ГЛАВА 10Стэнли последний раз перечитал свои стихи. Ему потребовалось три дня, чтобы написать их, вычеркивая одно слово, заменяя другое, а он до сих пор не был уверен, что все выразил правильно. Стихи заканчивались словом «возместить», которое, сказать по правде, было глупым. Он знал, что поэзия нравится Грейс, и хотел сказать ей, как сильно ценил то, что она заботилась о нем, когда он болел. Стэнли хотел сказать ей, что она хорошая медсестра, но был не в состоянии придумать подходящее слово, чтобы срифмовать со словом «медсестра»: «жара» и «конура» совсем не подходили. Сложив листок со стихотворением, он засунул его в конверт. Стэнли четыре дня бездельничал из-за сильного бронхита, и каждое утро перед работой и каждый вечер после смены в больнице Грейс заходила, чтобы проведать своего пациента. Она проверяла ему пульс и слушала легкие. Она говорила о Робе, а Стэнли говорил о Кейти. Миссис Саттер всегда оставляла ему суп. Хорошая она женщина. Наклеив марку на уголок конверта, Стэнли выглянул из кабинета. Кейти стояла с торговым представителем фирмы «Фрито-Лей» [1], который, скорее всего, пытался навязать «М&С» поставки «натуральных и экологически чистых» продуктов, которые, насколько знал Стэнли, были просто пачкой дешевых сладостей. Поспешно написав адрес Грейс, он подсунул конверт под кипу исходящей почты. Груда брошюр лежала на столе, и, открыв ящик, Стэнли сгреб их и свалил внутрь. Он знал, что его внучка хотела, чтобы он задумался о модернизации кассового аппарата и бухгалтерской системы. Ему это было неинтересно. Ему семьдесят один, и он слишком стар, чтобы изменить то, как вел свой бизнес больше сорока лет. Если бы Мелба не умерла, сейчас Стэнли был бы на пенсии, тратя свои пенсионные накопления на путешествия или на какой-то другой способ отдохнуть, а не на интегрированную систему учета. Опершись о стол ладонями, Стэнли поднялся. Он вернулся на работу и обнаружил, что Кейти кое-что переделала. Ничего существенного, просто переставила некоторые товары. Ему было не совсем ясно, почему лекарства, продаваемые без рецепта врача, должны располагаться ниже профилактических лекарств в пятом ряду. И она переложила живую наживку, место которой всегда было рядом с молоком в холодильном шкафу. По какой-то причине внучка поставила ее рядом с уцененным мясом. Стэнли знал, что Кейти заказала немного деликатесного желе и маслин. Он не возражал, поскольку это значило, что она все больше привязывается к магазину, но не думал, что изысканные продукты будут продаваться в Госпеле. Стэнли стянул резинкой пачку исходящей почты и, когда Орвиль Такер приехал на своем почтовом грузовичке, передал все письма прежде, чем смог передумать. Ему было интересно, что Грейс подумает о его стихотворении. Стэнли бросил в рот несколько таблеток «Тёрмс» [2] и сказал себе, что это не важно. Грейс действительно хорошая поэтесса, а он - просто любитель, хотя и очень старательный. Но он резал мясо, чтобы заработать на жизнь. Что заставило его думать, что он может написать стихотворение? Остаток дня Стэнли провел, места себе не находя из-за того, что подумает Грейс. К ночи он начал чувствовать такие муки, что ему до чертиков захотелось ворваться в почтовое отделение на Блейн-стрит и выкрасть стихотворение. Но почтовое отделение являлось одним из немногих зданий в городе, у которого имелась система сигнализации. Стэнли хотел бы никогда не отсылать стихи. Он знал, что если не получит известий от Грейс, это будет означать, что она, вероятно, возненавидела его. На следующий день Грейс позвонила и сказала ему, что ей понравилось стихотворение. Она сказала, что ей было приятно и что эти строки тронули ее сердце. А ее похвала тронула сердце Стэнли, чего он никак не ожидал. Это напомнило ему, что его сердце было создано для чего-то бòльшего, чем просто для перекачивания крови, и когда Грейс пригласила их с Кейти к себе домой на ужин следующим вечером, Стэнли принял приглашение за обоих. Внучка всегда ворчала, чтобы он почаще выбирался куда-нибудь. Так что он был уверен: она не будет против. – Ты – что? – Я принял приглашение на ужин от Грейс Саттер за нас обоих. – Когда? – Последнее, чего желала Кейт, это торчать за обеденным столом с Робом Саттером. Она не видела его с того вечера, когда он поцеловал ее. Хотя... это было не совсем верно. Она видела его. Он работал через парковку, но не заходил в магазин вот уже пять дней. И каждый раз заметив Роба, Кейт ощущала маленькие странные пузырьки в груди. Какую-то нервозность. В самом плохом смысле этого слова. – Она позвонила около получаса назад. – Это не то, что я имела в виду. – Кейт замолчала, поскольку Иона Осборн с трудом продвигалась к прилавку, выбивая квадратной тростью дробь по деревянному полу. – Сколько они стоят? – спросила Иона, кладя пачку чипсов «Дорито» [3] рядом с кассовым аппаратом. Кейт указала на цену, четко отмеченную на пачке: – Четыре девятнадцать. – Раньше всегда был ценник. Кейт посмотрела в голубые глаза Ионы, на пухленькие щечки и седые, высотой в милю, волосы и попыталась изобразить улыбку. Иона была не первым покупателем, который высказывал свое недовольство по поводу отсутствия ценников. Кейт спрашивала себя, а не было ли это тайным заговором с целью свести ее с ума? Глубоко вздохнув, она объяснила все в тысячный раз: – Продукты, на которых цену ставит производитель, не нуждаются в ценниках. – Мне нравится, когда есть ценник. Подняв ладони вверх, Кейт развела руками: - На товарах всегда была та же самая цена, что и ставил производитель. – На них всегда были ценники. Кейт серьезно задумалась над тем, чтобы шмякнуть ценник на лоб Ионы, когда вмешался дед. – Как бедро? – спросил он. – Еле хожу. Спасибо, что спросил. – Кожаная сумка Ионы ударилась о прилавок с глухим стуком. – Ты не думала приобрести одно из этих кресел с электроприводом [4], наподобие тех, что рекламируют по телевизору? – спросил Стэнли, пробивая чипсы. Покачав головой, Иона начала рыться в сумке: – У меня нет таких денег, а моя страховка не покроет расходы. – И вытащила кошелек, набитый деньгами и купонами так, что держался закрытым только благодаря резинке. – Кроме того, я не могу сидеть в одном из таких кресел, пока работаю весь день в буфете. – Исследовав все свои купоны, она вытянула пять однодолларовых купюр и положила их на прилавок. – Хотя было бы неплохо, если бы вы предлагали одно из таких кресел для пенсионеров, как это делают в «ШопКо» внизу в Бойсе. – Об этом определенно стоит подумать, – сказал Стэнли, беря деньги и давая сдачу. – Сколько стоят такие кресла? Убирая «Дорито» в полиэтиленовый пакет, Кейт поглядела на деда: он не мог говорить серьезно. – Где-то полторы тысячи. – Ну, это не так уж и дорого. Но дедговорил серьезно. Он не потратил бы и десяти центов, чтобы модернизировать бухгалтерскую систему и облегчить себе жизнь, но готов был выбросить на ветер полторы тысячи за кресло с электроприводом, на которое запрыгивали бы местные дети, чтобы покататься вокруг магазина. – Я не понимаю тебя, – сказала Кейт, как только Иона ушла. – Ты даже не думаешь сделать что-то для того, чтобытебежилось проще, но ты купишь кресло с электроприводом для клиента, который заходит раз в неделю. Я этого просто не понимаю! – Это потому, что ты молода, и твои кости не болят, когда ты выбираешься из кровати утром. Ты не испытываешь затруднений, когда двигаешься. Если бы испытывала, то думала бы по-другому. Возможно, в этом была доля истины, поэтому Кейт не стала спорить. Пока. – Когда ужин у Грейс? – Завтра вечером. Теперь коварный вопрос. – Роб собирается прийти? – спросила Кейт, как будто ее это совсем не волновало. Но на самом деле, если бы ответ был «да», она бы свалилась в корчах или с чем-то подобным. – Грейс не говорила. Я могу спросить ее. – Нет. Мне просто любопытно. Это не важно. Схватив тряпку, Кейт направилась в отдел консервированных овощей и фруктов. Если Роб собирается быть на ужине, она должна проглотить это и притвориться, что Саттер ее не интересует. Что его поцелуй никак на нее не подействовал. Конечно, так оно и было. Несомненно, она чувствовала небольшие теплые покалывания, но это ничего не значило. Она много от чего чувствовала подобные покалывания. Прямо сейчас Кейт не могла припомнить ни одного подобного случая, но она обязательно вспомнит. Банки маслин и желе «Халапеньо», которые она заказала, прибыли днем раньше, и Кейт разместила их на полках на уровне глаз. Никто не купил ни одного из ее деликатесов, но это был только первый день. Возможно, она должна взять тарелку закусок на обед к Грейс. Если бы той понравились закуски, она могла бы похвалить их в разговоре с приятельницами: сарафанное радио было двигателем торговли в Госпеле. Кейт стало интересно, что приготовит Грейс, и был ли ее дом таким же огромным, как и дом ее сына. Не был. В ту же секунду, как Кейт вошла в дом Грейс, она могла сказать, что мама Роба жила там одна. Обстановка была удобной и уютной. Пастельные тона и много плетеной мебели. Бельгийское кружево [5], резной хрусталь и свежие цветы. Очень не похоже на дом деда Кейт и полная противоположность жилищу Роба. Их кухни доносился запах жареного мяса и запекаемого картофеля. Грейс поприветствовала их при входе, одетая в черные брюки и красный вязаный свитер. Кейт почувствовала себя неподходяще одетой в своей джинсовой юбке и в шелковой блузке с длинными рукавами от «Банана Репаблик». Вручив Грейс тарелку закусок, которую приготовила, Кейт пристальным взглядом обвела гостиную. Роба нет. И почувствовала, как плечи расслабились, а напряжение в спине отпустило. Кейт хотела бы, чтобы вся эта ситуация не беспокоила ее, но по какой-то причине Роб превращал ее в скованную и нервозную особу. И опять же, в самом плохом смысле этого слова. – Спасибо, Кейт, – сказала Грейс, беря у нее из рук тарелку. – Это так мило с твоей стороны. Кейт указала на блюдо, в котором имелись секции для разных закусок. – Это – итальянские маслины, а грибы я сама фаршировала. – Грейс поставила тарелку на журнальный столик. – Это желе «Халапеньо», – продолжала Кейт, – и сливочный сыр. Если намазать им крекеры, то будет очень вкусно. – Поверю тебе на слово насчет этого желе, – сказал дед, бросив маслину в рот. Взяв нож для сыра с изображением Делайлы, Грейс намазала немного сливочного сыра и желе «Халапеньо» на крекер, откусила кусочек и, пожевав с глубокомысленным видом, заключила: - Совсем неплохо. – Спасибо, - Кейт улыбнулась и посмотрела на дедулю. – Я все-таки не думаю, что в этом есть смысл – делать овощное желе! И отказался даже попробовать «Халапеньо», отстаивая свое мнение. Стэнли оделся для званого обеда в серые брюки, синюю парадную рубашку и серый свитер. Дедуля был на редкость нарядным. Кейт не была уверена, но думала, что он вел себя немного возбужденно: все время сжимал и разжимал кулаки или подкручивал кончики своих свисающих длинных усов. И вылил на себя так много туалетной воды «Брут» [6], что Кейт должна была ехать всю дорогу с головой, высунутой из окна автомобиля, почти как ирландский сеттер. Хозяйка дома показала им свою коллекцию «Сваровски» [7] и протянула Стэнли хрустальную фигурку, три пингвина на льдине, чтобы тот поднес ее поближе к свету. Вдвоем они смотрели на разноцветные блики, скользящие по старой заскорузлой ладони Стэнли, а затем взглянули друг на друга. На один краткий миг их глаза встретились, прежде чем дед отвел свой пристальный взгляд и опустил руку. Щеки его слегка порозовели, и он откашлялся. Деду нравилась Грейс. Больше, чем просто как друг. Больше, чем ему нравились другие вдовы в городе. Когда это произошло? Кейт взяла несколько маслин и пошла к полкам, заставленным фотографиями. Как бы она отнеслась к тому, что ее дед встречается с матерью Роба? Кейт всегда думала, что будет счастлива, когда Стэнли заживет своей жизнью. Заживет снова. Была ли она счастлива? Она на самом деле не знала. Фотографии на полках стояли в три-четыре ряда, а впереди размещался снимок голенького малыша на белой овчине. Были и другие фото, потертые и пожелтевшие, с изображением того же самого ребенка, сидевшего на коленке у мужчины, который, как полагала Кейт, был отцом Саттера. Положив маслину в рот, она посмотрела на фото Роба в начальной школе: волосы коротко острижены, а в зеленых глазах сияют озорные искорки. Его выпускная фотография: он в бирюзовом смокинге в обнимку с девушкой в платье из серебристого ламе с громадными подплечниками, набитыми ватой до самых ее ушей. Волосы Роба, с длинной челкой в стиле «Дюран-Дюран» [8], стояли торчком. Но на большинстве снимков Саттер был в различных хоккейных свитерах, а на многих фото так молод, что рукава хоккейной формы были ему длинны. На всех снимках его большие зеленые глаза блестели от возбуждения. Были и его фотографии, сделанные вв время игры, когда он отражал удар или катился на коньках с шайбой на конце клюшки. На других - шлем низко надвинут на лоб, и на сей раз выражение глаз Саттера, в момент, когда он наносил удары соперникам, было угрожающим. Обложка журнала с его фотографией, где он поднял руки вверх, держа клюшку над головой, и широко улыбался. Тестостерон буквально сочился из фотобумаги «Кодак» [9]: поразительный контраст с кружевными занавесками и розовым плетеным диваном. Кейт взяла самую последнюю фотографию Роба. Он держал голенького младенца у груди, губами прижавшись к темной макушке ребенка. Нежные черты его дочери и его грубая мужественность. Открылась входная дверь, и Кейт поставила фото на место. Она обернулась, когда Роб вошел и закрыл за собой дверь. Он был одет в рубашку с длинными рукавами, белую, заправленную в брюки цвета хаки с острыми, как бритва, складками. В одной руке он нес бутылку вина. В прошлый раз, когда Кейт была в одной комнате с этим мужчиной, он поцеловал ее и положил ее руку на свой пах. Кейт почувствовала, что слегка занервничала. Это встревожило ее, так как она думала, что должна ощущать себя намного более сердитой и возмущенной, чем было на самом деле. Грейс пошла навстречу сыну: – Ты опоздал. – Магазин пришлось поздно закрыть. – Роб обнял мать. – Привет, Стэнли, – сказал он, затем посмотрел поверх головы матери, и взгляд его зеленых глаз встретился с глазами Кейт: – Привет, Кейт. – Привет, – сказала она и была рада, что ее голос не выдал, как напряжены были ее нервы. – Ужин скоро будет готов. – Забрав у сына бутылку вина, Грейс посмотрела на нее: – Я сказала тебе взять «Мерло» [10]. Это «Шардоне» [11]. Роб пожал плечами: – Ты знаешь, я любитель пива. А по части вина – полный ноль. Просто купил самое дорогое, посчитав, что раз столько стоит, значит, оно и лучшее. Грейс сунула бутылку ему в руки. – Отнеси ее на кухню и открой. Возможно, Кейт могла бы показать тебе, как пользоваться штопором. Кейт могла, но не хотела. – Конечно. И прошла через столовую вслед за Робом, быстро скользнув взглядом вниз по складке на спине его белой рубашки до места, где та была заправлена в сшитые на заказ брюки. Ткань обнимала его сногсшибательный зад, а задние карманы застегивались на две коричневые пуговицы. Штанины спадали идеальными прямыми линиями до подрубочного шва, касающегося каблуков мягких кожаных туфель. Саттер мог не разбираться в вине, но кое-что знал о дорогой одежде. Роб поставил бутылку на белую поверхность разделочного стола, открыл ящик и сказал, указав штопором: – Бокалы в шкафу над холодильником. Кухня была столь же женственной, как и все остальное в доме. Персиковые стены с бордюрными обоями с изображением тюльпанов и белых роз. С его широкими плечами и ростом Роб выглядел немного неуместным в ультраженственном окружении. Больше похожим на быка в магазине с китайским фарфором. Открыв дверцы шкафа, Кейт привстала на цыпочки, чтобы взять четыре бокала. Чрезвычайно красивый ухоженный бык, который, казалось, вел себя совершенно непринужденно. – Я думаю, моему деду нравится твоя мать, – сказала она, ставя бокалы на стол рядом с бедром Роба. – Думаю, они становятся друзьями. – Хорошо, что твой дед нравится моей матери. – Он держал бутылку в одной большой руке, а другой крутил штопор. – Не могу припомнить, чтобы она приглашала мужчину на ужин. – С небольшим усилием Роб с хлопком вытащил пробку и налил «Шардоне» в первый бокал. – Конечно, мы с мамой не жили в одном и том же городе до недавнего времени. Так что она могла иметь много мужчин в своей жизни и просто никогда не говорила мне об этом. Он наполнил второй бокал, затем вручил его Кейт. – Когда ты уехал из дома? – спросила она, беря у него бокал. Пальцы Роба коснулись ее: такие теплые по сравнению с прохладным бокалом. – Меня выбрали на драфте в НХЛ, когда мне было девятнадцать. – Протянув руку, он взял свой бокал, поднес его ко рту и сказал: – Между нами: я знаю, что такое «Мерло», но мне больше нравится белое вино. – Ты солгал своей матери. – Это было не в первый раз. – Он улыбнулся, как нераскаявшийся грешник, и Кейт почувствовала, что понемногу успокаивается. – И даже не во второй. Я думаю, со старыми привычками тяжело расставаться. Он сделал глоток и посмотрел на Кейт поверх бокала. Она почувствовала, как уголки ее рта приподнялись, несмотря на то, что она изо всех сил старалась не улыбаться, и сказала, сделав глоток вина: – Тебе должно быть стыдно. Роб опустил свой бокал. – Держу пари, что и тебе приходилось пару раз бессовестно лгать. – Конечно. – Покачав вино в бокале, она сложила руки под грудью. – Я имею обыкновение постоянно чудовищно лгать. Мой отец служил в вооруженных силах, и мы часто переезжали. Когда ты идешь в новую школу каждые несколько лет, то можешь приукрасить свое прошлое. Ты можешь быть тем, кем захочешь. – Кем же ты говорила, что была? – В основном главным черлидером [12] и президентом класса. Однажды я сказала, что была прима-балериной. Он оперся бедром о стол и засунул свободную руку в передний карман. – Тебе это помогало? – Ни капли.Никтоникогда не верил этому. У меня три старших брата, а я была девчонкой-сорванцом. К тому же полной недотепой. – Спорим, что ты была симпатичной недотепой. – Его пристальный взгляд скользнул с ее глаз на губы, затем переместился на макушку. – Держу пари, что с этими рыжими волосами мальчишки табуном за тобой ходили. Должно быть, он шутит. – Поверь мне, никому не нравились мои рыжие волосы. К тому же я была выше ростом, чем большинство мальчиков моего возраста. У меня была пластинка на зубах, и я побила почти всех мальчишек в баскетбол. Могла бы позволить им выиграть, но я боец и не люблю проигрывать. Он тихо засмеялся: – Да, это я про тебя знаю. – Я не только обыгрывала мальчишек в баскетбол: если я влюблялась без памяти в кого-нибудь, то колотила его так, что мало не казалось. Поверь, меня никто никогда не приглашал на свидания. – Держу пари, сейчас они готовы надрать себе задницу за это. Кейт посмотрела ему в лицо. Тонкие линии от улыбки очертили уголки его зеленых глаз, но было непохоже, чтобы он шутил. По какой-то причине это заставило ту часть ее сердца, где находилась старательно забытая непривлекательная неуклюжая девчонка, слегка сжаться. Это было неловкое чувство, которое приводило ее в смущение, и Кейт поднесла вино к губам. Она не хотела чувствовать что-либо к Робу. Ничего. Как большой пустой чистый лист. – Уж этого знать я не могу, – сказала она, прежде чем сделала глоток. Грейс и Стэнли вошли на кухню, и Кейт начала помогать миссис Саттер с жареными ребрышками и запеченной картошкой. Роб заправил салат итальянской приправой с винным уксусом и разложил его в четыре чаши. – Чем могу помочь? – спросил дед. – Ты можешь поставить блюдо Кейт с закусками на стол, – ответила Грейс. – Не хотелось бы мне видеть, что оно пропадает зря. Пять минут спустя еда была у них на тарелках, а они все сидели за столом, расположенном на возвышении, с белой парчовой скатертью и английским фарфором. Кейт сидела между Грейс и Робом напротив деда. – Это же просто мечта, Грейс, – сказал Стэнли, беря свою льняную салфетку и раскладывая ее на коленях. Его плечи выглядели напряженными, как будто он боялся дышать. – Я никак не могла найти подходящий случай использовать мой парадный столовый набор. Он просто лежал в буфете год за годом. Давайте испачкаем его, - улыбнулась Грейс и встряхнула свою салфетку. Взяв вилку, Роб подцепил фаршированные грибы с блюда с закусками в центре стола. – Роб, – сказала ему мать, – не мог бы ты произнести молитву, пожалуйста? Он поднял голову и уставился на нее, как будто она попросила его встать на голову и говорить по-французски. – Ты хочешь, чтобы я помолился? – Он опустил вилку. – Прямо сейчас? Грейс, с застывшей улыбкой, одарила сына строгим взглядом: – Конечно, дорогой. Роб склонил голову, и его брови сошлись вместе так, что образовали сплошную линию. Кейт почти ожидала, что он скажет что-то вроде «хорошая еда, хорошее мясо, хороший Господь, давайте поедим». Он так не сказал. – Господи, пожалуйста, благослови эту еду, которую мы собираемся съесть. - Сделав паузу, продолжил: – Так, чтобы мы не заболели или… не подавились, или еще что-нибудь. Аминь. – Аминь, – Кейт сжала губы, чтобы удержаться от смеха. – Аминь. – Аминь. Спасибо, Роб. – Пожалуйста, мама. – Взяв вилкой гриб, он съел его в одни присест. Подцепив еще несколько, Роб положил их на свою тарелку рядом с картофелем, который был залит маслом и сметаной. – Это ты принесла? – Да. – Вкусно! – И потянулся за булочкой. – Спасибо. – Кейт откусила кусок картофеля: безо всякой приправы, только соль и перец. – Кейт, как идут дела в магазине? – спросила Грейс. Прежде чем Кейт смогла произнести хоть слово, дед ответил за нее: – Кейти – не очень общительный человек. Роб, сидящий рядом с ней, издал звук, как будто поперхнулся вином. Кейт проигнорировала его и посмотрела через стол на деда.Что?Она была общительным человеком. – Возможно, твои таланты лежат в другой области. – Грейс еще раз свернула салфетку на своих коленях. – Стэнли говорил мне, что ты раньше работала в Лас-Вегасе частным детективом. Она всегда хорошо ладила с людьми. Ее умение общаться с людьми было тем, что сделало ее хорошим частным детективом. – Да, работала. Кейт перевела свой пристальный взгляд на Роба, который пытался не рассмеяться. Он, очевидно, тоже не думал, что она была общительным человеком. – Ну, я считаю, это замечательно, что ты оставила все, чтобы помогать своему дедушке. Кейт повернулась к деду.Я не очень общительный человек? Когда это произошло?Вероятно, в то самое время, когда ее бросил последний бойфренд, а психопат нанял ее, чтобы выследить его семью. – На самом деле это дедушка выручает меня. Когда я решила, что не хочу больше заниматься розыскной работой, то оставила ее, и он позволил мне переехать к нему, пока не определюсь, чем хочу заниматься. – Я рад, что у меня есть она, – сказал с улыбкой дед, но Кейт не была настолько уж уверена, что он имел в виду именно это. Она действительно ничего не поняла. Она пробыла в Госпеле два месяца и оставалась такой же потерянной, как в день, когда приехала. Пока она откусывала кусок от лучшей части ребрышка, разговор продолжился без ее участия. В последнее время Кейт начала чувствовать, как будто то, что она искала, было прямо перед ее глазами, но она не могла распознать это. Возможно, если бы она нашла правильную дорогу, то смогла бы разглядеть лес за деревьями. – Ну, звучит так, будто тебе удалось немного покататься на лыжах, прежде чем курорт закрылся. Это хорошо, – сказал Стэнли, отвлекая Кейт от ее мыслей. Она поглядела на деда, сосредоточенный взгляд которого был направлен на Роба. Как беседа перешла от магазина «M&C» к катанию на лыжах в Сан-Вэлли? Наименее любимой теме Кейт. – Да. Путешествие, которое я совершил в феврале, было замечательным. Много снега. Прекрасная погода. Симпатичные любительницы охотничьих домиков. Под столом колено Роба дотронулось до колена Кейт. Она поглядела на Саттера уголком глаза, но он смотрел на ее деда. – У одной из них была очень интересная татуировка. – Роберт, – Грейс наклонилась вперед и посмотрела на сына. – Ты знаешь, что должен держаться подальше от фанаток любого вида. Они приносят неприятности. – Многими способами, – засмеявшись, сказал он, тыкая вилкой в запеченный картофель. Грейс одарила сына еще одним испепеляющим взглядом и повернулась к Кейт. – Ты катаешься на лыжах, Кейт? – Нет. Я никогда не училась. – Если ты будешь здесь следующей зимой, Роб может научить тебя. Кейт сильно сомневалась, что будет в Госпеле следующей осенью, не говоря уже о следующей зиме. – О, я не думаю… – С удовольствием, – перебил Саттер, и его нога снова прижалась к ее. Тепло его прикосновения, проникнув сквозь юбку, согрело бедро Кейт. Она повернула голову и посмотрела на Роба как раз в тот момент, когда он клал маслину в рот. – Нет, правда. Я сломаю шею. Роб посмотрел на ее губы и сглотнул. – Я бы хорошо позаботился о тебе, Кейт. Мы бы начали с приятного и легкого. – Озорные искорки засверкали в его глазах, когда он посмотрел на свою собеседницу. – Действительно медленно, затем бы перешли к чему-нибудь пожестче. Кейт ждала, когда мать приструнит его, сказав «Роберт», и отругает за этот очевидный намек с сексуальным подтекстом. Грейс этого не сделала. – Медленное начало очень важно, – вместо этого сказала она. Чем сыграла сынуле на руку. – И хорошее оборудование. – Невозможно хорошо провести время без хорошего оборудования. – Роб потянулся к вину, но продолжал пристально смотреть на Кейт. – Возможно, когда-нибудь я покажу тебе свое. – Хорошее оборудование важно независимо от того, что вы делаете в жизни, – присоединился к разговору дед, который, как и Грейс, ничего не заметил. – Я покупаю лучшие установки для резки и резцы, не глядя на цену. И вы должны убедиться, что ваше оборудование всегда находится в хорошем рабочем состоянии. Уголок рта Роба дернулся, приподнимая кончик усов Фу Манчу. – Аминь. Кейт скрестила ноги и отодвинула колено подальше от его прикосновений. – А вы знаете, что американцы потребляют семьдесят шесть миллиардов килограмм красного мяса и домашней птицы в год? – спросила она, намеренно меняя тему. – Ну разве это не удивительно? – сказала Грейс. Роб поднес вино к губам: – Захватывающе. – Я не знаю обо всем этом, но точно знаю, что этот ужин - лучшая еда, которую я ел в последнее время, – похвалил Стэнли хозяйку. Что?! Кейт готовила для деда все это время. Она была хорошим кулинаром и общительным человеком. – Спасибо, Стэнли. Я просто знаю очень хорошего мясника. – Грейс откусила кусок, затем произнесла слова, от которых сердце Кейт в ужасе сжалось. – Я думала после обеда почитать всем свои самые новые стихи. – Я хотел бы послушать их, – сказал дед. И Кейт испытала желание пнуть его под столом. Она поглядела на Роба, вилка которого зависла в воздухе: парень был похож на оленя в свете прожектора. – Мне хотелось бы остаться, – сказал Роб наконец и положил вилку на тарелку. – Но у меня слишком много срочной работы. Грейс улыбнулась: – Я понимаю. Так как это сработало для Роба, Кейт сделала попытку: – Да, у меня тоже есть кое-какая работа. – Какая, например? – захотел узнать дед.Дерьмо!– Например… кое-что приготовить. – Кое-что? – Кое-что… для магазина. – Что именно? Кейт оглядела комнату, и ее взгляд остановился на корзине с булочками к обеду: – Хлеб. Ее ответ прозвучал настолько неубедительно, что Кейт засомневалась, что кто-то ей поверит. – О! – Стэнли кивнул. – Твоя бабушка обычно пекла хлеб и продавала его в магазине. – Я это помню, – сказала Грейс с искренней улыбкой. – Мелба всегда пекла самый лучший хлеб. – Ну, я думаю, мы с Кейти не можем остаться и послушать твою поэзию сегодня вечером. Улыбка Грейс увяла. – О, очень жаль. Стыд тяжким грузом лег на плечи Кейт, и она уже собиралась сказать, что остается, когда Роб взял дело в свои руки. – Я отвезу Кейт домой, – добровольно вызвался он. И Кейт не знала, какое из двух зол меньшее: остаться на чтение стихов или ехать одной в машине с Робом Саттером.