* * *

Вынуждена была наблюдать за тем, как все готовятся к мероприятию. Почему-то каждому бухгалтеру нужно было зайти ко мне и поинтересоваться, что я надену на праздник. Они так на Новый год не интересовались и не волновались, как сейчас. Слыша мой сухой ответ, женщины открывали рты и уходили. Правильно! Могли и не заходить.

На обед домой я быстро сходила. Через полчаса была на рабочем месте, наливая себе чай. Дома нагрела суп и второе, поставив на стол, а потом пошла на выход, объясняя, что нет аппетита и к тому же много дел. Стас, естественно, понял, что я сбежала, но корректно промолчал, лишь спокойно выдал мне: «До вечера, милая». Вроде ничего такого, а вот в его голосе звучало предупреждение и обещание. И вообще, обычно больные себя скромнее ведут, а он совсем не соответствует. Напирает и не дает времени подумать. А так нельзя…

Да и что тут размышлять? Все понятно. Ему пора к себе… Нечего задерживаться больше положенного, раз такой выносливый и здоровый.

Только вроде как все сплетницы и подхалимки заглянули, и я обрадовалась, как вдруг дверь открылась, и показался Сусиков.

«Отлично. Мне только его не хватало для полного счастья. С бравыми убеждениями и общественными взглядами на жизнь. Конечно, ведь Давыдов – святой человек, так много сделал для… него».

Посмотрела на мужчину с деловитым видом прищурившегося, и спокойно проговорила:

– Егор Петрович, я надеюсь, вы пришли не для того, чтобы напомнить мне о великих заслугах именинника.

Руководитель сельского поселения нахмурился, а потом, почесав затылок и, сдвинув на переносице густые брови, начал:

– Ань, но ты же понимаешь…

– Что я понимаю? – уточнила, чтобы иметь представление о том, что я должна понимать по его мнению.

– Так нельзя…

– Конкретно, пожалуйста, – вежливо попросила, чувствуя, что меня начинает одолевать раздражение. Мало того, что я любовалась платьями, которые все притащили на работу, и вместо основных обязанностей занимались сплетнями и обсуждениями моды, так еще вынуждена выслушивать поучения, куда мне ходить и как это важно.

«Кому важно?! Не мне – однозначно».

– Это ведь Давыдов, – гордо напомнил мужчина. – С такими людьми не ссорятся. Ты должна…

Сразу злость взяла. Надо же… теперь он мне собирается рассказывать о том, что я должна, а что нет. Посмотрела на Сусикова, сдерживая себя от желания проинформировать его о своих обязанностях и желаниях, и любезно поинтересовалась:

– И что же я должна?

– Аня, ничего не случится, если ты съездишь и поздравишь человека, – успокоил меня мужчина, решив за всех. Молодец! Никогда не теряется. Хорошо хоть не советует, чтобы я была поласковей с Игорем Александровичем, и в какой-нибудь из вечерочков переспала с ним для всеобщей пользы, чтобы мужик успокоился. Ему же хочется и он не скрывает своих желаний. Что выпендриваться? С меня не убудет.

– Уточню: поздравить – это когда от души желаешь человеку здоровья и всех благ, а я… кроме как проклятий на голову Давыдова больше ничего не могу придумать.

– У меня тоже есть такие люди… – пошел другим путем мужчина, поставив своей целью – отвезти меня на мероприятие.

И как интересно. Главное, он сам подкатывает, намекая на интимную связь, и переживает за Давыдова. Какой сердобольный и предусмотрительный! Даже слов нет… одни эмоции.

– Но из-за них же родного вам человека не находили в лесу мертвым? Правда?! – спросила, чувствуя, как внутри все сжимается от обиды, отчаяния и злости. Надоело…

Сусиков замолчал, обдумывая мои слова, а потом недовольно проговорил:

– Анна, не выдумывай.

– А что мне выдумывать?! Я знаю.

– Как бы там ни было, имей в виду, что у него большие связи.

– И что? Как этот факт связан со мной?

– Он может сделать, чтобы ты не работала здесь, и тогда я…

– Уволите меня? – раздраженно уточнила, зная, что так и будет.

Мужчина нахмурился, лихорадочно соображая, что он не так сказал. Решив, что неважно, энергично развернулся и направился к двери, деловито заметив:

– Не говори глупостей. Будешь работать. По крайней мере я сделаю все, чтобы работала.

– Спасибо, – поблагодарила, совсем не ожидая таких слов.

– Сочтемся, – тут же произнес Егор Петрович таким зазывающим голосом, что стало неприятно. Все впечатление испортил. Провела пальцами по клавиатуре белого цвета и спокойно проговорила:

– Меня еще не уволили, и могу точно сказать, что любовницей быть не собираюсь.

– Хочешь в жены?

– Если за любимого человека, – отчеканила, чтобы он понял, что ему не светит. Мужчина нахмурился и вышел, так ничего конкретного не сказав. Вообще, зачем приходил? Чтобы почитать правила хорошего тона? Без него в курсе.

Через час никого в администрации не было кроме меня. Когда охранник поднялся, сообщил, что сегодня сокращенный день и ему нужно закрыть дверь, попросил поторопиться. Была рада. Не работалось… Столько сегодня выслушала.

По дороге зашла в магазин и купила продукты. Забрала детей, слушая их счастливые крики, что они первые сегодня, и мы направились по дороге к своему дому. Только вышли на родную улицу, как увидела иномарку, стоявшую рядом с нашим забором.

«Давыдов… собственной персоной».

Оставалась несколько метров до калитки, и я попросила детей бежать первыми, объяснив, что задержусь и приду чуть позже. Они счастливые рванули к дому, соревнуясь, кто первый, а я… шла и надеялась, что Давыдов проспит нужный момент. Но нет, водительская дверь открылась, и я увидела Игоря. В черном костюме, белой рубашке и с роскошным букетом белых роз в руках. Протянул мне и торжественно выдал:

– Шикарной женщине!

Смотрела на красивые цветы и думала, что они не виноваты и, вероятно, нужно взять, но не могла. Не могла и все! Я считала, что этот мужчина виноват в смерти моего мужа, так почему я должна его букетики принимать? Пусть забирает и убирается. Мне от него ничего не нужно!

– У меня аллергия, – нагло заявила, совсем не стараясь быть расстроенной. Зачем?

– На розы? – со злостью уточнил он.

– На все, – резко выдала, чтобы не сомневался, что ничем подобным не страдаю. У меня аллергия конкретно на него. От одного взгляда хочется убежать подальше.

– Выбросить? – спросил он, махая перед моим носом розами.

– Думаю, подарить той, у кого нет аллергии.

Давыдов сцепил губы в тонкую линию и швырнул букет на асфальт. Наступил и несколько раз помял ботинком, растаптывая шикарные бутоны. Было жалко. Очень. Сволочь. Так с цветами…

– Довольна? – процедил Игорь Александрович, очевидно, рассчитывая, что я сейчас расплачусь за такую несправедливость к красоте.

– Нет, – в тон ответила и уточнила: – Если это все, то я пойду. Мне некогда.

– И что, даже не поздравишь? – рявкнул он, хватая меня за руку, разворачивая к себе.

– С праздником, – выдохнула и, понимая по его дикому взгляду, что он задумал плохое, сухо произнесла: – Уходите!

Он не слышал ничего, желая обнять. Я пыталась оттолкнуть, но мужчина от моего сопротивления будто озверел, и начал дергать на себя, цедя мне:

– Это не поздравление. Хочу нежности и страсти!

Упиралась, как могла, чувствуя, что меня начинает трясти от прикосновений его ладоней к плечам, бедрам. Вырывалась, пока его пальцы не вцепились мне в лицо, не давая возможности двинуться. Он дернулся ко мне и только накрыл губы, как мгновенно отлетел в сторону, падая в грязь, где еще недавно стояла лужа.

Выдохнула и с ужасом посмотрела на Строгова, а, вернее, на его спину. Стас закрыл меня, полностью загораживая своим большим телом, и гневно чеканил:

– Еще раз до нее дотронешься, я тебя уничтожу. Понял?

Он не говорил, рычал. Такой ярости в голосе я не слышала от него, поэтому предположила, что Строгов сейчас в бешенстве, тем более он с такой силой сжимал свои пальцы в кулаки, что захотелось закричать.

«Проклятье. Что же теперь будет?!»

Глава 8

Давыдов поднялся с грязной земли и, отряхнув брюки, осмотрелся по сторонам, надеясь, что никто не увидел его падения.

– Ты кто такой? – нагло поинтересовался он, не забывая про меня, обещая глазами расплату.

– Неважно кто я, главное, как ты понял мои слова, – провоцируя его, заявил Строгов.

– Ты что о себе возомнил? Да я… тебя… – процедил Игорь, делая шаг к Стасу.

– И что ты… можешь сделать… мне? Отправить своих людей?! – процедил Строгов с таким тоном, что Давыдов уже так делал, и эту песню проходили. Внезапно мой мужчина повернулся ко мне и грозно выдал: – Аня, иди. Мы поговорим.

Не могла сказать ни слова. Сглотнула и только хотела попросить их успокоиться, как Стас потребовал:

– Анна, домой иди… пожалуйста. К детям…

Посмотрела на Давыдова, который убивал взглядом, потом на Стаса, всем своим видом крича о том, что если не уйду, он поможет. Покачала головой, возмущаясь его поведению, и направилась к калитке. Старалась не оборачиваться, и, уже когда оказалась вблизи порога, все же не вытерпела и посмотрела в сторону калитки, замечая, что мужчины «дружно» ждут, когда я уйду.

Медленно поднялась по лестнице и вошла в дом.

– Мама, мама, а где дядя Стас? – с волнением в голосе прокричал Олег.

Села на диван и, дотронувшись до лба, потирая ладонью, тихо выдохнула:

– Он сейчас придет.

«Как же я устала от всего. И еще эти разборки…»

– Мама, я ведь правильно сделал? Это я сказал дяде Стасу, что там гости на машине подъехали, – с гордостью рассказал сын, не скрывая своей улыбки.

Посмотрела на счастливого Олега и кивнула. Ну а что еще было делать? Только похвалить…

– Мамочка, я есть хочу, – попросила дочка, поглаживая меня по спине, тут же добавляя: – А ты?

«Ну вот как после такого не захотеть кушать?! Конечно, хочу…»

Поднялась и, переодевшись в халат, проследив, чтобы и малые сняли с себя одежду, в которой были в садике, стала нагревать ужин, придумывая, что приготовить. С появлением мужчины в нашем доме готовить я стала очень часто.

Дети уже кушали, а я по частям порезала курицу и кидала в казан, чтобы потушить с картошкой. Пока малыши ужинали, расспрашивала, как у них дела и что произошло нового, чтобы отвлечься от своих мыслей.

Увидев через окно, как идет Стас, поднимаясь на крыльцо, заставила себя стоять на месте. Нужно успокоиться. Успокоиться… Да, хорошо бы, но только с этим мужчиной не получалось успокоиться.

Это, конечно, приятно, что он меня защитил, но не в этой деревне, где каждый будет обсуждать меня, а еще сильнее моих детей. Я прямо уже представляла сплетни в наш адрес. Уверена, когда дойдет до свекрови, первая прилетит, чтобы проверить, что это у меня здесь за мужик живет.

А с другой стороны: я взрослая женщина, у которой есть свои потребности. И плевать я хотела на то, что она или другие считают. Но… я готова так рискнуть не ради простой однодневной связи. Если бы встречаться, а тут… так… ничего серьезного. Глупо портить себе репутацию, чтобы мои малыши слушали небылицы от чужих детей, ради короткой интрижки. Да меня потом съедят кумушки, навсегда окрестив гулящей, к которой можно всегда заглянуть на огонек согреться.

Была в ярости. Дети поели, и осталась самая приятная процедура – чай.

Поставив печенье с пастилой, проговорила:

– Потом в комнате поиграйте, хорошо? Без приключений!

– Да, мамочка, – в один голос заявили они.

– А ты куда? – спросила дочь.

– К дяде Стасу, – уверенно ответил сын, довольно улыбаясь, чему не придала значение. Пока не до этого.

Мужчина вошел в кухню и наши взгляды встретились. Он ждал… прямо-таки видела, что ждал… Посмотрела на довольных детей, и в сторону сухо проговорила:

– Лучше выйти…

– Хорошо, – выдал он и улыбнулся Соне, которая засмущалась, а потом соскочила и бросилась к нему, обнимая за ноги. Была удивлена, а когда сын крикнул: «А я?!», и побежал к нему, совсем поникла. Не дело вот так привыкать к чужому человеку. Ведь они потом… будут скучать.

– Дети, пейте чай и играть.

– Хорошо, мамочка, – произнес сын, а потом спросил у Стаса: – А ты с нами потом поиграешь?

– Обязательно, – выдал Строгов, показывая на стол, отдавая веселый приказ: – Так, давайте чаевничайте и бегите. Мы с мамой поговорим, а после поиграем с вами.

Малыши радостно закричали и побежали на свои места, а Стас посмотрел на меня и, вытянув руку, показывая на коридор, предложил:

– После очаровательной дамы.

Постаралась не реагировать. Совсем. По пути схватила шаль и пошла к входной двери, считая, что лучше серьезный разговор провести на улице, чтобы дети не слышали. Сердце стучало, и с каждым шагом все больше настраивала себя, напоминая, чем обернется для моей семьи помощь Строгова.