Саманта Аллен - Неправильный отчим

Мы простились в аэропорту. Мелинда крепко, почти по-мужски обняла меня на прощание.

* * *

Через несколько часов полёта я уже была в больнице. С удивлением увидела Джонатана, у её постели. Мать выглядела далеко не красавицей: лицо очень опухшее, один глаз заплыл и почти не открывался. Но Джонатан сидел рядом и развлекал ее болтовнёй. Я прислушалась и поняла, что он сейчас управляет ее баром. Джо решил стать альфонсом? Или просто нашёл что-то в моей пустоголовой мамочке? Плевать. Пусть живут, трахаются, строят совместное будущее или разбегаются по разным углам города. Плевать.

Наконец, мама увидела меня через прозрачное окошко в двери палаты и махнула рукой. Я зашла. Джонатан немного смутился, но не вскочил с места и не отнял маминых пальцев со своей ладони.

– Привет, ма. Выглядишь паршиво. Боюсь, тебе придётся как следует потрясти свой счёт, чтобы ликвидировать последствия повреждений на коже.

– Привет, детка. Знаю, да, – вздохнула она.

– Это было не самое вежливое приветствие, – вставил свои пару слов Джонатан.

Я присвистнула от удивления.

– Ты окончательно решил утвердиться в роли молодого любовника моей матери? Или до сих пор пытаешься что-то доказать мне? Бесполезно, Джо.

– Почему-то когда идёт речь о разнице в возрасте, – подала голос мама, – то всегда считается нормальным, если мужчина гораздо старше. Как было у тебя с Ламберте. Но не приведи господь, если женщина моего возраста начнёт встречаться с молодым парнем. – Мама хрипло рассмеялась. – Как несправедливо, да? И кому какое дело с кем спят другие?

– Мне точно нет никакого дела. Я заехала только для того, чтобы попрощаться и предупредить, что заберу свои вещи.

– Уезжаешь?

– Да. Возвращаюсь к своему единственному родному и близкому человеку. Мы с адвокатами отца твёрдо намерены добиться освобождения его из-под стражи. Мне есть чем заняться. К тому же я жутко соскучилась по папе.

– Ты всегда с ним чудесно ладила. Наверное, потому что он баловал тебя.

– Нет, мама, я всегда чувствовала, что он по-настоящему любит меня, а не демонстрирует, как куклу или красивую игрушку. Ты – мой биологический родитель, но мамой тебя язык не поворачивается назвать. К тому же ты выдала моё тайное убежище…

– Меня держали под дулом пистолета! – взвизгнула мама.

– Я бы рассказала тебе об одном случае, но не стану этого делать. Я просто хочу уехать.

– Тогда я могу пожелать тебе только счастливого пути, – отозвалась мама. – Ты не поцелуешь меня на прощание?

– Нет. Не поцелую. Я слишком долго ждала от тебя искренней заботы и ласки. Поняла, что это бесполезно. Не хочется тратить себя понапрасну. Надеюсь, ты поймёшь, что это справедливо. Пусть и не очень-то вежливо, – передразнила я Джонатана.

Я отсалютовала двумя пальцами сладкой парочке и вышла из больницы. К дьяволу в пекло всё! Я не должна была приезжать на ее свадьбу. Ничего бы и не произошло. И тогда я бы так и жила какой-то неполной, ущербной жизнью с огромной дырой в сердце.

Сейчас мне ничуть не легче. Но я избавилась от лишних людей в своей жизни и многое поняла. Раны на сердце никуда не делись. Не думаю, что избавлюсь от них когда-нибудь. Но прошу небеса, чтобы ныло хотя бы не так сильно…

Спустя два месяца

– Лиам, всё готово!

– Отлично, Боуи! Я готов! – широко улыбнулся отец, дружески хлопнув по щеке своего главного менеджера.

Потом он обернулся и приманил меня к себе рукой. Я с радостью подошла к нему и обняла его.

Когда я вернулась в город и встретилась с адвокатами папы, мы снова подали прошение об освобождении под залог. И – о, чудо! – на этот раз прошение одобрили. Под его подписку о невыезде на полгода. Но это были сущие пустяки.

Мы с отцом вернулись к прежней жизни. Я рассказала ему немногое из того, что приключилось со мной. Но, кажется, папа понял больше, чем я ему сообщила. Он сплюнул в сторону, услышав о маме, и поморщился:

– Давно пора было выкинуть эту стерву из твоего сердечка, Мими.

Я рассмеялась, услышав детское прозвище. Так папа называл меня лет до шести.

Сейчас после моего возвращения прошло полгода. Вот-вот должен был состояться первый большой концерт на сцене после освобождения отца из-под ареста. Сведения о том, что отца держали под стражей, всё-таки просочились в прессу. Журналисты окрестили его «голосом правды». Хоть однажды они оказались в чём-то правы.

– Ну как, сколько народу собралось? – спросил он, перебирая струны гитары.

– На огромной площади и яблоку негде упасть. Ажиотаж невероятный! – подбодрила я его.

– После концерта я хотел пригласить тебя кое-куда. – Отец улыбнулся. – Прости своего старика за то, что выступает на сцене в юбилей единственной и любимой дочери.

– Видеть тебя счастливым и полным жизни на свободе – лучший подарок, па! – от чистого сердца ответила я.

– Пора! – шепнул Боуи.

Отец ещё раз поправил ремень гитары, поцеловал меня в щеку и отправился на сцену. Я осталась за кулисами. Всегда оставалась здесь, видя обратную сторону успеха отца. Не всегда сладкую, как думают другие. Но я была рада участию в его жизни и по-настоящему гордилась им. Папа, без преувеличения, был крут и с душой занимался музыкой. Когда заиграли первые, резкие ноты мелодии, моё сердце начало биться в одном ритме с музыкой, которую сочинил отец. Я пританцовывала и подпевала ему, знала все до единой песни наизусть. Но ещё следила за тем, чтобы всё шло по плану, без срывов.

Кажется, концерт удался! Несколько часов безумно волнующего и вдохновляющего выступления закончились тем, что отца в очередной раз попросили спеть его хит «Я знаю, детка…» Пожалуй, это самая лиричная песня из его репертуара, несмотря на тяжеловатые, резкие биты рока. Я обожала ее, как и все его фанаты.

На улице уже был поздний вечер. Сцена освещалась светом прожекторов. А когда отец запел, собравшиеся на площади перед сценой подняли зажигалки или светящиеся экраны смартфонов. Толпа пела вместе с отцом.

Наконец, шум стих.

– Спасибо всем, кто собрался здесь! Ты, ты, ты и ты, а ещё вот ты, приятель… Вы круты! Без вас не было бы ничего из этого!.. – Я смотрела на отца из-за кулис, прижимая планшетку к груди. Отец обвёл руками толпу. – …Но, по правде говоря, меня не было бы без одного очень дорогого и близкого моего сердцу человека. Песню «Я знаю, детка…» я посвятил именно ему… – Толпа довольно загудела. – Да-да! Многие сотни раз спрашивали, кому я посвятил эту песню. И сегодня я готов поделиться этой историей с вами. Предупреждаю, я буду болтлив и, возможно, начну позорно хлюпать носом. Поэтому если я вам надоел, можете смело развернуться!

– Нет! – пронёсся вздох по толпе, а потом тысячи собравшихся начали скандировать имя отца. – Ли-ам! Ли-ам! Ли-ам…

Отец дал несколько минут, чтобы фанаты успокоились.

– Итак, я расскажу вам об одном случае. Это было четырнадцать лет тому назад. Одно из первых моих турне по стране. Тогда я был уже популярен и считался молодой звездой рока. Но мало кто знает, сколько трудностей и неприятностей было преодолено. В тот раз меня кинул мой менеджер… – Толпа в один голос выдохнула пренебрежительно. – Да! Этот козёл Майки нихрена мне не заплатил! Я и моя команда пахали в нескольких городах Америки, собирали полные площади народа, но остались ни с чем. Говоря «ни с чем», я имею в виду действительно это. Я выгреб всю свою последнюю наличку, чтобы расплатиться за отель и ужин для своей команды. Денег не было и не предвиделось вообще. Настроение было дерьмовое. Моя команда ждала завершения турне, чтобы потом радостно смотреть на свой круглый счет, но в итоге пришлось смотреть на пустой кошелёк. В тот момент я всерьёз задумался, чтобы оставить музыку. Мне приятно знать, что мои песни согревают ваши сердца и дают стимул двигаться дальше, но когда твои люди покидают тебя, когда ты сидишь и не знаешь, чем заплатить даже за грошовый завтрак для своего ребёнка, мысли поневоле начинают течь совершенно в ином направлении. Добавьте к этому ещё и то, что жена бросила меня именно в тот момент. Она обозвала меня неудачником, побросала свои дорогие шмотки в чемодан из крокодиловой кожи и укатила…

– Сучка! – выкрикнул кто-то из толпы.

– Ты прав, приятель! – рассмеялся отец. – Она бросила меня, оставив с шестилетним ребёнком, с огромной кучей долгов, проблем и с чертовски дрянным настроением!

– Да уж, моя мамочка, как всегда, была в своём репертуаре… – пробормотала я.

– …Короче, вы все поняли, что я был в заднице. Я искренне благодарен тем, кто остался со мной и не свинтил, хотя наши животы липли к позвоночникам от голода, а последние концерты мы доигрывали на чистом энтузиазме, имея в команде вполовину меньше людей, чем было необходимо. В последнем городе мы отыграли концерт и сели на скамейку перед опустевшей площадью. Парни складывали аппаратуру, играла какая-то дерьмовая попса… Настроение было унылое у всех, кроме моей шестилетней малышки. Она танцевала в розовом платьице на площади под звуки попсы и напевала что-то себе под нос. Потом она подошла ко мне и спросила, почему я сижу, повесив нос. Я ответил, что теперь у меня нет ничего. Дочка улыбнулась и потрогала футляр с моим инструментом, лежащий рядом. «У тебя есть гитара, папа! А вот у меня нет розового слона…» В тот момент меня озарило. Да, чёрт возьми! Она права! Так что я недолго думая продал инструмент, которым очень дорожил, в комиссионку, купил самого огромного розового слона, которого только смог найти в том городе. Я стиснул зубы и двинулся дальше. По пути обратно мы пели в переходах и давали концерты в крошечных городах по принципу кто сколько даст за наше выступление. И каждый полученный четвертак или доллар тогда стоили для нас больше, чем выручка, полученная по договорённости раньше. Но это уже другая история. Главное, что мы возвращались домой. Дочка спала в трейлере в обнимку с тем самым розовым слоном, я тихонько бренчал на самой обычной гитаре, подбирая аккорды к новой сочинённой песне… Позднее эта песня стала хитом, волновала и вдохновляла десятки, сотни тысяч людей! Но тогда эта песня была моей благодарностью любимой дочурке. Меньшим из того, что я мог сделать в ответ на её поддержку и безграничную веру в мои силы!..

Толпа засвистела и заулюлюкала.

– …Грейс, милая, выйди ко мне, пожалуйста!.. – попросил отец и обернулся, махнув мне рукой.

У меня отобрали планшетку и вытолкнули на сцену. Свет прожекторов сразу же выхватил меня из темноты. Отец подошёл ко мне и обнял, вытер слёзы с моих щёк. А я и не заметила, как разрыдалась, растроганная пламенной речью папы. Он вывел меня на середину сцены.

– …Сегодня моей красотке исполнилось двадцать лет. И она по-прежнему – мой счастливый талисман. Однажды и на всю оставшуюся жизнь…

Толпа зааплодировала и засвистела, затянув тысячами глоток песню «Happy birthday to you…» Отец пел вместе с ними, играя на гитаре.

– …А теперь я хотел бы снова спеть песню «Я знаю, детка…». Но только вместе с тобой, Грейси!

– Я не умею петь, па! – смущённо ответила я.

Отец обнял меня одной рукой, поцеловав в щёку.

– Иногда мне тоже кажется, что я не умею петь, но вот они… – папа показал рукой на толпу, – кажется, они так не считают!

Отец начал играть на гитаре, напевая слова песни. Я начала подпевать ему. Потом мой голос подхватили и другие голоса. Мы пели вместе с толпой.

«Они учат тебя одеваться по моде.

Едва взглянув на тебя, вешают ярлыки.

Твоя жизнь для них, как неверный прогноз погоды,

Они хотят прогнуть тебя под себя, но ты…»

Отец начал хлопать в ладоши. Толпа повторила за ним, а дальше мы пели без музыки.

«Я знаю, детка…

Что ты – совершенно другая.

Я знаю, детка…

Что ты – моя неземная.

Я знаю, детка…

Что ты не ходишь, но летаешь.

Я знаю, детка…

Что ты – мой талисман.

И ты тоже это знаешь!»

Сквозь слезящиеся глаза я взглянула вниз со сцены, на собравшихся людей. Внезапно мне показалось, что на плечах у одного из мужчин сидит Сола, дочь Джейдана. Сердце сбилось с привычного ритма, а потом начало учащённо колотиться в груди. Но я не была уверена, что разглядела именно Джейдана, потому что через мгновение потеряла его и Солу из виду.

Эйфория ещё долго не покидала меня. После концерта прошло уже больше часа, а взбудораженная толпа всё ещё бродила по площади. Мы сидели с отцом в гримёрке. Отец открыл баночку холодного пива и с наслаждением растянулся в кресле.

– Я взмок, Грейси!

– Ты отработал как надо, па!

– Я выжат, как лимон, но полон энергии. Сейчас я добью это пиво, и мы отправимся с тобой в самое волшебное место, – подмигнул отец.

Я с нетерпением дожидалась, что он мне приготовил. Но едва мы вышли из гримёрной, как к нам подошёл один из организаторов концерта.