Когда он рассказал о своей матери, Оливии показалось, что она поняла причину его скрытности. Но сама Оливия не считала это важным. Она как раз собиралась сказать об этом Марко, но осеклась, поймав его угрюмый взгляд.


Их ожидали чудесные перемены. Блэки, встречая их у входной двери, так и светилась от счастья и гордости. Комнаты сияли свежей краской, от былого пурпурного великолепия, к счастью, не осталось и следа.

— Я глазам своим не верю! — воскликнула Оливия. — Неужели за неделю можно было все восстановить! Блэки, ты, наверное, валишься с ног от усталости!

— Ничего подобного, — расплылась в улыбке Блэки. — Мистер Ферреро нанял целую армию рабочих. Я только похаживала да командовала. Очень мне понравилось, должна вам сказать! А новую кровать, мистер Ферреро, привезли утром. Вы с Оливией можете пойти поглядеть, пока я тут с обедом управлюсь.

Марко взял ее за руку.

— Пойдем, — скомандовал он и потянул Оливию за собой.

— Новая кровать, — пробормотала Оливия, послушно следуя за ним. — Ну и дела...

Она волновалась. После того, как она, наконец, поняла, что любит его, она очень изменилась. Она старалась вести себя осторожно, чтобы не выдать свои чувства. Марко тоже теперь был совсем другой, чем в Испании, чужой и высокомерный.

В большой спальне все переменилось, исчезли броские оттенки и модные украшения. Теперь комната выглядела так, как в далеком детстве. За одним исключением. Появилась огромная, поистине, необъятная кровать. Вместо синтетической леопардовой шкуры на кровати лежало кремовое воздушное покрывало с золотыми кистями, из той же ткани были занавески на окнах и декоративные подушки и подушечки на кровати.

— Это невероятно! — воскликнула Оливия. — Но как же удалось затащить сюда этого монстра.

Марко медленно повернулся к ней, и, в который раз, Оливия оказалась в плену его волшебной притягательности. Он шагнул к ней, напоминая хищника перед обреченной жертвой.

— Так что, Оливия, — негромко начал он, и в глазах его появилось что-то жестокое, — скажи, оно того стоило?

Оливия в недоумении смотрела на него.

— Что? Что того стоило? Что ты имеешь в виду?

Он не мог не заметить, как затуманились ее глаза, когда он шагнул к ней. Она не может скрыть свое желание, усмехнулся он, Но, кроме желания, никакого чувства не видел он в этих волшебных голубых глазах. Сегодня она решительно отказалась сопровождать его в поездках, не задумываясь. А ее наивная радость при виде родного дома заставила его с горечью вспомнить первоначальные условия их союза. Деньги, угроза беременности, дом. Вот и все, что привязывает ее к нему. И это приводило его в неописуемую ярость.

Губы его искривила циничная улыбка.

— Ну как же, дорогая. Все это... — Он сделал широкий жест рукой. — Стоило ли все это твоего тела?

Она даже задохнулась от гнева.

— Я могла бы задать тебе тот же вопрос, — стараясь казаться спокойной, проговорила она. — Но я слишком хорошо воспитана.

Он улыбнулся одними губами.

— Разумеется. Леди всегда леди.

Он схватил ее за запястье и сжал почти до боли.

— Ну а мне, бывшему беспризорнику, не стыдно сказать: пока что я очень доволен сделкой. Я считаю, что мои траты окупились с лихвой.

В его глазах промелькнули искры бешенства, и теперь она, по-настоящему, испугалась. Не нужно было напоминать о своем высоком происхождении! Но он продолжал раздельно и тихо:

— Признаюсь, даже самая дорогая в мире шлюха не доставила бы мне такого удовольствия.

Оливия подавленно молчала. Вот что он о ней думает! Но чему удивляться? Она своей рукой подписала соглашение. Оправдания ей нет. Все это время она стыдилась назвать вещи своими именами, а Марко не постеснялся, вот и все. Но зачем? Зачем он старается больнее уколоть ее?

— Ну а теперь... — Марко наклонился к ней. — Теперь я хочу, в очередной раз, воспользоваться своими правами.

— Нет! ― вскрикнула Оливия. — Не смей!

Как он может! Он только что жестоко оскорбил ее! Оливия рванулась, но Марко крепко держал ее руку. Она испугалась.

― Марко! — взмолилась она.

— Хорошо! — Его глаза угрожающе сузились. — Говори, говори мое имя. Я хочу, чтобы ты помнила, кому принадлежишь.

Она рванулась, но он властно притянул ее к себе и накрыл губами ее рот. Она беспомощно билась в его объятиях, а он лишь посмеивался, отпуская ее губы и потом вновь неистово впиваясь в них.

— Подожди, подожди, — задыхаясь, шептала Оливия.

— И не подумаю, — усмехнулся он. — Ты, может, и выше меня по рождению, но зато я купил тебя. И ты принадлежишь мне.

Оливия изловчилась и высвободила одну руку, схватила его за волосы и рванула, но он лишь крепче целовал ее. И вот она не выдержала, волна желания, как всегда, захватила ее, и она перестала сопротивляться. Безвольно приоткрыв губы, она впустила его жадный язык, который каждым своим движением посылал волны жара по ее телу.

Одной рукой он поднял ей юбку, и она почувствовала его бедро между ног. Бессознательно, она терлась о его бедро, еще больше возбуждая себя. Пальцы, которые только что пытались причинить ему боль, теперь зарылись в шелковые пряди и ласкали их. И вдруг все прекратилось. Он со стоном отстранил ее, и она увидела странную тоску в его глазах.

— Боже, что я делаю... — прошептал он.

— Хочешь, догадаюсь? — неловко пошутила Оливия, хотя чувствовала: происходит неладное.

Он отступил на шаг, бросил на нее исполненный боли взгляд и вышел из спальни.

Она же бессильно опустилась на край великолепной кровати, которой так и не удалось принять в свое лоно страстных любовников.

Марко и не обещал ей, что брак будет долгим. Может, она ему уже надоела. Он избалован вниманием женщин, наверное, его привлекают женщины, которых надо завоевывать. Пока она цеплялась за свою невинность, она вызывала в нем азарт самца. А теперь... Теперь она всегда готова, стоит ему поманить ее пальцем. Он уже пресытился ею... А потом, существует Тереза.

Оливия уронила голову на руки. На что она обрекла себя? Неужели она сможет жить с мужчиной, который сначала считал ее дорогой шлюхой, а теперь — лишь вложением денег? О чем она станет думать, когда он будет уезжать по делам? Что он спит с Терезой или другими женщинами? И как долго сердце ее выдержит? Она немного поплакала, а потом заперлась в своей старой спальне, сославшись на головную боль.

Она не видела мужа до ужина. Во время еды он был мрачен и неразговорчив, она же ради Блэки старалась, как могла развеять грусть. Когда Марко сказал, что ему нужно поработать и уединился в кабинете, она с облегчением перевела дух. Приняла душ, надела шелковую голубую сорочку, которую купил ей Марко, и забылась беспокойным сном.

Внезапно она открыла глаза. Сильная рука легла на ее плечо, и она почувствовала сзади жар сильного мужского тела.

— Я был груб, прости меня, — едва слышно прошептал он, и она почувствовала движение его губ у виска.

Она, молча, повернулась к нему и сама нашла его губы. Она обеими ладонями сжимала его лицо и целовала его, и не могла насытиться. Как сладко примирение после того, как она почти убедила себя в том, что потеряла его! Он же с новой страстью рванул сорочку с ее плеч, и гладил ее груди, пока они не стали твердыми, а когда она отпустила его губы, он прильнул к ее груди. Он ласкал языком ее соски, сначала один, потом другой, и покусывал их, и сосал, и она лишь стонала от его прикосновений.

Но она так истосковалась по нему, что не желала больше никаких любовных игр, она желала, чтобы он овладел ею, и доказал еще раз, что она принадлежит ему. Она потянула его к себе, и он одним движением овладел ею, заставляя ее содрогаться от страсти бесчисленное множество раз. Наконец, он затих, и она лежала, чувствуя на себе тяжесть его тела, и тихонько улыбалась.

— Вставай, сонная твоя головушка!

Казалось, она не спала и пяти минут, а Блэки уже стоит над ней, держа в руках поднос с кофе.

Оливия смущенно ощупала под одеялом свои плечи — и когда это она умудрилась надеть сорочку? Она села, прислонившись к подушке, и взяла чашку.

— Ты спишь, а муж твой уже с рассвета работает, ― сообщила Блэки. — И Джонни будет здесь через час — не забыла?

— Нет, конечно, — соврала Оливия.

Она совсем забыла про Джонни! Сегодня он возвращается из гостей.

— И знаешь, Блэки, — улыбнулась Оливия, — спасибо тебе, конечно, за кофе, но больше так не делай. Нечего тебе бегать по лестницам. Я всегда сама делала себе кофе, и буду и дальше варить сама.

Блэки лишь ухмыльнулась.

— Мистер Ферреро с утра пораньше сварил и хотел сам тебе нести. Но я у него отобрала поднос. Говорю, вы только до спальни доберетесь, а потом до обеда оттуда и не выйдете, а у Оливии дел полно. Так что я сама и принесла. А ты, вставай.


— Оливия, это я! Я приехал! — завопил Джонни, вбегая в холл.

Оливия подхватила Джонни на руки и, крепко прижимая к себе, расцеловала в пухлые щечки. На глаза у нее навернулись слезы. Как же он его любит!

— Здравствуй, солнышко! — проговорила она. — Я по тебе скучала!

— Я тоже скучал, — легкомысленно отозвался Джонни. — А знаешь что? Я научился плавать. Давай пойдем в бассейн, я тебе покажу!

— Конечно, пойдем, милый, но только не сегодня. А сейчас скажи спасибо Памеле, попрощайся с ней и можешь идти на кухню. Там Блэки приготовила твой любимый пирог.

— Спасибо, до свиданья, Блэки, привет, где пирог! — на одном дыхании выпалил Джонни, убегая в кухню.

Оливия только головой покачала. Вот непоседа!

— Надеюсь, он не очень тебя изводил, — обратилась Оливия к Памеле.

— Совсем нет. Наоборот, я смогла вздохнут свободно. Они с моим разбойником так подружились, играли целыми днями и никого не беспокоили. Но дай на тебя взглянуть. Ты выглядишь превосходно! Мама говорила, что ты ездила на неделю в Испанию. Поездка пошла тебе на пользу! А я что говорила — тебе необходимо было развлечься!

Сегодня Оливия была совсем не в настроении болтать с Памелой. В любую секунду мог появиться Марко, и тогда пришлось бы давать объяснения...

— Ах! Как я сразу не заметила! — щебетала Памела. — Вы тут ремонт сделали! Да когда же успели! А в других комнатах тоже?

И Памела процокала каблучками в сторону кабинета.

— Да вот... Так получилось... — промямлила растерянно Оливия и тут увидела, что Памела раскрывает дверь кабинета. — Стой! — закричала она.

По тому, как вытянулось лицо Памелы, Оливия поняла, что опоздала. Она бросилась в кабинет вслед за приятельницей.

Марко сидел вполоборота за письменным столом и с улыбкой переводил взгляд с Оливии на Памелу.

— Джонни вернулся, — сообщила Оливия осторожно.

После вчерашней ссоры и страстного примирения она не знала, как Марко поведет себя сегодня. Но она напрасно волновалась.

— Ах, Джонни! — улыбнулся Марко. — А я-то удивился — что за шум. Доброе утро, моя дорогая.

И он улыбнулся, глядя ей в глаза, — улыбкой мужчины, который знает, что сумел сделать женщину счастливой.

— Познакомь меня с подругой, дорогая, — добавил он.

— Марко Ферреро! — не дожидаясь официального представления, выпалила Памела. — Какого черта он тут делает?! Я ведь тебе еще когда сказала, чтобы ты от него подальше держалась!

— Памела, прошу тебя, дай мне объяснить, — залепетала Оливия,

Все испорчено! Мягкая улыбка исчезла, а вместо нее появился знакомый настороженный взгляд. Оливия чуть не заплакала — а какое хорошее было утро!

— Не припомню, чтобы я имел удовольствие быть представленным твоей подруге, дорогая, — холодно и раздельно произнес Марко. — Прошу тебя сделать это сейчас.

Оливия тяжко вздохнула. Черт ее принес именно сегодня! Стоит себе с видом старшей сестрицы.

— Марко, позволь представить тебе мою старую подругу, Памелу, старшую сестру Саймона и Джинни. Памела с сыном гостит сейчас у родителей.

— К черту светские штучки, — прервала Памела. — Объясни, как он здесь оказался.

— Я здесь живу, — насмешливо бросил Марко. — А с вами незнаком. Поэтому ваш тон вызывает мое естественное недоумение.

— Нас познакомили на балу. — И Памела упомянула известную в Нью-Йорке семью. — Мы не знакомы близко, это так, но мне о вас многое известно. Я хорошо знаю Луизу.

— И что? — с холодной невозмутимостью ответствовал Марко.

— Прекратите! — повысила голос Оливия. ― Прекратите оба! Это отвратительно. Я не желаю этого слушать.

И она надменно вскинула голову.

Марко с невольным восхищением взглянул на нее. Леди всегда останется леди!

— Ты права, дорогая, — улыбнулся Марко. — Давайте выпьем кофе и станем вести себя, как цивилизованные люди. Мне не нравится, когда моя жена расстроена.