В конце концов, он проиграл сражение. Он схватил Кейт, подтолкнул на пол и сделал то, что хотел. И кончил так сильно, что думал потеряет сознание. Но, несмотря на то, что он чувствовал каждую волну, каждый спазм оргазма Кейт, Роб знал, что она заслуживает большего. Большего, чем быстрый перепихон на полу.

Роб включил поворотник и осторожно вклинил «Лексус» между фургоном для доставки и серебристым «Камаро». Подтолкнуть Кейт на пол было не самой лучшей идеей, но это можно было бы простить, если бы затем не последовала еще большая ошибка. Та, из-за которой Роб не спал всю ночь, мысленно посылая себя туда, где раки зимуют. Та, которую он не желал бы вспоминать с той же ясностью, с которой помнил все о прошлой ночи.

Выдавив из себя лишь неясное: «Я скоро», - он собрал одежду и направился в ванную. Оделся и, пока стоял перед унитазом, наблюдая, как презерватив кружится и исчезает в потоке воды, внезапно сошел с ума. Не из-за обычных проблем прошлой жизни: какую ложь сказать или как выбраться из комнаты, избежав сцены. Нет, он спятил потому, что в какое-то мгновение ему стало наплевать абсолютно на все, кроме как быстрее раздеть Кейт. И не то чтобы он забыл свои прошлые ошибки или проблемы, возникавшие из-за них. Это было нечто большее - Кейт заставила его не волноваться. Пока он был с ней, слизывая взбитые сливки с ее груди и глубоко входя в нее - туда, где она была скользкой и тугой вокруг его члена, ему все было до лампочки. Он хотел эту женщину, и больше ничто не имело значения. Но когда возбуждение схлынуло, собственное пренебрежение последствиями напугало его до чертиков, и он сбежал сломя голову. Но не раньше, чем совершил самую большую глупость в ту ночь.

Он посмотрел в карие глаза Кейт, поцеловал ее в лоб и сказал «спасибо», будто бы она только что передала ему соль. А затем выскочил вон через черный ход.

Роб взглянул на часы и свернул на скоростную автостраду у выезда к Денни116. В Госпеле было десять часов. Если бы он позвонил в «MС», то мог бы застать Кейт и попытаться объясниться или извиниться, или что-то еще. Он дотронулся до мобильного телефона, пристегнутого к ремню, но положил руку обратно на руль: разберется с этой проблемой, когда будет дома - лично. Черт, может, он вовсе и не облажался. Может, Кейт вовсе и не расстроилась. Может, он придумал это выражение на ее лице, когда он сказал «спасибо» и поцеловал ее в лоб.

Прямо сейчас Саттеру предстояло встретиться с другой проблемой. Которая была очень даже реальной.

Роб нашел место для парковки за несколько многоквартирных домов от кондоминиума Луизы и к тому времени, как постучал в дверь, уже задвинул мысли о Кейт в дальний угол. Дело, с которым он разберется позже.

Белокурые волосы Луизы были зачесаны назад в «конский» хвост, и одета она была так, будто собиралась совершить пробежку в тесном черном костюме из спандекса117. Лу была сексуальной и подтянутой и, вероятно, могла расколоть грецкий орех своей пятой точкой. Бывшая жена обняла Роба и чмокнула в подбородок. Саттер ничего не почувствовал. Никакого возбуждения внизу живота. Никакого желания наклонить голову и поцеловать Лу в губы. Никакого покалывания в груди или сжавшегося сердца. Ничегошеньки.

Он обнаружил Амелию сидящей на высоком детском стульчике и поедающей «Чириоуз» со встроенного подносика. Она подняла ручки и с радостной улыбкой сказала:

- Папочка приехал!

При виде своего ребенка Роб почувствовал, как сердце подпрыгнуло в груди.

- Эй, малышка. - Он откусил «Чириоуз»118, зажатый пальчиками Амелии, а затем прикусил ее за шейку. Девчушка рассмеялась, завизжала и дернула папу за волосы. - Готова прогуляться?

- Что вы двое будете сегодня делать? - спросила Луиза, стоя в дверях.

- Да точно не знаю. - Он поднял Амелию с детского стульчика. - Может, мы посмотрим, в городе ли парни, - сказал Роб, подразумевая своих старых товарищей из «Чинуков». - Может, пойдем кататься на роликах или, если солнце не сядет, раздобудем воздушного змея и пойдем в парк.

- Я подумала, что мы все могли бы сходить в зоопарк завтра. Ей очень нравятся карликовые игрунки119.

Поверх темноволосой макушки Амелии Роб посмотрел на свою бывшую жену. Он не любил ее и знал, что никогда не полюбит снова. Ему придется сказать это ей, но не сейчас. Не в тот момент, когда он держит на руках свою дочь.

- Звучит заманчиво.

Луиза улыбнулась:

- Я заеду за вами с Амелией завтра около полудня.

Еще до отъезда из Госпела Саттер знал, что Луиза захочет поговорить о возрождении их отношений, и предстоящий разговор его совсем не радовал. Может, лучше было бы пригласить Лу в свою квартиру через пару дней, после того, как точно решит, что хочет сказать. И пока бы Амелия дремала, Роб бы убедил свою бывшую, что от примирения толку не будет. Он бы придумал способ сказать Луизе, что не любит ее, так, чтобы не рассердить и не задеть ее чувства. Черт, он не был уверен, что она все еще любит его. Скорее всего, она просто вернулась к привычной обоим модели отношений их прошлого.

На следующий день Луиза прибыла домой к Робу точно в назначенный час. Погода была хорошей, пока они гуляли по Вудлэндскому зоопарку, рассматривая азиатских буйволов и лягушек-помидоров. Когда Амелия уснула в своей коляске на выставке прибрежной пустыни, Луиза завела разговор о воссоединении:

- Ты обдумал то, о чем мы говорили по телефону прошлой ночью?

Робу действительно не хотелось бы говорить об этом на публике.

- Не думаю, что это подходящее место для такого разговора.

- А я думаю. - Лу посмотрела на него и заправила пряди волос за уши, открывая серьги с бриллиантами в три карата, которые Роб подарил ей в день рождения Амелии. - Ответ прост, Роб. Либо ты думал об этом, либо нет. Либо ты хочешь, чтобы мы снова стали семьей, либо нет.

Так типично для Луизы - давить на него, пока не выведет из себя. Поскольку бывшая жена не оставила Робу выбора, он сказал:

- Да, я думал об этом. Амелия важнее всего в моей жизни. Я люблю ее и сделаю ради нее все, что угодно. - Он мог бы сказать Луизе какую-нибудь милую ложь, но проблема состояла в том, что рассказывать милую ложь было не по его части. - Дело в том, что я не люблю тебя так, как мужчина должен любить женщину, вместе с которой он собирается жить. Если мы снова съедемся, все закончится так же плохо, как и в прошлый раз.

Луиза нахмурилась, и Роб заметил боль в ее взгляде, прежде чем она отвернулась и посмотрела на пингвинов, нырявших в воду с камней. Она начала плакать, и Саттер почувствовал себя последней сволочью. Люди, проходившие мимо, тоже смотрели на него, как на последнюю сволочь, но он не знал, что еще сказать. И вот его бывшая жена плачет перед ним и перед всеми посетителями выставки прибрежной пустыни.

- Прости.

- Полагаю, лучше, что ты сказал мне правду. - Лу провела кончиками пальцев под глазами, и плечи ее затряслись. Роб не знал, должен ли подойти и обнять ее или остаться в стороне. Он никогда не знал, что делать с рыдающей женщиной. Внутри его раздирало чувство вины, и он сильнее сжал ручку коляски.

- Не мог бы ты дать мне салфетку? - всхлипывая, попросила Луиза.

- Где они?

Она махнула рукой в сторону коляски:

- В сумке для подгузников.

Роб присел на корточки и тщательно обыскал огромную розовую сумку, которая лежала в нижней части коляски. Он обнаружил пачку «Клинекс» и передал Луизе несколько салфеток.

- Спасибо. - Она вытерла глаза и нос, но держала голову опущенной, отказываясь взглянуть на Роба. - Ты влюблен в кого-то?

Он подумал о Кейт. Подумал о ее смехе и мягких рыжих волосах. О том, как она заставляет его чувствовать желание схватить ее и закружить.

- Нет, я ни в кого не влюблен.

И это была правда. Он не был влюблен в Кейт, но ему очень многое нравилось в ней.

Каким- то образом они сумели пройти оставшуюся часть зоопарка лишь еще с парой-тройкой срывов. Один случился в здании тропического леса, другой -неподалеку от кенгуру. Луиза не упоминала воссоединение до того момента, пока Роб не завез Амелию домой по дороге в аэропорт, чтобы сесть на самолет в Айдахо.

- Раз уж никто из нас не влюблен в кого-то еще, - сказала Лу, - может, мы сможем быть друзьями. Начнем с этого и посмотрим, к чему приведут такие отношения. - Она протянула руку. - Друзья?

Он пожал руку Луизы, когда Амелия захныкала и обняла его за шею.

- Не уходи, папочка, - заплакала она.

- Мы можем быть друзьями, Лу. Это будет здорово, - сказал Роб, перекрикивая плач Амелии. Но не добавил, что его совершенно не интересовало, к чему это может привести. Сейчас одной рыдавшей женщины было достаточно, и он не был уверен, что сможет вынести еще одну такую сцену, как в зоопарке. Роб поцеловал дочь в щеку и отвел ее руки от своей шеи. Передал малышку Луизе, и Амелия издала такой душераздирающий крик, будто бы он только что отрезал ее маленькую ручку.

- Иди, Роб, - сказала Луиза сквозь шум. - Она устала. С ней все будет в порядке.

С тяжелым сердцем он вышел из квартиры и слышал жалобный плач Амелии, пока не прошел полпути до лифта.

- Иисусе, - пробормотал Роб и с трудом сглотнул. Он Роб "Кувалда" Саттер. Более десяти лет он был самым устрашающим игроком в НХЛ. В него стреляли, и он выжил, чтобы рассказать об этом. Он глубоко вздохнул и стукнул кулаком по кнопке вызова лифта. Если он не возьмет себя в руки, то разревется, как сопливая девчонка.

* * *

Меньше чем через час после возвращения домой из Сиэтла Роб, прицепив к своему «Хаммеру» платформу начальной школы, тащил ту за собой на пасхальном параде120.

Саттер искал глазами Кейт, проезжая мимо «MС», и увидел ее стоявшей рядом с ковбоем из «Рокинг Ти Рэнч». Его звали Бадди-как-то-там. Сквозь окно «Хаммера» Роб встретился с Кейт взглядом. В ее глазах появилось то недружелюбное выражение, которое было знакомо Саттеру, и она отвернулась. Ни улыбки. Ни взмаха рукой. Он получил свой ответ. Ага, она была чертовски зла.

После парада Роб отправился в «Саттерс Спорт» и попытался разобраться с накопившимися делами. В его почтовом ящике была тысяча электронных писем, которые нужно было прочитать или удалить. Из этой тысячи около тридцати относились к бизнесу и ждали ответа. Пока Саттер отсутствовал, прибыли сорок коробок с товарами, и их необходимо было оформить. К восьми вечера он разобрался с половиной того, с чем должен был разобраться.

Роб был выжат как лимон, но оставалось еще одно дело, которое нужно было закончить и которое не могло ждать. Он протянул руку к телефону на столе и набрал домашний номер Стэнли Колдуэлла. Никто не ответил. Кейт не было дома, но Роб решил, что знает, где может ее найти.

Он поднялся, расстегнул манжеты своей черно-зеленой фланелевой рубашки, закатал рукава и отправился в клуб.

Поездка заняла около пяти минут, и Роб мог слышать удары тяжелых басов и треньканье стил-гитары, когда прибыл на грязную стоянку. Дверь клуба затряслась, когда он открыл ее и вошел внутрь.

За исключением ярких огней, освещавших сцену и бар на противоположной стороне комнаты, помещение было погружено в темноту. Роб заказал в баре пиво и нашел себе местечко у стены, где было не так темно. Он не был уверен, но было похоже, что с потолочных балок свисают пасхальные яйца в фольге. Кто-то в костюме белого зайца прыгал вокруг и доставал что-то из корзины. Роб уперся ногой в стену позади себя. Пока он осматривал толпу в поисках одной хорошо ему известной рыжули, рядом втиснулся человек с головой, напоминавшей бильярдный шар.

- Привет, - сказал незнакомец, перекрикивая музыку. Роб взглянул на него, на слова «Лайза Минелли», написанные блестящими серебряными буквами спереди его футболки. - Меня зовут Тиффер Клэдис. Моя мать, возможно, упоминала обо мне.

- Да, и я не гей. - Роб снова посмотрел на толпу и заметил свою мать и Стэнли на танцполе.

- Как жаль. У меня никогда не было хоккеиста.

Роб поднес «Будвайзер» ко рту:

- У меня тоже.

- Ты специализируешься только на женщинах?

- Ага, только на женщинах. - Роб сделал глоток и, посмотрев поверх бутылки, увидел Кейт. Один из близнецов Абердин вытащил ее на танцпол - тустеп под паршивую интерпретацию какой-то группы «Low Places» Гарта Брука. На Кейт была белая блузка и что-то вроде плиссированной юбки. Красной и о-о-очень короткой. На расстоянии в полкомнаты Саттер наблюдал, как Кейт хаотично движется в толпе танцующих. Он мельком увидел ее обнаженные ноги, и его живот сжался от желания. - Я специализируюсь только на женщинах в юбках, - добавил он, опуская бутылку.

- Я мог бы надеть юбку. - Тиффер поднял свое пиво: - Я люблю носить юбки.

Роб усмехнулся:

- Но у тебя все равно останется член и щетина.