– Я бы очень хотел потравить их всех, – усмехаюсь я, переведя на Сашу взгляд, – но отравы нет.

– А может, она все-таки есть? Просто ты не хочешь избавиться от гадких жильцов?

Несколько секунд я молчу, а потом шепотом говорю:

– Прости меня, Саш.

Ее глаза засверкали, и она не спеша отворачивается к фотографии с изображением Леры.

Я с силой сжимаю челюсти, потому что именно сейчас, глядя на невесту моего брата, которую я ненавидел всем сердцем, моя душа с треском и болью распадается на миллионы осколков.

– Есть вещи, которые начинаешь понимать очень поздно. Я не хотел, чтобы Ваня наступил на те же грабли, что и я когда-то.

Саша поворачивает ко мне голову и с удивлением заглядывает мне в лицо.

Я усмехаюсь:

– Он ведь рассказывал тебе.

– О чем?

Вскидываю бровь, а потом снова смотрю на нежный образ девушки с фотографии.

– На первом курсе я по уши влюбился в одну девушку, она училась на другом факультете. Мы стали встречаться, потом жить вместе, и к концу учебного года я сделал ей предложение. Я был похож на болвана, готового исполнить любое ее желание. Она сказала «да», а потом спустя месяц вернула мне кольцо и ушла к моему лучшему другу. Когда там у них все успело закрутиться, я и не понял, потому что был жутким романтиком, не видящим ничего вокруг, кроме нее. Собственно, как Ваня сейчас, – смеюсь я, опустив глаза. – После этого у меня напрочь отбило желание доверять женщинам.

– Тот, кто действительно любит, никогда не предаст, Марк. Мне очень жаль, что в твоей жизни был такой печальный опыт.

Я киваю и снова смотрю на нежную улыбку девушки, которая заставляет меня испытывать почти физическую боль. Саша права, на этом фото Лера действительно счастлива.

– Прости меня за то, что влез в вашу жизнь. За то, что испоганил свадьбу, о которой вы мечтали, и…

– Да брось ты, – отмахивается Саша, сложив руки на груди. Кажется, она повеселела. – Мы мечтали пожениться на берегу моря, а не в том дорогущем отеле, который выбрала моя свекровь. Это была не свадьба нашей мечты, а хотелка твоей тетки и моей мамы. Думаю, единственными, кто ни разу не пожалел, что оказался там, были гости.

– Конечно, такое шоу пропустить!

Мы переводим друг на друга понимающие взгляды и начинаем смеяться.

– Только представь, что подумали о нас работники отеля, – говорит Саша сквозь смех. – Какие-то сумасшедшие. Устроили драку среди своих же. Наверное, считают нас дикарями какими-то.

– Да уж. Так и есть, наверное.

Через несколько минут наш смех стихает, и голоса гостей, восхищающихся представленными работами, становятся вновь слышны. На мгновение мы с Сашей уходим в себя. Не знаю, о чем именно она сейчас думает, но так или иначе это связанно с Ваней. Мои же мысли снова возвращаются к тому вечеру, когда мне окончательно сорвало крышу. Я до сих пор вижу пустые глаза Леры, лишившиеся жизни после моих слов о ее погибшем муже. Мне становится противно от самого себя, и Ваня правильно сделал, что хорошенько прошелся по моей морде кулаком.

Снова смотрю на ее фото.

Боже, какая же она красивая. Даже не верится, что эта девушка когда-то доверилась мне. С ума сойти, я ведь, кажется, за эти недели перестал думать о ней, но стоило вновь увидеть ее образ, как воспоминания тут же выбивают меня из колеи.

После того, что Ваня рассказал мне, я чуть было не уничтожил все в своей квартире. Да что уж там говорить, гостиной срочно требуется ремонт, ведь из живого там остались разве что пластиковые окна.

– Здесь что, был взрыв? – ошарашенно спросил меня бригадир группы из клининговой компании, когда взглянул на разбитые зеркала, разнесенный бар и выбитые двери.

Я был в ужасе от рассказа Вани, и, как только он ушел, во мне как будто начал вскипать вулкан. Я просто метался от одного угла к другому, словно зверь в клетке, пинал, швырял и рвал все, что попадалось под руку. Я не мог поверить, что из всех женщин на этой планете меня угораздило связаться с той, чья жизнь до встречи со мной была полна ужаса и страха. Так и было, теперь я в этом уверен.

Но что больше всего меня выводило из себя, так это безумное желание снова увидеть ее. Увидеть Леру.

Понятия не имею, как бы я смотрел ей в глаза, появись она сейчас здесь передо мной. После всего того, что я наговорил ей и что сделал в том чертовом туалете, она ни за что не позволит мне даже просто взглянуть в свою сторону. Я все прокручивал и прокручивал в голове тот вечер и теперь, зная правду о ее прошлом, все отчетливее видел глубокую душевную рану, отражающуюся в песочных глазах. Она так долго смотрела на свое отражение в зеркале, неотрывно с явным презрением глядела на тот жуткий кривой шрам, что даже тогда во мне что-то взорвалось, но я отчаянно пытался не обращать внимания на собственные ощущения. В ее глазах всегда было одиночество, до которого никому из нас не было никакого дела.

И даже если бы я знал, что сейчас Лера готова выслушать меня и мои жалкие извинения, я не стану стараться искать встречи с ней.

Кретин? Да.

Законченный ублюдок? Безусловно.

Жизнь эгоиста намного проще, и я во что бы то ни стало вернусь к ней. Нужно лишь время.

Да, теперь в моей голове мерзких насекомых значительно прибавится, но я не стану искать для них отраву, потому что этот яд угробит и меня тоже. Так уже было почти десять лет назад, и больше такого не повторится.

Никогда.

– Упакуй эту фотографию. Я ее забираю.

Саша переводит на меня удивленный взгляд и через несколько секунд молча кивает.

***

Вечеринка по случаю подписания проекта «Олимпус», а заодно и грядущего Нового года в самом разгаре. Понятия не имею кем, – хотя раньше я принимал активное участие в организации всех сборищ и тусовок! – было решено отметить все это в загородном клубе с горячим источником, огромным двухэтажным домом и дорогущей выпивкой. Этот пьяный бедлам напоминает мне университетские годы, даже грустно становится.

– Эй, Марк! – кричит мне Гена, один из архитекторов моего отдела. Сорок минут назад он перестал контролировать дозировку вискаря, и сейчас его маленькие глазки без стеснения осматривают каждую бабу в купальнике. – Пойдем к нам! Неужели ты так и не выпьешь? Оу, Наталья Васильевна, оказывается, вот что скрывают ваши огромные юбки!

– Все, Гену понесло, – говорит мне Женька, самый молодой в нашей группе. – Он ведь не в курсе, что наш бухгалтер серьезно занимается борьбой?

Я едва не давлюсь:

– Что? Наталья Васильевна? Этот вечно улыбчивый цветочек?

Парень смеется и допивает пиво в огромном стакане:

– Ага. Она один раз нам приемы показывала. Между прочим, впечатляет.

Внезапно что-то с грохотом падает на пол, и все пятьдесят с лишним человек подскакивают со своих мест.

– Я тебя предупреждала? – громко и четко спрашивает женщина пятидесяти лет с кучерявыми светлыми волосами. Она крепко держит скрученную кисть Гены, который валяется на полу и корчится от боли. – Еще хоть раз услышу из твоего грязного рта эти пошлости в сторону девочек, почищу его ершиком и промою мылом, все понял?

Гена жмурится и быстро кивает, а все вокруг начинают громко хохотать и аплодировать пятидесятилетней женщине, без труда уделавшей мужика на две головы выше нее.

– Я в шоке, – хлопаю, все еще не веря собственным глазам. – Теперь рядом с ней надо держать рот на замке.

– Скажешь тоже! Ты босс, тебе все можно, к тому же от тебя весь наш женский коллектив без ума, – смеется Женька и наливает в свой стакан еще пива. – Может, все-таки выпьешь?

– Нет, мне, вообще-то, пора ехать, – смотрю на часы и быстро просчитываю время, которое займет на обратную дорогу. – Повеселитесь, а у меня еще есть дела.

Жмем друг другу руки, и я незаметно покидаю вечеринку, которую весь отдел ждал с самого начала этого года. Обычно новогодний корпоратив проходит куда веселее, потому что, сколько себя помню, главным героем елочной вечеринки всегда был я. Напивался, устраивал пошлые конкурсы, после которых никто не мог несколько дней смотреть друг на друга в рабочее время, а сейчас совершенно трезвый и самый первый еду домой.

Домой!

Я как будто монашкой стал, ей-богу.

Пару раз на этой неделе встречался с приятелями в «Абрамсе» и вместо того, чтобы заказать себе стаканчик вискаря, как и все, пил какой-нибудь фруктовый чай, ссылаясь на больную печень. На самом деле просто ничего не лезет в горло. Как будто все осточертело. А хуже всего то, что в ближайший месяц мне не удастся спрятаться на работе, потому что с подписанием проекта все ушли на каникулы.

Выезжаю на трассу, ведущую к городу, и задумываюсь над дальнейшей жизнью. Чем мне можно будет заняться в ближайший месяц?

Мысль о ремонте сразу выбрасываю в импровизированное ведро. Делать мне как будто нечего больше!

Может, поехать к отцу в Таиланд? Дать себе возможность отдохнуть от всего, бесконечно наслаждаться массажами и тайскими блинчиками.

Нет уж. Куда угодно, но только не к отцу, он же мозг мне вынесет.

Тогда поеду на Бали. Освою, наконец, серфинг, поживу в какой-нибудь хижинке и постараюсь вернуть себя прежнего. Точно, завтра же поеду в агентство и с огромным удовольствием свалю из этого города. Окрыленный задуманным, я даже улыбаюсь. Здорово жить в собственное удовольствие и иметь материальные средства для исполнения молниеносных желаний.

И хорошо ездить по ночным дорогам, когда большинство жителей уже спят в своих постелях. Можно хотя бы спокойно доехать до дома без пробок и ругани на каких-нибудь оленей, из-за которых происходят аварии.

Останавливаюсь перед красным сигналом светофора, наблюдая за одинокими автомобилями, проезжающими широкий перекресток. Падающий снег и свет уличных фонарей невольно возвращают мои мысли в прошлое, в теплую Барселону, где я был обыкновенным мужиком, жаждущим завлечь в свою постель как можно больше девчонок. Моя жизнь была полна веселья и простоты, но ровно до той самой минуты, когда мне вдруг не стрельнуло в голову переспать с самой загадочной девушкой, когда-либо встречавшейся на моем пути.

И в тот момент, когда мой мозг охотно воспроизводит видеофайл с хохочущей Лерой, скатившейся с одной из грохочущих техасских горок, перекресток плавно пересекает черный «Лексус», сверкающий чистотой от света фонарей.

Моргаю и буквально ложусь на руль, чтобы еще раз посмотреть на взволновавшую мои чувства машину.

Это может быть вовсе и не она, таких тачек тысячи. Но тогда почему же за все то время, что я нахожусь в городе, еще ни разу мне не повстречалась эта машина? Опять судьба?

Слишком много совпадений. Как только я решился уехать из города, чтобы вновь стать тем, кем я был, она снова появляется в моей жизни. Проносится перед глазами, не давая возможности забыть о себе до конца.

Загорается зеленый, и, словно повинуясь воле кого-то извне, я сворачиваю налево и сильнее жму на педаль газа, чтобы найти черный «Лексус» и еще раз визуально прикоснуться к Лере. Я чувствую, что это ее машина.

И когда мой взгляд цепляется за узкие красные огни черного автомобиля, сворачивающего во дворы новых девятиэтажных домов, я сбавляю скорость и включаю поворотник.

Наверное, она живет здесь. Вижу, как «Лексус» криво паркуется у самого подъезда, а сам останавливаюсь за мусорными баками, прячась, как настоящий придурок.

Несколько минут из машины никто не выходит, а потом пассажирская дверца не спеша открывается, и на улице появляется какой-то худощавый мужик в узких джинсах, серых уггах и огромной бесформенной парке с глубоким капюшоном.

Мое нервное возбуждение тут же перерастает в злость, и, как только этот черт обходит машину и наклоняется к водительскому окну, меня накрывает дикая ярость. Я уже готов выскочить из машины и, мягко говоря, поправить рожу этому сосунку, но огни «Лексуса» загораются, и он проезжает вперед, скрываясь между рядами припаркованных автомобилей.

Нервно сглатываю и еду за ним, придерживаясь дистанции. Не знаю, помнит ли Лера мой автомобиль, но если вдруг у этой девчонки отличная память на такие вещи, я не хочу, чтобы она заметила, как я слежу за ней. Я и сам до конца не понимаю, зачем вообще это делаю.

Мы выезжаем на дорогу, и мне удается спрятаться за старинным микроавтобусом. Проезжаем один мост, затем другой, движемся в сторону центра. Интересно, в столь поздний час она едет домой или к очередному дружку?

Мои мысли путаются, ведь после рассказа Вани я убедил себя, что после смерти мужа у Леры был только я. Это мысль даже утешала меня. Но стоило увидеть, как какой-то сосунок наклоняется к ней с поцелуем, у меня снова упала планка, и я готов придушить ее голыми руками. Я уже не могу отделить правду от лжи, и это по-настоящему убивает меня.

Выезжаем на центральную улицу, и, сам того не заметив, я еду в трех метрах от «Лексуса», а микроавтобуса, что так хорошо скрывал меня, уже нет. Внезапно черный автомобиль резко увеличивает скорость, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять – Лера заметила меня.