Сабрина Джеффрис - Неприличная любовь

– Да, похоже. А как насчет него? Вы сказали, он был солдатом.

Он мрачно усмехнулся:

– Дикий Дэнни в молодости служил на границе. А вы бы предпочли, чтобы я рассказал о его дальнейшей карьере?

– Упаси вас Бог. Если до этого хозяйка считала вас ирландским вором, можно себе представить, как бы она отреагировала на то, что вы сын разбойника.

– Вот так-то, девочка, если решите солгать, упоминайте как можно больше правдивых подробностей. Я этому научился у Гриффа, когда он заставлял меня притворяться джентльменом. Я же тогда не врал – просто скрывал часть правды.

С этим было трудно не согласиться. Дэниел Бреннан мог бы очаровать всех медуз на голове у Горгоны своими подмигиваниями, усмешками, полуправдой. Какой же он все-таки плут!

Он спрятал кошелек, и Хелена подумала, что он платит за них обоих. Так не пойдет.

– Дэниел, позвольте мне самой расплачиваться за поездку. Это я вас в нее втянула, вы не должны тратить ни пенни.

– А я и не трачу. – Он подмигнул ей так же, как хозяйке гостиницы. – Я думаю, Грифф возместит мне все расходы.

– Ах, вот как. – Это ей в голову не приходило. – А он не будет возражать? Ведь для него это всего лишь плата за уверенность, что Джульет… не выставила себя в дурном свете.

– Считаете, что Розалинд позволит ему увильнуть?

– Ну, не знаю… Они же теперь женаты, а мужчины превращаются в таких… тиранов, как только становятся мужьями, какими бы обходительными они ни были до этого.

– Ах, так вот как обычно поступают мужчины! – Дэниел уже расправился с последним блюдом и теперь откинулся на спинку кресла, внимательно глядя на Хелену. – У вас есть муж, о котором я не знаю?

– Конечно, нет.

– Так откуда вам известно, как они себя ведут?

Она накинула на плечи шаль, и острая боль в спине снова заставила ее с ужасом вспомнить о предстоящей поездке.

– Для этого не обязательно быть замужем. Я ведь читаю книги. И потом, у нас в Стратфорд-он-Эйвон люди иногда женятся.

– Понимаю. И теперь вы точно знаете, как ведут себя все мужья. – Его бровь снова поползла вверх.

– Да не будьте вы таким самодовольным, – проворчала Хелена. – Вы выступаете в роли моего мужа всего один день, а уже проявляете склонность к тирании.

Он наклонился вперед, и в его глазах засветились озорные искорки.

– Просто на мне лежит такая же ответственность, как на любом другом муже, но я лишен удовольствий, которые ему положены. Вот если бы вы показали мне приятные стороны брака, то тогда мой нрав непременно бы смягчился…

– И не мечтайте! – воскликнула Хелена, почувствовав сладкую боль в груди.

– Ну что ж, тогда вам придется и дальше терпеть мои тиранические наклонности. И не пора ли нам отправляться в путь?

Она с готовностью согласилась. Лучше уж скакать на лошади, чем продолжать эту неприличную беседу. Но как только Хелена попыталась встать, то поняла, что ноги ее совсем не держат. Она выдавила улыбку:

– Вы идите. Как раз поговорите с конюхом. А я… мне тут кое-что надо сделать. Я сейчас к вам присоединюсь.

– Хорошо. – Он встал и начал ждать, когда она поднимется. Хелене пришлось тянуть время – она долго надевала перчатки, искала в сумке пакетик с гвоздикой и носовой платок, пока он, наконец, не ушел.

Она положила в рот сушеную гвоздику и начала воровато оглядываться по сторонам. Комната все еще пустовала, и только дочка хозяйки протирала столы. Хелена потянулась за тростью. Она может это сделать. Ну и что с того, что ее нога дрожит? Ей надо только доковылять до лошади, а там Дэниел поможет ей сесть в седло, и все будет прекрасно.

Хелена еще немного пожевала гвоздику, надеясь, что горький вкус взбодрит ее и придаст силы, затем бросила ее на тарелку, оперлась одной рукой на палку, а другой – на край стола и попыталась встать. У нее получилось, и она сделала шаг по направлению к двери. Тут ее нога подвернулась, и Хелена упала.

Дэниел разговаривал с конюхом, когда из гостиницы с криками выбежала дочка хозяйки:

– Сэр, сэр! Идите скорее сюда! Ваша жена упала! – Сердце Дэниела остановилось.

– Что случилось? – Он ринулся к гостинице.

– Я… я не знаю, сэр. Я протирала столы и вдруг слышу грохот…

– И вы оставили ее одну? – прорычал он, следуя по пятам за девушкой.

– Нет, с ней мама.

Когда они вошли в холл, хозяйка с ворчанием пыталась поднять Хелену, ухватив ее под мышки, но попытки не приносили результата. Дэниел бросил взгляд на беспомощные ноги Хелены, на скользкий дубовый пол, и у него внутри все сжалось от боли.

– Отпустите меня! – Хелена с пунцовым лицом обратилась к женщине. – Правда, мадам, если бы вы только оставили меня одну на несколько секунд, я бы смогла…

– Я о ней позабочусь, – сказал Дэниел хозяйке, и та была только рада оставить свои попытки. Он подошел к Хелене и взял ее на руки.

– Нет, вы не можете… Не трогайте меня, пожалуйста… это неприлично…

– Молчите, – шепнул он ей. – А то будет поздно…

У Хелены покраснели даже мочки ушей, и все же она обхватила его шею руками и прижалась к нему плотнее.

– У вас есть какой-нибудь кабинет, в котором мы смогли бы остаться с женой наедине? – обратился Дэниел к хозяйке.

– Да, сэр. Как выйдете в коридор, вторая дверь направо.

– Это ни к чему, – захныкала Хелена, когда они скрылись в коридоре. – Если бы вы просто поставили меня на ноги…

– Чтобы вы снова упали? – пробормотал Дэниел. – Черта с два!

Он вошел в комнату, закрыл дверь ногой, подошел к дивану и усадил на него Хелену. Как только Дэниел ее отпустил, она попыталась подняться, но не смогла, и эта жалкая попытка привела его в ярость. Впрочем, он злился больше на себя, чем на нее.

– Только посмейте встать! – прорычал он. – Скажите-ка мне правду: когда вы в последний раз скакали верхом?

– Не… несколько недель назад.

– Не обманывайте меня, или, клянусь Богом, я вас отшлепаю! Вы еще и не видели, каким я могу быть тираном! Так как давно это было?

Она заморгала и с покорным вздохом откинулась в кресле:

– Восемь лет назад. Еще до болезни.

– Проклятие! – А ведь он должен был догадаться. Все признаки были налицо, но он не обратил на них внимания. Он ни разу не видел ее скачущей на лошади в Свен-Парке, и ее родной отец уверял, что она не может ездить верхом. Как же он допустил это?

Дэниел принялся нервно расхаживать взад и вперед перед холодным камином.

– Я могу понять, почему вы мне солгали в самом начале, но когда вы почувствовали, что вам трудно ехать, почему промолчали?

– Потому что у меня было все в порядке. – Он ухмыльнулся:

– Да, это заметно. – Он остановился прямо перед ней. – Это все из-за вашей чертовой гордости! Почему вы не признались, что не можете скакать верхом? – Он вцепился руками себе в волосы. – Вы же могли серьезно пострадать.

Сама эта мысль отзывалась в нем болью.

– Я… я бы почувствовала, если бы что-нибудь было не так.

– Так же, как поняли, что не можете стоять? Почему же вы мне об этом не сказали?

– Вы бы отправили меня назад! – Ее крик отозвался эхом в пустой комнате.

Ну конечно. Дьявольски упрямая женщина. Одно дело – проявлять отвагу и совсем другое – бездумно рисковать здоровьем.

– А я и отправлю, – мягко сказал он. – Ваша поездка бесполезна, если в ее результате вы лишитесь здоровья. Когда я вспоминаю, как вы лежали на полу…

Он выругался и отвернулся, прежде чем она могла увидеть его лицо.

– И что, скажите на милость, мне с вами теперь делать?

– Если бы вы только посадили меня на лошадь, я бы, наверное, смогла скакать дальше…

– Либо вы глупы, либо сошли с ума по дороге. Забудьте о лошади. Вместо этого я посажу вас в коляску и отправлю в Лондон. – Он обернулся и посмотрел на нее. – И клянусь вам…

Увидев лицо Хелены, Дэниел не смог продолжать. Она плакала, беззвучно, как раненый лебедь, стараясь, чтобы он ничего не заметил. Силы небесные, он заставил ее плакать! А ведь за всю жизнь Дэниел не обидел ни одной женщины. Видимо, ситуация его потрясла настолько, что он совсем забыл о деликатности.

Когда Хелена увидела его взгляд, она опустила голову, но этим только ухудшила положение. Ее плечи вздрагивали, а всхлипы стали громче.

У Дэниела разрывалось сердце.

– Ради Бога, не плачьте! – Он подошел к дивану. – Я не хотел вас обидеть. Конечно же, вы не глупая, я просто… – Он замолчал, не в силах вынести ее несчастного вида. – Ш-ш-ш… Тише, девочка, не надо плакать. – Он положил руку ей на плечо.

Хелена отвернулась, пряча от него свои покрасневшие глаза и распухший нос.

– Вы не можете отослать меня назад. Прошу вас, Дэниел, я обещаю, что больше не доставлю вам неприятностей. Я найму двуколку или что-нибудь еще, чем смогу управлять.

– Хелена, – начал он, пытаясь ее вразумить.

– Я… я понимаю, что была не права, когда не сказала вам о своих затруднениях. Но я так боялась, что вы отправите меня в Лондон! И я надеялась справиться. Если бы только ноги не болели так сильно… – Она стиснула зубы. – Ненавижу свою ногу! Ни на что она не годна!

– Это неправда. – Дэниел крепко сжал ее плечо. – Но вы же не можете снова научиться езде верхом за одну минуту. Надо подождать.

– У нас на это нет времени. – Ее заплаканные глаза остановились на его лице. – Но я могу поехать с вами, если мы выберем другой способ передвижения.

Он вздохнул и перевел взгляд на белую стену с дубовыми перекладинами.

– Вы не верите в то, что я смогу ее найти?

– Дело не в этом. Я должна поехать с вами. – Он снова посмотрел на нее:

– Почему, скажите на милость?

– Потому что это я во всем виновата, – всхлипнула Хелена, и слезы с новой силой потекли по ее щекам. – Если бы я была внимательнее, если бы заметила, как она…

– Тише, девочка, ничьей вины здесь нет. А вашей уж точно.

Примостившись на жестком диване, Дэниел обнял ее, желая успокоить. К его удивлению, она прильнула к нему, как будто это была самая естественная вещь на свете. Это было так просто, так мило и обезоруживающе, что ему захотелось еще крепче сжать ее в объятиях.

Она прижалась щекой к его груди, и ее слезы полились нескончаемым потоком, из-за чего сюртук, рубашка и галстук Дэниела промокли насквозь. Он протянул ей носовой платок.

– Я же видела, как… как он смотрит на нее, – заикаясь, проговорила Хелена сквозь рыдания. – И я чувствовала, что мистер Морган… мистер Прайс… задумал что-то плохое… Мне надо было… следить за ней… внимательнее…

– Взрослой женщине нельзя запретить делать то, что она хочет, – прошептал Дэниел. Он еще крепче прижал ее к себе, в очередной раз, жалея, что стал причиной ее слез. Шляпка Хелены больно била его по носу, он снял ее и бросил на пол. – Даже если бы вы заперли Джульет в ее комнате, ее бы это не остановило.

Хелена понемногу успокоилась, но все еще была расстроена. Дэниел начал ее потихоньку убаюкивать, стараясь не обращать внимания на нежный запах туалетной воды, исходивший от ее волос.

– А может быть, она сбежала для того, чтобы наконец-то вытащить вас из дому и немного развлечь? – попытался он пошутить.

– Это не смешно, – сказала она тихо, вытирая остатки слез.

– Наверное, нет, – согласился Дэниел. – Но поверьте мне, моя хорошая, я обязательно найду их, даже если для этого мне придется отправиться в Шотландию. Не нужно так волноваться.

– Я не могу не тревожиться. – Она отодвинулась и подняла заплаканное лицо. – Я сойду с ума, если вы не разрешите мне ехать с вами.

Он вытер ей глаза большим пальцем.

– Лучше бы вам вернуться…

– Нет. Обещайте, что возьмете меня с собой. Я найму для нас коляску или двуколку, что пожелаете. Я буду тихой как мышка, клянусь, и не заставлю вас больше волноваться.

– Ну, хорошо, черт возьми, – прервал он ее мольбы. – Мы наймем коляску и поедем дальше, но…

Хелена просияла:

– Спасибо! Спасибо, Дэниел!

– Дайте мне закончить. Мы поедем дальше, только когда я буду уверен, что ваша нога не пострадала.

– С ней все в порядке!

– А это уж мне решать. Вам-то ничего не стоит скрыть от меня правду. – Дэниел поднял ее больную ногу и положил к себе на колени, прежде чем она успела что-то возразить, затем приподнял юбку, чтобы рассмотреть ногу получше.

– Все нормально, правда… Вам не нужно… – Она замолчала, когда он начал мягко массировать ее икру, проверяя, нет ли повреждений.

Хелена ни разу не поморщилась, зато ее лицо порозовело. Только тогда Дэниел осознал, что снова держит ее ногу в своих руках, как он этого и хотел. Икра не была повреждена, зато оставалась такой же упругой и крепкой, как раньше.

Он мысленно приказал себе отпустить ее ногу. Но вместо этого почему-то продолжал ее массировать, теперь уже более чутко, с удовольствием трогая нежную плоть, наслаждаясь ее мягкостью, ощущая, как она подрагивает под тонким чулком. Его неугомонный «дружок» поднялся и окреп, доведенный до отчаяния этими ласками. В голову Дэниела полезли сумасбродные мысли. Вот если бы добраться до начала ее чулка, медленно стянуть его и отбросить прочь…