– Типун тебе на язык, я побольше прожить собираюсь, – снова расхохотался Вовка, но уже искусственно, – ну, не хочешь, дело хозяйское. Павел Борисович, выпиши нашему упрямцу аванс.

Костя встал и, не подав руки, вышел за дверь, а Павел поспешил за ним.

В приемной произошли изменения: начальник отдела охраны оставил телефон на стуле, а сам нервно прохаживался перед дверьми. Когда гость вышел, замер и снова уставился на него, сплюнув жвачку прямо на пол.

– Александр Григорич! Ну сколько Вам говорить! Плюйте в мусорку! – возмутилась секретарша и, элегантно положив ногу на ногу, чуть выдвинула кресло назад.

– Живой! Ох… ть можно! – выразил свои эмоции Александр Григорьевич. – А Махмуд тебя разве не того? Не замочил?

Лебедев остановился:

– Здравствуй, Филя. А я ведь тебя тоже похоронил, вместе с Козырем. Не слыхал, куда Махмуд пропал тогда? Я его еще долго в гости ждал…

– Так взорвали ж Махмуда… – пожал плечами Филин. – Я, правда, в больничке лежал – зашивали меня. Ну, новость-то хорошую притаранили. Свои же вроде и грохнули – зарываться начал…

– Жаль, не знал… – Лебедев смотрел в стену невидящим взглядом.

А потом мотнул головой, словно отключаясь от воспоминаний.

– Классная у вас тут компашка подобралась, – Костя повернулся к Павлу. – Не, столько встреч в один день…

– Вот и я говорю – такое совпадение! Это надо отметить. Пойдем ко мне, – Пашка снова тянул Лебедева в свой кабинет, оставив обалдевшего Филина в приемной. – А с Вовкой ты зря, Костян. Дают – бери. Вспомни, как он с тебя бабок тогда загреб, и ничего. Мне вон за столько лет работы «Жигулей» паршивых не предложил, я сам себе на тачку зарабатывал. Правда, платит он нормально, держится за меня. Знает, что можно доверять, и не подвел я его ни разу. Да и привык я уже с ним в одной упряжке, хотя бывает, конечно, хочется стукнуть его кирпичом.

«До чего же Пашка стал говорливым», – раздраженно подумал Костя и напомнил:

– Паш, верни аванс.

Садиться он не стал и от предложенного кофе отказался.

– А, да, конечно, сейчас, – Павел позвонил и дал указание менеджерам. – Ну, ты расскажи о себе, а то так и норовишь смыться. Ты как, женат, дети есть?

– Вот чего мне никогда не хотелось, так это жениться.

– Значит, старый холостяк?

– Ага. А ты… – Костя вдруг замолчал, потом продолжил. – Как ты сам? Как семья?

– Да у меня все, как у людей. Дочка растет, четвертый заканчивает. Слушай… Поехали ко мне! Нет, прямо сейчас, поедем, а? Уже шесть, рабочий день можно закончить, посидим, выпьем немножко.

Павел сам не знал, почему так не хочется отпускать Лебедева. Ностальгия, что ли, на старости лет? Или давний счет требовал оплаты? Но почему-то хотелось продемонстрировать ему, как хорошо сложилась его, Пашкина жизнь. А Костя как-то странно смотрел на него, словно решал для себя вопрос жизни и смерти. Но Пашка уже тянул его к выходу.

– Где твои колеса? А, неплохая тоже тачка. Ну, на твоей и поехали, а меня завтра жена на работу подкинет.

Они сели в Костину машину.

– Куда едем?

– Да все туда же. Я на одном месте живу. Консерватор.

У Кости заныло в груди. Теперь, когда они уже ехали, отказаться было нельзя, не высаживать же Пашку посреди дороги. Но зачем он едет к ним, зачем он едет к Тане? Неужели Пашка не понимает, что он сейчас испытывает, или поглупел за эти годы со своими цифрами?

Что это будет, что он может сказать ей сегодня? Разве имеет теперь смысл объяснять… Да и не станет он портить Пашке жизнь. Они – семья, родные друг другу люди, столько лет вместе, это он, Костя, теперь чужой и ненужный.

И все-таки… Костя не мог избавиться от дикого желания увидеть ее – холодно-равнодушную или возмущенную… Может, она раздобрела, как Павел, и теперь похожа на матрону? Конечно же, не помолодела. Какая она? Неужели возможно, что он сейчас увидит ее и разочаруется? Да нет, даже если она весит сто килограммов, все равно это будет Таня, его Таня…

Он ехал, почти не слушая Пашкиных рассказов и механически отвечая ему «да» или «нет». Как получилось, что он вообще оказался в автосалоне? В принципе, Костю вполне устраивала машина, и незачем было ее менять. Он даже не нашел еще покупателя. Детские игры в престижность Костю не интересовали, удобство и спортивный стиль – вот и все. Просто что-то мучило его в последнее время, заставляя искать новых путей, иных отношений. Мать всегда страдала об одном – чтобы Костя женился, завел семью. Но это было совершенно исключено. Конечно, у него были женщины, не могли не быть, он же здоровый и молодой мужик. Не так много, как всем казалось, одна-две знакомые в год. Но… В каждой встреченной девушке он искал что-то похожее на Таню.

Даже не так, он и знакомился только тогда, когда вдруг казалось – вот оно, что-то в искорках глаз, выражении лица. А потом начинал ненавидеть спутницу именно за этот обман – похожесть, не являющуюся идентичностью. Розыгрыш, инсинуацию. В начале прошлого года он завел отношения с женщиной по имени Вика – утонченной, умной, не требовавшей от него ни постоянства, ни более прочной связи. Они встречались, когда у него было настроение, и разбегались, как только Вика чувствовала, что начинает надоедать. С Викой они не созванивались уже месяцев пять. На прошлой неделе Костя даже познакомился с некой Наташей – очень молодой девушкой, совсем юной. Что-то померещилось ему в ее манере встряхивать волосами… Но дело не дошло даже до постели. Пообщавшись с Наташей в ресторане, Костя отвез ее домой и уехал с полной уверенностью, что никогда больше не позвонит.

В один тоскливый и серый апрельский день он сидел дома после работы и не знал, к чему приложиться. Мог бы пить – пил бы, но с детства, глядя на материных братьев, ненавидел этот способ утешения всей душой. Да и маме бы не понравилось, Костя знал, мама всегда его видит… Позвонить Вике? Рука уже потянулась к трубке, но так и повисла, не дотронувшись. Внезапно Костя осознал – так четко и ясно, как никогда: то, что ему нужно, он не получит ни от одной женщины в мире. Никто бы в это не поверил, только мама знала, что он однолюб. Может, Таня всего лишь юношеская болезнь, которую он не смог перерасти, или все дело в обстоятельствах, при которых они расстались? Так или иначе, но ему нужна была только одна женщина, только ее волосы, глаза и тело. И именно этой женщины никогда у него не будет.

Как под гипнозом, Костя припарковался у знакомого подъезда, в котором они столько раз целовались, прощаясь с Таней. Поднялись в исписанном лифте. Только надписи были другими, не «АСДС», а какие-то незнакомые Косте названия. Хотя, отчего же – вот, пожалуйста: «Спартак – мясо».

– Я решил, не буду пока покупать другую квартиру. Родителей отселил, а мы так в нашей трешке и остались. Вот дочка замуж выйдет, тогда…

Паша позвонил, но достал ключи быстрее, чем открыли. Костя подсознательно отметил, как отличается обстановка квартиры от убогости подъезда. Впрочем, Павел всегда жил неплохо. Навстречу выпорхнула очаровательная девчушка:

– Папа пришел! Мам, папа пришел, и с ним какой-то дядя!

Костя поднял глаза и как будто окаменел. Нет, Таня не располнела и не постарела – по крайней мере, ему это было неизвестно. Просто молодая, симпатичная женщина, вышедшая в коридор, была вовсе не Таня. Косте показалось, что он смотрит какой-то фильм, в конце которого выясняется, что главный герой – вовсе не герой, и вообще: черное – это белое, и наоборот.

– Вот, познакомься, – весело представлял Павел, – Верочка, это мой друг, еще со школы, в армии вместе служили. Встретились сегодня случайно, представляешь?

– Очень приятно, – не растерялась Верочка, немного недоумевая, почему гость уставился на нее, как на некое чудо. Может, лицо испачкано?

Она мимоходом глянула в зеркало, поправив прическу:

– Проходите, раздевайтесь, сейчас ужин согрею. Тань, а ты – марш делать уроки! У тебя еще английский, а мне некогда.

Как на автомате, Костя прошел вслед за Павлом в гостиную. Он не мог припомнить, говорил ли Паша по дороге, как зовут его жену. Да ведь он и не слушал…

– А где Таня? – наконец не выдержал Костя, так и не сев в предложенное кресло.

– Таня? Английский учит, где же еще?

– Нет… Таня, наша Таня. Звягинцева. Вы что, развелись?

– А-аа… – Паша бросил быстрый взгляд в коридор, по которому проходила супруга. – Ты потише, Верочка ничего про это не знает. Мы просто… ну, не поженились тогда. Так получилось. А ты что думал, я на Тане женат?

Потрясенный, Костя молчал. Как будто все эти годы он хранил что-то в глубине потайного ящика, а вот теперь решил достать и обнаружил, что ящик пуст. Все это время он знал, что Таня существует, и знал, где. И в какой-то мере это знание давало ему спокойствие. Теперь это хрупкое спокойствие рухнуло, мир перевернулся, и он не понимал – как мог так обманываться?

– Где же она тогда?

– Ну… дело в том, что я не знаю, – быстро и тихо заговорил Паша. – Да ты садись, садись… Понимаешь, я даже рад, что так случилось. Мне было бы очень тяжело с ней жить, с таким сложным характером… Перед самой свадьбой она взбрыкнула, устроила истерику, сказала, что всё отменяется. Можно было, конечно, ее уговорить, но у меня тоже есть самолюбие. Родители, Серега – все были в шоке. Буквально накануне… Они уже купили подарки, у нас были кольца, у Тани – платье. Мои потратили немало денег… Не в этом, конечно, дело. Знаешь, я ведь очень ее любил, но теперь… У меня прекрасная жена, дочка, я каждый день благодарю за это судьбу.

– А Таня? – настаивал Костя.

– Ну, они стали ссориться с братом, с Катей. Я редко к ним заходил, сам понимаешь – было неприятно. Как раз тем летом Катины родители получили квартиру, однушку, дополнительно к своей, уж не знаю, как они умудрились, но отец у нее – военный, Вьетнам, что ли… Они и решили – отдать ее Тане. Где-то в Черемушках, кажется, но могу и ошибиться. Или в Перово…

– Она замужем?

– Понятия не имею. Сережа с Катей тоже переехали со временем, с доплатой на трешку. Кстати, у них теперь двое, мальчик в первый класс пошел. Мы с Серым раз в год созваниваемся. Ну, про Таню я не спрашиваю, а он не рассказывает. Все к лучшему, правда?

– Правда, – Костя поднялся. – А дочку что ж Таней назвал, если к лучшему?

– Ты такой жестокий бываешь, Лебедев, – Паша помолчал. – Да просто имя красивое, жене нравится, вот и все.

– Ну, мужчины, пошли ужинать, – в комнату вошла Верочка в симпатичном переднике.

– Не, извините, я спешу. Паш, будь другом. Дай мне телефон Звягинцева.

Павел замялся.

– А зачем тебе? То есть, конечно… Я, правда, редко ему звоню, но поищу и сразу скажу. Ты мне мобильный оставь.

Костя протянул визитку, попрощался и вернулся в автомобиль. Посидел, глядя на знакомые окна, так много значившие в его жизни. В маленьком окошке горел свет, и трудно было избавиться от иллюзии, что за ним и сейчас находится она, Таня.

Нет, ждать, пока Пашка позвонит, если еще и позвонит, пожалуй, не стоит. Он вышел из машины и снова поднялся в подъезд, на четвертый этаж. Дверь открыла женщина лет сорока, в коротком атласном халате, не слишком прилично оголяющем ей ноги с раздутыми венами. Увидев его, удивилась – очевидно, ждала другого, вот и открыла бездумно.

– Простите, – Костя не дал ей опомниться, – здесь жили мои друзья, они давно переехали?

– Мы здесь уже пятый год, – кокетливо поправляя халатик, ответила женщина.

– А телефончик они не оставили?

– Где-то был номерок. Вы заходите, заходите.

Костя немного удивился такому гостеприимству, но воспользовался им. Все в квартире, конечно, стало по-другому. Он невольно заглянул в распахнутую дверь бывшей Таниной комнаты – теперь это была чья-то спальня…

– Ох, у нас никогда ничего не найдешь… А, вот, кажется. Екатерина, Сергей, да? – женщина продиктовала ему номер.

– Спасибо, – поблагодарил он хозяйку.

Медленно Костя спустился по знакомым ступенькам.

Теперь в его жизни снова появилась цель. Как и прежде, с этим ничего нельзя было поделать.


***


Катерина сразу узнала его голос, и ее «привет» испуганно повис в трубке.

– Кать, Серега дома?

– Не-ет… Он обычно позднее приходит. А ты… Кость, это ты?

– Да, Кать. Я, собственно, по делу. То есть… Как вы поживаете, все нормально?

– Все потихонечку… Работаем, учимся, – она явно не знала, как себя с ним вести, – а ты с Сережей, наверное, хотел поговорить?

– Я тебя чем-то обидел? – не выдержал Костя.

– Нет, конечно, нет. Просто ты сам понимаешь… Столько лет! А у тебя как дела?

– Пока не знаю. Катюшенька, милая, помоги.

Видимо, было в его голосе что-то такое, что она сменила тон и участливо, совсем, как раньше, спросила:

– Конечно… Что-то случилось?

– Мне нужно узнать про Таню. Как она, что с ней.

– Ой, Костя, зачем это? – снова испугалась она.