- Все, что угодно, - я привез ее в Дентон, небольшой городок в часе езды на север от Далласа. Я обнаружил его несколько лет назад, когда друг Кейдена пригласил нас на открытие его тату-салона. Он не просуществовал и года, но городская площадь стала моим любимым местом, куда можно прийти и подумать.

Она пожала плечами, закручивая своей ложкой расплавленное месиво.

Разочарование наполнило меня.

- Пожалуйста, - я ненавидел, как звучал, но я не был против попрошайничества. Не сейчас, после всего этого времени.

Она подняла на меня глаза, ее темный взгляд встретился с моим впервые за весь день.

- Мне не нравится мороженое.

Смех взорвался на моих губах, покидая мое горло, как незнакомый звук.

Улыбка изогнула ее губы, от чего смех стал только сильнее.

- Почему ты не сказала мне?

Ее губы изогнулись, обнажая ее зубы.

- Казалось, ты был категорично настроен привести меня сюда.

- Конечно! Это магазин мороженого Бет Мари. У них лучшее домашнее мороженое. Я не мог просто привезти тебя в Дентон и не сходить с тобой сюда, - я остановился, наблюдая, как ее ложка закружилась немного быстрее. – К тому же, все любят мороженое.

- Только не я, - она толкнула свою чашку ко мне, все еще улыбаясь. – Ты можешь доесть за мной.

- О, мой Бог, это преступление. Ты даже не попробовала его! – я толкнул чашку обратно в ее направлении.

- Потому что я знаю, что мне не понравится, - она толкнула его обратно ко мне.

- Тебе понравится особый рецепт клубничного мороженого Бет Мари, - я воткнул ложку и зачерпнул большой кусок. – Просто попробуй.

Она неуверенно уставилась на ложку.

- Я не буду.

Я закатил глаза и хмыкнул.

- Давай же. Ты должна попробовать.

- Ох, да? – она выгнула бровь. – Кто сказал?

- Я, - я придвинул ложку ближе к ее лицу.

- Ты не сможешь убедить меня съесть это.

- Ну же. Попробуй ради меня.

- Ради тебя? Почему я должна? – любопытство в ее голосе было не искренним. Там было что-то еще. Что-то горькое.

- Потому что оно вкусное, - я не позволю ей попасть туда. В прошлое.

- Я не верю тебе.

Я заморгал. Люди двигались вокруг нашего столика в небольшом магазинчике мороженого по полу из черно-белой плитки. Игривый момент ушел. Я не могу вернуть его теперь.

Я положил ложку в ее чашку и откинулся на стуле.

- Знаешь, почему мне нравится приходить сюда?

Она выглядела неуверенной.

- Почему?

- Здесь пахнет сахаром, - я усмехнулся тому, насколько смешно прозвучал. – Здесь так сладко, почти чересчур.

- Поэтому тебе нравится сюда приходить?

Я пожал плечами. К чему я вел?

- Ты понимаешь это, в тот момент, как заходишь через двери. Мороженое переполнено сахаром. Ты можешь ощутить его в воздухе, все пропитано им. Но ты все равно заходишь. Ты все равно покупаешь мороженое, хоть это и плохо для тебя. Даже если в нем слишком много сахара.

- Поэтому…

- Поэтому, иногда неплохо побаловать себя. Неплохо все отпустить, только на немножко, даже если ты понимаешь, что тебе будет плохо в конце, - я не знал что это был. Почему мы были здесь, но я знал, - я не хотел, чтобы это кончалось. Но это закончится, в этом я уверен. Все будет плохо. Это уничтожит меня, и я не знал, - переживу ли я это. Но я не хотел думать об этом сейчас. Я не хотел возвращаться в то место, в то одинокое место, где я пробыл последние шесть лет.

Я уставился в ее глаза, в эти глубокие карие глаза. Глаза, которые мучили меня каждую секунду с того момента, как я заставил ее сесть на заднее сидение своей машины много лет назад. Она знала, что такое баловать себя. Мы делали это прошлой ночью. Мы отпустили все, взамен секса. Для тех ярких моментов, где больше ничего не имело значения, кроме наших тел, двигающихся вместе, как одно целое. Трахаться. Так она называла это. И это хорошо. Я возьму ее любым способом, которым смогу. Но я не хотел, чтобы она пряталась от меня, как сейчас. Я не позволю прошлому запятнать эти моменты, которые у нас были.

Она втянула свою нижнюю губу, ее глаза ни разу не покинули меня. Она взяла ложку. Две капли розовой жидкости капнули на деревянный стол перед тем, как она запустила кусочек в свой рот.

Я сидел затаив дыхание, когда она проглотила.

Улыбка расползлась по ее губам.

- На вкус – гадость.

Что-то между лаем и смехом вырвалось из моего рта, когда я уставился на нее в недоумении. Мое сердце быстрее заколотилось в груди.

- Тебе действительно не понравилось?

Она медленно покачала головой, все еще улыбаясь.

- Мне нравятся шоу о выживании.

Я наклонил голову.

- В смысле?

Она отпихнула чашку подальше.

- Ты хотел, чтобы я рассказала что-то. Мне нравятся такие шоу, как «Джим и Великие Путешественники» ты видел такое?

Я покачал головой.

- Что насчет «Человек против дикой природы? – спросила она. – Оно тоже довольно таки хорошее, но не настолько, как «Джим и Великие Путешественники». Они, в основном, отправляют этих парней, у которых нет опыта выживания, на природу, чтобы просто посмотреть, как долго они продержатся. Это вроде как ужасно, но и так весело, - она провела рукой по волосам. – Не могу поверить, что ты не видел этого.

И вот просто так, все изменилось. Тьма, которая нависала над нами весь день, ушла. Она исчезла с этим кусочком мороженого.

Мы сидели в «Бет Мари», разговаривая часами о телевидении, книгах, даже о политике. Я не должен был быть удивлен, что она хорошо разбиралась в мире. Но ничего не мог поделать. Я ничего не мог поделать, и был полностью озадачен женщиной передо мной.

Она была другой. Кем-то еще. Не той девушкой, которую я когда-то знал.

Мы оставались в магазинчике, пока нас не выгнали под закрытие.

- Это прекрасное место, - сказала Фей, когда мы шли по тротуару от «Бет Мари». Дентонское здание суда конца девятнадцатого века маячило перед нами, центр площади, где «Бет Мари» было одним из множества предприятий. Высокие дубы окружали лужайку здания суда, сияя переливающимися белыми огоньками.

- Пошли, - я повел ее через улицу к лужайке. Там были и другие люди. Пара хиппи играла на гитаре и тромбоне, группа подростков забралась на ступеньки здания суда, парочка, целовалась на соседней скамейке.

- Деревья все время так сияют? – она уставилась на них, ее волосы развевались на ветру. Блеск огней отражался в ее глазах. От ее вида у меня перехватило дыхание. Видя ее здесь. Это мое место для размышлений. Мой побег. Иногда, когда не был способен уснуть, я приезжал сюда, и сидел на площади, наблюдая за другими заблудшими душами. Я никогда не привозил никого сюда.

До сих пор.

Я мечтал о ней все эти годы, но мои мечты жалкие в сравнении с тем, какой она была под переливающимися огнями в своих крошечных джинсовых шортах и черной футболке. Она была подобна богине.

- Да, - слово вышло практически шепотом, когда я полез в свой карман за телефоном, и ткнул по иконке камеры. Это, возможно было неуместно, но я хотел запомнить это. Я хотел запечатлеть это в своем телефоне навечно. Фей, смотрящую на деревья так, ее лицо разглажено от беспокойства, свет отплясывает в ее глазах.

- Ты просто сделал мой снимок? – спросила она, когда я бросил телефон обратно в карман.

- Возможно, - улыбнулся я.

- Я не давала согласия на какие-либо фотографии, - она игриво покачала пальчиком.

- Ты никогда не отказывала мне в фотографии.

Она скрестила руки на груди.

- Хмм, справедливое замечание, полагаю.

- Ты полагаешь? – я выгнул бровь. – Я просто должен был слушать, как ты говоришь о каком-то парне по имени Джим, который выживает на природе, больше часа, и ты полагаешь, что я сделал справедливое замечание, потому что захотел сфотографировать тебя?

- Джим потрясный, а это шоу – бомба! Знаешь, тебе нужно поехать домой и посмотреть его! – она хихикнула и начала обходить меня, но я схватил ее за талию, щекоча за бока. Она взорвалась смехом и попыталась сбежать, но я не позволил ей. Я щекотал ее, пока она не начала задыхаться, и мы оба не повалились на землю.

- Ты можешь… - она помедлила, делая глубокий вдох. - …щекотать меня сколько угодно. Но шоу все равно охрененое. Ты просто завидуешь, что не видел его.

- Может быть, - я оперся на один локоть, смотря на нее вниз. Листья застряли в ее волосах после падения, и я вытаскивал их, отбрасывая в сторону. – Скажу тебе вот что, я посмотрю это шоу, если ты будешь смотреть его со мной.

Она уставилась на меня. Я ожидал, что она рассмеется, хихикнет, скажет другую шутку, а потом я буду снова ее щекотать. Но она не сделала этого. Она смотрела на меня, ее глаза осматривали каждый сантиметр моего лица, как будто я был загадкой, которую она не могла разгадать.

- Теперь, расскажи мне что-нибудь, - она откинулась на локти, оставляя свое лицо всего в дюймах от моего.

- Я…

- Расскажи о своей татуировке, - она коснулась моей груди, где скрывалось написанное готическим шрифтом имя «Джош».

- Ну… - я позволил словам стихнуть. Я не говорил об этом долгое время.

- Пожалуйста, - она прошептала слово, и оно повисло между нами.

Я выпустил порыв воздуха.

- Это была автомобильная авария. Мой друг, Джош, был за рулем, - я пожал плечами, отмахиваясь от той ночи. – Он не выжил.

Ее брови сошлись в центре.

- Это ужасно, - она помедлила. – Расскажи мне до конца.

Ее слова удивили меня. Все, кто когда-либо спрашивал, слушали мою историю до этого момента, и отпускали.

- Я не помню, как это произошло, - она провела пальцами по своим губам в задумчивости, кончики ее пальцев задержались на бледно-розовом шраме в уголке ее рта.

- Это случилось, после того как ты ушла, – я помедлил. – В первый раз.

Она медленно кивнула.

- Ты был в машине с ним?

- Да, - я лег спиной на землю и посмотрел на раскинувшееся дерево над нами. Огни делали его неземным, как будто это было сияние из темноты. – Но я не помню ничего. Я был пьян, вырубился на заднем сидении. Я помню, как забирался в машину на вечеринке… - я позволил своим словам стихнуть, пока искал в своей голове любое воспоминание об этом времени. Я делал это сотни, миллионы раз, после аварии, но не мог ничего вспомнить. – Следующим, что я помнил, было пробуждение в больнице с сотрясением мозга и алкогольным отравлением, а Джессика говорила мне, что Джош умер, - я пожалел о последнем предложении, так быстро, как оно покинуло мой рот.

- Моя мать была там?

- Да, - я много думал о том дне, когда я очнулся. Джессика была единственная в палате, когда я пришел в себя. Она была так обеспокоена, так переживала обо мне. Ненависть пузырилась под моей кожей. Джессика одурачила меня своим враньем, забрав правду о том, что произошло с Фей с собой в могилу.

Я хотел сказать больше, но не стал. Я не знал, что еще сказать.

- Ты совсем ничего не помнишь? – Фей расслабилась рядом со мной, ложась на спину, удивив меня.

- Нет.

- Это кажется очень удачным, - сказала она тихо.

Подростки хихикали на расстоянии, пока ветер кружился рядом с нами.

- Я всегда задавался вопросом, - сказал ли он что-то, - я посмотрел на нее. Она смотрела вверх на деревья, ее темные глаза, как прозрачное стекло. – Тянулся ли он ко мне в тот последний момент, или кричал мне о помощи, - я отвел взгляд, обратно на деревья. – Может быть, он сказал что-то. Может, он сказал что-то важное мне, чего я никогда не услышу, - я втянул воздух. – Вот почему я сделал эту татуировку. Так, каждый день, я буду вспоминать все то, что не могу вспомнить.

Тонкие пальцы Фей скользнули между моих. Они были теплыми, мягкими на моей ладони.

- Может, он не сказал ничего. Может, реальность того, что на самом деле произошло на месте аварии, не была важной вообще. Может, это благословление для тебя, что ты ничего не помнишь.

Я подумал обо всем, что пережила Фей, - годы насилия, совершенного над ней моим отцом. Наркотики, проституция, мужчины, которые насиловали ее. Все это она будет помнить. Она пронесет это бремя через всю свою жизнь, и здесь, мы лежим на лужайке заднего дворика, уставившись на дубы, и я, желающий бремя, которого у меня никогда не будет.

- Ты права.

- Обычно я такая.

Улыбка растянулась по моим губам. Я хотел сказать больше. Я хотел рассказать ей обо всем том, что я держал в себе так много лет. Я хотел сказать ей, что сожалею о лжи. За то, что не сказал ей, что люблю ее. Я хотел сказать ей, что я не был им. Моим отцом. Я хотел, чтобы она знала, что я изменился. Что я не такой плохой. Что не прошло и дня без нее в моих мыслях.

Но я не сказал.

Вместо этого мы лежали там, на лужайке здания суда, в тишине, ветерок кружился вокруг нас, а огни сияли, как наш театр.