Мэг Кэбот - Непристойное предложение

— Пэй, — выдохнул Дрейк, когда она добралась до пояса бриджей.

Она не ответила. Вместо этого она обхватила рукой его член — возмутительно твердый для человека, утверждавшего, что ему не нравится, как она прикасается к его соскам, — и очень осторожно подразнила головку языком — так же, как Дрейк всегда играл с ней.

Дрейк исступленно выгнулся всем телом, снова пытаясь освободиться. Пэйтон подняла голову и резко сказала:

— Если не перестанешь, оставлю связанным на всю ночь.

— Пэйтон, — зло рыкнул Дрейк, так, словно это было проклятие, а не ее имя. Но она поняла, что он успокоился, и снова сосредоточилась на внушительных размеров плоти, которую сжимала в руке. Ей показалось, что раз уж Коннор так сильно отреагировал на простое прикосновение ее языка, то реакция на то, что она обхватит его губами, будет еще любопытнее — если только она сможет обхватить. Что ж, был только один способ проверить.

На этот раз Дрейк вдохнул так резко, что Пэйтон было подумала, что поранила его. Но он не попытался сбросить ее, что, конечно же, сделал бы, если бы ее движения причиняли ему боль. Напротив, он замер, едва ли осмеливаясь дышать. Поэтому Пэйтон с готовностью вобрала его ртом, сколько смогла. Обхватив член пальцами, она попыталась дать Дрейку почувствовать то, что он, должно быть, ощущал, находясь внутри нее.

Очевидно, она преуспела, так как дыхание Дрейка сделалось прерывистым, на груди выступила испарина, хотя ночь была прохладная. Но он был слишком большой, а ее рот — слишком маленьким, чтобы продолжить эксперимент. Кроме того, явное возбуждение Дрейка передалось и ей. Пэйтон чувствовала между бедер знакомую дрожь, желание быть наполненной. Поэтому она передвинулась и, пристально глядя на Дрейка, опустилась на его член, все еще скользкий от влаги ее рта.

Коннор громко застонал. Пэйтон и сама не сдержала легкого стона — его плоть никогда не казалась ей такой огромной, как в эту ночь, несмотря на то, что она была более чем готова принять его. Очевидно то, что она целовала его там, вызвало какие-то ощущения, от которых он увеличился в размерах еще больше обычного — но его стон заглушил ее. Связать Дрейка было отличной мыслью, решила Пэйтон. Теперь она полностью контролировала их движения и могла продлить удовольствие так, как ей нравилось…

Кроме того, вот так сидя на нем верхом, она чувствовала большее нетерпение, чем обычно. Ее нежной пульсирующей плоти было так просто получить удовольствие: достаточно было потереться о твердую стену мускулов его живота. Пэйтон позабыла обо всех наблюдениях, которые собиралась сделать, и принялась быстро двигаться вверх и вниз по члену Дрейка, опустив ладони ему на грудь. Он тоже двигался — на этот раз не пытаясь разорвать путы, но стараясь глубже войти в нее. Пэйтон не позволяла. Только до половины — это все. Казалось, это сводит Дрейка с ума, но он ничего не мог поделать. Со связанными руками он был не в силах заставить Пэйтон замереть на месте. Она стремительно двигалась на нем, пока внезапно знакомая дрожь не зародилась где-то в ступнях ног…

И тут ее закружил небесно-голубой ураган. Вокруг Пэйтон разом вспыхнули тысячи огней. Как в ту ночь летом на палубе «Мегеры», когда Дрейк предложил ей свою подушку. Только на этот раз она лежала не на твердом полу кубрика, а парила над землей в огненной колеснице. Пэйтон задрожала всем телом и испытала восторг уже от одного только этого, и, улыбаясь, рухнула на Дрейка, прижавшись к влажным завиткам волос на его груди.

Но Дрейк все еще двигался под ней, стремясь к тому наслаждению, которое только что испытала Пэйтон. Открыв глаза, она увидела, что его лицо искажено, как от боли. После испытанного взрыва Пэйтон стала вялой, однако сжалилась над Дрейком и слегка потянула лиану, связывающую его руки над головой.

Он тут же освободился — Пэйтон всегда хорошо удавались скользящие узлы.

Потрясенный, Дрейк открыл глаза и уставился на нее. Она самодовольно улыбнулась — но только на секунду. Поскольку мгновением спустя Пэйтон задохнулась, когда Дрейк неожиданно мощно погрузился в нее. Ладонями он обхватил ее ягодицы, удерживая Пэйтон на месте, пока вонзался в ее тело. Он входил в нее с жаждой человека, обходившегося без плотской любви намного дольше, чем было в действительности.

Боже, только и подумала Пэйтон. Его надо почаще связывать.

И тут она почувствовала, как Дрейк изливается внутри нее. Его дрожь была такой неистовой, что Пэйтон пришлось крепко ухватиться за него, чтобы не выпасть из гамака.

После Дрейк покаянно прижал Пэйтон к себе, и она прильнула щекой к его груди. Она слушала биение его сердца, поначалу быстрое, как трепет крылышек колибри, затем все медленнее, спокойнее, пока его дыхание совсем не выровнялось.

— Больше никогда так не делай, — сказал он ей в волосы.

— Как именно? — Пэйтон улыбнулась и пальцем коснулась его соска: — Так? — Скользнула рукой ниже, обхватив обмякшую плоть: — Или так?

Некоторое время Дрейк обдумывал ответ.

— Не связывай меня.

Пэйтон подняла голову и посмотрела на него:

— Это и было лучше всего.

— О-хо, — вздохнул Дрейк. — В следующий раз я тебя свяжу, и посмотрим, как тебе это понравится.

Она с готовностью села:

— Правда? Мы правда так сделаем?

— Боже правый. — Он снова притянул ее к своей груди: — Спи, Пэйтон.

— Но в следующий раз мы могли бы…

— Да. — Голос прозвучал так, словно Дрейк злился, но прежде, чем Пэйтон закрыла глаза, она заметила, что он улыбается.

А затем, на следующее утро, пожаловали её братья. К несчастью, именно в это утро — возможно, из-за ночных упражнений в гамаке, — Дрейк не проснулся рано, как обычно. Он спал очень крепко, обнимая Пэйтон, когда их обоих разбудил оглушительный вопль.

Пэйтон приняла вопль за рёв морской раковины и попыталась прервать звук, наугад выбросив руку над головой — да только её рука была прижата телом Дрейка. Но как такое возможно, если это он дует в раковину?

И тут вопль перешёл в слова, и Пэйтон, открыв глаза, увидела Росса, стоявшего поблизости с багровым от гнева лицом.

— Что, чёрт возьми, вы здесь устроили? — заорал он. — Мы неделями — неделями, слышите? — прочёсывали все моря, разыскивая вас, опасаясь, что вы оба погибли — погибли! — и что я вижу? Вы вполне себе живы-здоровы. Здоровы и прелюбодействуете!

Не прижми Дрейк собой её руку, Пэйтон попыталась бы спастись бегством. Быстро взглянув на него, она увидела, что он ни капли не обеспокоен. Напротив, он с интересом наблюдал за Россом из гамака, обхватив Пэй одной рукой: больше для того, чтобы прикрыть её наготу, предположила Пэйтон, нежели из опасения, что Росс её ударит.

Но Дрейк опоздал. Росс уже заметил, что она голая. И Дрейк тоже, коли на то пошло.

— Хватит лежать там, ты, мерзавец! — вопил Росс. — Вылезай из гамака и прикройся! И убери свои лапы от моей сестры!

Хотя во рту у Пэйтон было сухо, как в пустыне, она, собрав всю смелость, ответила:

— Росс, не делай из мухи слона. Мы с Дрейком просто…

— Ш-ш-ш, — Дрейк крепче обнял её. — Позволь говорить мне, милая.

— Милая? — яростно взвизгнул Росс. — Вылезай из гамака! Слышишь меня, Дрейк? Вылезай, пока я тебя не вытащил оттуда!

— Ну, Росс, — с другой стороны пляжа подошёл Рэли. — Кажется, мы их нашли. Там в кустах спрятан баркас — а вот и они! Привет, Дрейк, привет, Пэй. Рад видеть. Мы уж думали, вам крышка.

— Не подходи, — скомандовал Росс. — Стой, где стоишь.

— Почему? — забеспокоился Рэли. — Там змея?

— Ага, вроде того. — Росс снял плащ, тяжёлый чёрный плащ, подбитый белым атласом, очевидно, братья носили траур по сестре, считая, что она пропала в море, — и набросил его на Пэйтон. Та сдвинула его с головы и сердито посмотрела на брата.

— Дрейк не сделал ничего плохого, — сообщила она. — Что ты разозлился? Вот Рэли рад меня видеть.

— Чертовски верно, — признал Рэли. — Ты не знаешь, что дома было. Джорджиана целыми днями плачет, папа расстрелял все ружейные запасы, Хадсон всё время злой, как чёрт. Даже пить бросил с тех пор, как ты исчезла. Ни капли в рот не брал. — Внезапно до него как будто дошло: — Вы там вдвоём неплохо устроились, а?

— Неплохо? — Росс развернулся к младшему брату. — Я тебе скажу, насколько неплохо. Они голые!

Рэли разинул рот.

— Ох, Дрейк, — простонал он. — Ну скажи, что ты не…

— Почему все обвиняют Дрейка? — поинтересовалась Пэйтон. — Это я…

— Ш-ш-ш, — снова прошептал Дрейк, коснувшись её губ кончиком пальца. Он пристроил плащ Росса так, чтобы тот полностью укрывал Пэйтон, и тихо сказал. — Твой брат Хадсон, вероятно, рыщет где-то поблизости. Может, пойдёшь, поищешь его?

— Не будь дураком, Дрейк, — возразила Пэйтон. — Они хотят убить тебя.

— Чушь, — улыбнулся он. — Мы же старые друзья. Разве старые друзья станут убивать друг друга?

Она искоса посмотрела на Росса:

— Смотря в каких обстоятельствах…

— Продолжай, — бодро сказал Дрейк. Он и в самом деле был поразительно весел. Должно быть, уныло подумала Пэйтон, он рад, что их наконец-то спасли. Забавно, она и не подозревала, что он находит её общество столь утомительным.

— Ступай, поищи Хадсона, любимая, — сказал Дрейк. — А мы поговорим по-мужски.

Пэйтон испепелила его взглядом. Поговорят по-мужски. А это тогда что такое? Как будто её братья могут сказать что-то хоть сколь-нибудь ценное. Разве он не помнит, как сам ещё недавно злился на них? Ну, по крайней мере, ей казалось, что это было недавно. Она немного потеряла счёт времени. Но тем не менее он не должен отсылать её прочь, словно она ребёнок.

Пэйтон решила, что ладно, так и быть, она пойдёт искать Хадсона — но не потому, что Дрейк велел. Она сделает это потому, что в глубине души у неё такое чувство, будто Дрейку не помешает подкрепление. Судя по виду Росса и Рэли, они в любой момент готовы были пустить в ход кулаки. Мужчины иногда бывают такими дураками.

С грацией кошки Пэйтон выскользнула из гамака, запахнув полы плаща Росса. Прежде чем уйти, она смерила братьев разъярённым взглядом.

— Тронете хоть волос на его голове, — прошипела она, — и будете жалеть об этом до самой смерти.

И, гордо вскинув голову, удалилась.

Разумеется, она сразу же обнаружила Хадсона. Согнувшись в три погибели, словно он какой-то там Натти Бампо[50], он пристально изучал вчерашие следы Пэйтон на песке.

— Эй, — крикнул он. — Похоже, я кое-что нашёл!

— Хадсон, — окликнула Пэйтон, и он, резко выпрямившись, уставился на неё, как на призрак.

— Пэй? — опешил он. Хадсон выглядел ужасно. С головы до ног в чёрном, давно не стриженый. Волосы стянуты чёрной лентой, но несколько прядей выбились и нимбом окружили голову. Он напоминал полоумного квакера[51], если таковые, конечно, водились. — Это правда ты, Пэй?

— Конечно я, дурак. А ты кого ожидал увидеть, Деву Марию?

— Пэй! Это правда ты!

Если бы Рэли уже не сообщил, что Хадсон бросил пить, она бы подумала, что её средний брат навеселе. Нетвёрдыми шагами он приблизился к сестре. А затем, чтоб уж наверняка добить её, сжал в объятиях, и Пэйтон показалось, что он плачет: а ведь она прекрасно знала, что Хадсон никогда не опустится до таких сантиментов, как лить слёзы радости при виде её.

— С тобой всё в порядке? — спросил он, когда ей, наконец, удалось вырваться из его любящих, если не сказать больше, объятий. — Все говорили, что ты погибла. Я не поверил ни на минуту, но было на то похоже.

— Я в порядке, — заверила брата Пэйтон. — Хадсон, надо торопиться. Росс и Рэли собираются убить Дрейка.

— Дрейка? — На лице Хадсона появилось выражение ещё более откровенного восторга. — И Дрейк жив? Они упорно твердили, что он погиб. Какой счастливый день! Вы оба живы и здоровы!

— Дрейку недолго осталось, если ты сейчас же не вмешаешься, — сказала Пэйтон. — Росс просто спятил. — Пэйтон потащила его за руку. — Он думает, Дрейк обесчестил меня, или что-то в этом духе, и, кажется, готов сделать что-то ужасное.

— Чушь. — Хадсон послушно шёл следом за Пэйтон. — Все знают, что Дрейк никогда бы не сделал ничего подобного.

Пэйтон взглянула на него через плечо:

— Вот именно. Я рада, что хоть кто-то из вас в здравом рассудке. Вы все решительно спятили с тех пор, как я исчезла. Поторопись же, Хад. Они двое против него одного, это нечестно.

— Знаешь, — счастливо произнёс Хадсон, — я собираюсь стать священником. Я заключил сделку с Господом. Сказал, что приму сан, если с тобой всё будет хорошо. В белом воротничке я буду выглядеть дураком, как считаешь?

— Не пори чушь, Хадсон. В какую церковь тебя пустят?