— Думаешь? — с облегчением уточнил он. — Ну слава Богу. Меня немного беспокоил обет безбрачия. Остальное выглядит не так уж плохо, но это…

Тут они вышли на пляж, и Пэйтон выпустила его руку. Насколько она могла видеть, Дрейк уже выбрался из гамака, как ему и велел Росс. Ему даже позволили надеть брюки. Но между ними не было и намека на разговор, который обещал Дрейк. Кулачный бой — да, но не разговор.

И все тумаки, похоже, доставались только одному: Дрейку.

Пронзительно вскрикнув, Пэйтон устремилась вперёд. Грудь Дрейка вздымалась и опадала: лишь это и указывало на то, что он жив. Из рассечённой брови струилась кровь, рот был перекошен, но не потому, что он гримасничал, как часто делал, пытаясь показать, что ему не нравится какой-то поступок Пэйтон. Он не умер — пока, по крайней мере, — но был уже очень близок к этому.

Росс, завидев сестру, выпрямился и прокричал:

— Ради Бога, Хадсон, не пускай её к нему. Нам тут только бабской истерики не хватало.

Хадсон послушно схватил Пэйтон за руку, прежде чем она успела приблизиться к Дрейку, и, перебросив через бедро, удерживал, не обращая внимания на мельтешащие кулачки и ноги.

— Пусти меня, идиот! — заорала Пэйтон. — Клянусь, я убью вас за это. Всех! Убью вас всех!

— Ох, только не ори, глупышка, — с отвращением пробурчал Росс. — Мы не собираемся его убивать. Просто преподали урок, вот и всё.

Глянув на распростёртое на песке тело, Хадсон отметил, что Дрейк, должно быть, и правда не в форме, раз позволил такой жирной заднице, как Росс, отправить себя в нокаут.

Оскорблённый Росс на это заявил, что задница у него не толстая, и он бы попросил Хадсона не отзываться уничижительно о его боксерских навыках, поскольку они весьма значительны.

Рэли саркастически фыркнул:

— Да брось, Росс, — усмехнулся он. — Дрейк позволил тебе избить себя. Он и руки не поднял, чтобы защититься.

Хадсон заметил, что на Дрейка непохоже позволять избивать себя, особенно такой жирной заднице, как Росс.

— Прекратите меня так называть! — разбушевался Росс. — И очень хорошо, что Дрейк не стал защищаться: я бы его тогда до полусмерти избил.

Поглядев на неподвижное тело, Хадсон заметил:

— Ну, похоже, ты и так это сделал.

— А почему нет? Он во всём сознался. И похоже, ни в чём из содеянного не раскаивался. На моем месте ты бы сделал то же самое, Хад.

— Не сделал бы, — резко ответил Хадсон. — Дрейк всегда мне нравился, и меня не волнует, что он там натворил.

Росс пристально уставился на него, в ореховых глазах появился опасный блеск.

— Да неужели? Ладно, тогда, раз тебе так нравится Дрейк, полагаю, ты и бровью не поведёшь, если я скажу, что он поимел Пэйтон.

Хадсон пришёл в смятение:

— Он сделал это? Вот чёрт. Так, Рэли, ну-ка подержи Пэйтон минутку, я сейчас врежу пару раз…

— Даже не думай! — крикнула Пэйтон. — Хадсон, только попробуй, и я больше в жизни не завяжу тебе галстук!

— И это ещё не всё, — продолжал Росс, будто не слыша её. — Ты знал, что они бегали тут голышом, как дикари, почти два месяца?

— Враньё! — закричала Пэйтон. — Прошло не два месяца…

— Всего в пяти милях от Нью-Провиденс. В пяти грёбаных милях, — не унимался Росс. — Он мог положить конец нашему беспокойству несколько недель назад…

— Не мог, — закричала Пэйтон. — Француз охотится за нами. Маркус Тайлер пытался нас убить! Мы не знали, может, они ещё где-то там…

— Маркус Тайлер? — раздражённо перебил Росс. — Маркус Тайлер? Маркус Тайлер не пытается вас убить. Он и та шлюшка, выдающая себя за жену Дрейка, сейчас отдыхают в тюрьме Нассау в ожидании суда по обвинению в вашем убийстве.

— Что? — задохнулась Пэйтон. — Но как..?

— Ах, да, — самодовольно заявил Росс. — Право же, такие пустяки. Как только мы заменили грот на «Мегере», это было лишь делом…

— А что с Французом? Его вы тоже схватили?

— Если бы ты дала мне сказать, я бы как раз перешёл к нему. — Сердито глянул на неё брат и откашлялся: — Капитан Лафон, к несчастью, ускользнул. Однако мы…

— Вы дали ему уйти? — голос Пэйтон снова поднялся до визга. — Он же убил брата Дрейка!

— Никому мы не дали уйти, неблагодарная девчонка! Завязалась драка. Мы потеряли дюжину людей, прежде чем смогли подобраться к нему и атаковать. Я, что ли, виноват, что этот трусливый пёс прыгнул за борт попытать шансов с акулами вместо того, чтобы встретить честный суд, как мужчина? Да я этому и не удивляюсь. Что меня поражает, так это то, что мы перехватили корабль Француза семь недель назад. Два месяца назад, Пэйтон. Поскольку вас в то время уже не было на «Ребекке», могу только предположить, что вы с Дрейком уже были — как вы там это называете — здесь, на Сан-Рафаэле!

Два месяца! Как такое может быть? Неужели возможно, что уже столько времени прошло с той ночи, как она вытащила безжизненное тело Дрейка из баркаса «Ребекки» и уложила на белый песок? Нет. Этого просто не может быть. Несколько недель, да. Ей потребовалось именно столько времени, чтобы сплести гамак. И Дрейк построил шалаш, чтобы защитить их от непогоды… на это тоже потребовалось время. Самое большое, месяц.

Но два? Два месяца? Невозможно.

— Мы… откуда нам было знать, — промямлила Пэйтон. — Мы же не знали, что вы уже схватили сэра Маркуса и… и… и вообще, если вы думали, что мы мертвы, то с какой стати вы здесь?

— Какой-то здоровенный чёрный парень — не помню его имени, он служил поваром на «Ребекке», — рассказал при аресте, что вы вовсе не погибли, а оба спаслись. Вообще-то, он даже настаивал на этом. Ну мы и подумали, какого чёрта? Лучше самим проверить…

Кларенс! Кларенс всё же сознался! Милый, добрый Кларенс.

Стоп. О чём это она? Ужасный, мерзкий Кларенс, он всё рассказал, это из-за него у них теперь такие неприятности.

— Но я тебе кое-что скажу, Пэйтон, — продолжал Росс. — Прости меня Боже, лучше бы Тайлер убил вас обоих! Я бы предпочёл мёртвого друга этому вот развратнику, — Росс поддел распростёртое тело носком сапога, — и мёртвую сестру распутной девке, которую здесь обнаружил.

— Ах, ну ладно, спасибо на добром слове, Росс, — зыркнула на него Пэйтон. — Это можно устроить. Хадсон, дай свой пистолет. Лучше я вышибу себе мозги, чем буду и дальше слушать эту чушь…

— Ну, хватит, — Рэли примирительно поднял ладони. — Довольно. Никаких больше угроз, слышали? Хадсон, уведи Пэйтон. Мы с Россом ненадолго задержимся возле… э-э-э развратника.

— Ненавижу вас и презираю, — крикнула Пэйтон, когда Хадсон забросил её на плечо. — Надеюсь, вы сгорите в аду!

— Не надрывайся, Пэйтон, — отмахнулся Росс. — Через недельку с ним всё будет в порядке. До свадьбы заживёт.

— До свадьбы? — эхом откликнулась Пэйтон. — Какой свадьбы? — Не получив ответа, она снова закричала — Какой свадьбы?

— Да хватит орать, — проворчал Хадсон, направляясь к морю и ожидавшей там шлюпке. — У меня барабанные перепонки лопнут.

— О какой свадьбе речь?

— О твоей, полагаю. С развратником, — пробормотал он, крепче обхватив её за бёдра. — Ты же не думаешь, что Росс удовольствуется лишь тем, что выбьет из него дух? Дрейку придётся жениться на тебе, Пэй. Это единственный выход.

Глава 28

— Пэйтон, дорогая, ну попробуй съесть хоть что-нибудь. Даже загар уже не скрывает то, как ты осунулась.

Пэйтон взяла вилку и, тыча ею в яйца на тарелке, которая стояла на подносе у нее на коленях, проколола желтки и направила поток желтой жидкости к жареной картошке на другой стороне тарелки. Она представила, что яйца — это вулканы, разлившиеся желтки — лава, а картошка — Помпеи. Есть ей совсем не хотелось.

— Ты уверена, что тебе не слишком жарко? — Джорджиана взялась за простынь, которую Пэйтон натянула до подбородка в тот же миг, как жена Росса вошла в комнату. — Совершенно невозможно, чтобы ты мерзла, моя дорогая. Ведь на улице невероятно жарко.

— Я в полном порядке, — ответила Пэйтон. — Только мне не очень хочется сейчас разговаривать. С твоей стороны было очень мило принести мне завтрак, но, если ты не возражаешь…

— О, я совершенно не возражаю, — весело ответила Джорджиана. — И я понимаю твое нежелание общаться. Я просто посижу и подожду, пока ты поешь, а потом отнесу поднос вниз.

Проклятье! Пэйтон смотрела, как ее невестка взяла с подноса доставленные сегодня утром письма и начала их просматривать. Казалось, все проживающие в Нассау англичане посетили поместье Диксонов, в ожидании суда над Маркусом Тайлером и Ребекки Уитби. Их всех, с горечью подумала Пэйтон, снедало любопытство, кто же первым вживую увидит главного свидетеля — погубленную и ну очень загорелую достопочтенную (правда, уже переставшую быть таковой) мисс Пэйтон Диксон.

— Посмотри, — Джорджиана подняла визитную карточку, позабыв к своему удобству нежелание золовки разговаривать. — Это от леди Биссон. Пэйтон, ты знала, что бабушка сэра Коннора находится здесь, на острове? Мы привезли ее, как только услышали, что вы исчезли. В смысле ты и сэр Коннор. Знаешь, она очень хотела тебя повидать.

Пэйтон взяла перечницу и посыпала содержимое тарелки. Вулканический пепел.

— Хочешь, я приглашу ее на чай? Тебя это порадует?

Пэйтон сердито сверкнула глазами в сторону Джорджианы:

— Учитывая то, что мне запрещено покидать эту комнату, развлекать бабушку Дрейка может оказаться несколько затруднительно. Тебе так не кажется, Джорджиана? Если только ты не считаешь, что мне следует использовать этот поднос в качестве чайного столика.

Джорджиана, чья невозмутимость ничуть не поколебалась из-за этой вспышки, спокойно отложила в сторону визитную карточку.

— Ты же знаешь, что твои братья выпустят тебя тотчас же, как ты образумишься.

— Образумлюсь? — Пэйтон подняла с колен поднос. Она подумала, а не швырнуть ли его в стену, но она уже так делала, и ничего не изменилось. Кроме того, что одну из горничных отправили убирать беспорядок, а Пэйтон, чувствуя себя по-дурацки из-за собственного взрыва, посчитала себя обязанной помочь.

Поэтому она аккуратно отставила поднос, следя за тем, чтобы укрывавшая ее простыня не соскользнула.

— Джорджиана, ты ведь не думаешь на самом деле, что это я веду себя неразумно. То есть ты должна понимать, что единственные, кто ведет себя глупейшим образом в отношении всего происходящего — так это мои братья.

— Глупейшим образом? — Джорджиана безмятежно смотрела на золовку. Ее новое неземное спокойствие сводило с ума, но еще больше сводила с ума причина этого спокойствия. «Ну, рано или поздно, это должно было случиться», — подумала Пэйтон. Даже у такого людоеда как Росс бывают минуты нежности, и, кажется, в один из таких моментов он ухитрился обрюхатить свою жену. Только вот как Джорджиана могла быть такой спокойной, зная, что через четыре или пять месяцев она родит маленького людоедика? Этого Пэйтон никак не могла понять.

— Они вовсе не ведут себя глупо, Пэйтон. Твои братья просто делают то, что считают лучшим для тебя. Именно ты…

— Что? — резко перебила ее Пэйтон. — Именно я что?

— Ну, — на лице Джорджианы возникло извиняющееся выражение, — упрямишься.

— О, понятно. Я упряма только потому, что — так уж случилось! — не хочу выходить замуж за того, за кого должна выйти по велению моих братьев.

— Да. Потому что мы знаем, что ты хочешь выйти за него. Пэйтон, всем известно, что ты любишь Дрейка. Зачем упрямиться? Просто соглашайся выйти за него, и мы опять станем одной большой счастливой семьей.

— Все уже забыли, — требовательно спросила Пэйтон, — что он был женат на другой?

Джорджиана взмахнула рукой, затянутой в кружевную манжету:

— О, ради Бога. Судья О’Риардон аннулировал эту пародию на брак сразу же, как только Дрейк, в смысле сэр Коннор, пришел в себя… то есть удосужился все объяснить судье. Но тебя ведь не это останавливает.

— Нет, — скупо подтвердила та.

— Тогда что? Зачем вся эта суета? Ты должна быть на седьмом небе от счастья, Пэйтон. Ты получила именно то, о чем всегда мечтала.

— Но, Джорджиана… — начала было Пэйтон, однако у нее задрожал голос. О Господи, она же не собирается снова плакать, ведь нет? Она уже прорыдала три дня подряд без остановки и надеялась, что это уже в прошлом. Очевидно, нет. — Джорджиана, как ты не понимаешь? Я никогда не стремилась заполучить его таким путем.

— Каким путем, дорогая?

— Сама знаешь. Поймав его в ловушку. Заставив его. Именно так мисс Уитби…

— Это неправда, — поспешно перебила ее невестка. — Пэйтон, право слово! Это совсем не похоже на то, как поступила мисс Уитби. Разве ты легла в постель к сэру Ричарду, а потом сказала его брату, что беременна от его родственника? Нет, разумеется, ты не делала ничего подобного. В твоем случае все совсем, совсем иначе…