкого, но прохладного ветра. Зеленые с золотой крошкой глаза прикрыты, а голова слегка опущена, потому что она смеется. Что-то рассмешило ее, и фотограф ловко поймал это мгновение, щелкнув кнопкой.

– Моя самая любимая фотография, – тихо и спокойно говорит Саша, встав справа от меня. – Она здесь такая счастливая. Мне кажется, этот день был самым радостным для нее.

Мое сердце как будто остановилось на несколько минут. Здравый смысл отчаянно пытается реанимировать его разрядами электрического тока, но оно всячески отказывается работать в привычном режиме.

– Кто сделал это фото? – спрашиваю я хриплым голосом.

Саша усмехается:

– Вообще-то – я. Ты никогда не замечал меня, так что… неважно.

Перевожу внимательный и в некоторой степени ошеломленный взгляд на Сашу, а она едва заметно пожимает плечами. Потом кивает в противоположную сторону зала, и я удивленно таращусь на собственное изображение.

На вертикальном черно-белом фото я безудержно смеюсь с открытым ртом, закинув голову назад. Мои руки в карманах джинсов, низ футболки небрежно вздернут, а на заднем фоне расплывается изображение аттракционов. Мимо меня проходят люди, но все они нарочно смазаны, словно проносятся с немыслимой скоростью, и только я в отличной четкости.

И пока я удивленно таращусь на фотографию, Саша тихо говорит:

– Знаешь, чем она мне нравится? Здесь ты как будто настоящий. Как будто хороший. Без всех этих тараканов, что живут в тебе.