Плавилась и, почувствовав, что мое платье пошло вверх, вытянула руки. Стас отбросил его и принялся за нижнее белье, а я помогала ему с рубашкой, как никогда, быстро расстегивая пуговицы.

Страсть в глазах. Нетерпение в каждом движении. Мы сгорали от желания.

Стоило освободиться от одежды, набросились друг на друга, не в силах оторваться. Когда мужчина остался в джинсах, расстегнула и откинула его ремень, сгорая от желания. Уже через секунду оттягивала резинку боксеров, при этом не прерывая взгляда, отмечая красный огонь жажды. Видела, знала, что мужчина еле сдерживает себя, чтобы не накинуться, и была в восторге от своей власти над ним.

Обхватила ладонью член и слегка сжала его. Твердый, толстый, приятный на ощупь. Провела рукой, а в следующее мгновение мужчина вновь накинулся на губы, и, прохрипев «Моя красавица», поднял, медленно насаживая на свой ствол.

Было невероятно ощущать его в таком положении. Я медленно двигалась, а потом потеряла голову, сильнее и сильнее насаживаясь, чувствуя его мощные рывки во мне, двигаясь в такт, царапая ногтями плечи.

Обезумела от страсти. Была неадекватной от жажды по своему мужчине.

Непробиваемый. Неповторимый. Мой.

Мощная волна оргазма накрыла тело, и я закричала, ощущая дрожь, его сперму внутри лона. Была счастлива, удивляясь, что так бывает…

Открыв глаза, встретилась с любимым взглядом, довольно улыбнулась и устало прошептала:

– Десять минут отдыха и ты меня кормишь.

– Несомненно, – выдохнул он и поцеловал в губы, убежденно кидая фразу:

– Я все равно не допущу этой сделки, но ты не переживай, все у нас будет хорошо.

Даже не могла возмутиться, просто светилась от счастья. А когда оказалась на кровати, прижатая его мощным телом, провела рукой по мускулистой груди и выдохнула:

– Чудесный обед.

– И я о том же. Теперь буду всегда забирать тебя с обеда, даже если не хочешь.

– Строгов, ты просто диктатор и коварный соблазнитель, – засмеялась, понимая, что мне это невероятно нравится.

– Рад стараться, моя королева.

Прижалась к нему и, закинув ножки на его талию, проговорила:

– Если усну, разбуди.

– Ну уж нет. Первым делом – обед, а потом все остальное.

– Да ты…

– В курсе. Поэтому как отдохнешь, сразу пойдем в кухню.

Вместо ответа, поцеловала, увлекая в чувственный танец. Уже когда мужчина безжалостно ласкал грудь, а я выгибалась, хрипло выдавая стоны, поняла, что обедать я совсем не хочу.

Глава 16

16 апреля, вторник

Смотрела на улицу, дожидаясь, когда закончится собрание, чтобы переговорить с Сусиковым. Время пришло и пора сказать, что собираюсь увольняться. В последнее время он стал довольно нагл и весел, считая, что раз я молчу, то решение будет положительным. Посмотрела на часы и направилась в кабинет.

Пока шла, думала, как все замечательно. Завтра большую часть вещей отвезем к родителям, и как раз познакомлю их со Стасом. А в Москву – каждому по сумке. На первое время.

Сейчас хотела отдать заявление, а завтра ключи от дома. Откладывать нельзя. Нужно было заканчивать со всеми вопросами, чтобы спокойно переезжать.

Постучалась и вошла в кабинет, зная, что после собрания, ему лень даже пригласить войти. Обычно потом собирался и уезжал домой, чтобы успокоиться после непонимания и недовольств работников.

– Егор Петрович, можно?

– Да, Анечка, тебе всегда можно. С огромным нетерпением ждал, когда ты, наконец, признаешь, что ошиблась, и одумаешься. С Давыдовым я…

Неприятно было слышать, поэтому громко перебила его:

– Егор Петрович, хочу сказать, что я написала заявление на увольнение и прошу вернуть сумму, которую уже выплатила по договору.

Смотрела в его лицо и видела, как в них меняются эмоции: непонимание, шок, осмысление и ярость. Ну, конечно, я была не удивлена. Мужчина всем своим видом эти дни показывал, что знает ответ, и не сомневался в нем. Сусиков буквально светился от счастья и ждал моего прихода. И сейчас он был зол. Мужчина оказался не прав и такого ответа совсем не ожидал услышать.

Егор Петрович поднялся и процедил:

– То есть?

Сделала шаг к нему и спокойным тоном повторила:

– Прошу подписать мне заявление об увольнении и вернуть деньги, которые я выплатила за то время, в течение которого выполняла условия договора.

– Ты совсем рехнулась? Куда ты с детьми пойдешь? Куда? У тебя же ни кола, ни двора. Детей как будешь кормить?

– Главное – подальше отсюда, а там я придумаю, – ответила, не считая себя обязанной оправдываться. Он выдвинул требования и ожидал ответа. Я отказала и потребовала выполнение его слов. Так в чем проблема?

– То есть тут тебе не живется, а в другой деревне, думаешь, будет замечательно?!

– Нет, не в деревне, да и неважно.

– Да как я понимаю, решила уж совсем под мужика лечь, пока принимает? Воспользовалась? А я думал, ты другая, честная и гордая, но нет, ошибался.

– Я такая же, как и была, а вы подлец, который с помощью шантажа пытался затащить женщину в постель.

Мужчина встрепенулся, как мокрый воробей, и направился ко мне. Ухватил за локоть и дернул, ядовито цедя:

– Да ты кто такая, чтобы так со мной разговаривать?

Смело посмотрела ему в глаза и отчеканила:

– А вы кто такой, чтобы меня шантажировать? Я сразу сказала, что спать с вами не собираюсь. Никогда. Что нужно?

– Такая невинная и честная, да? – закричал он, дергая мой локоть, пытаясь причинить боль. – Да поздно! С мужиком-то шляешься!

– С чего такие выводы? Я с ним жить и дальше собираюсь, – процедила и вырвала руку, удивляясь его поведению. Вот что значит – сам себе напридумывал. Поверил и не может адекватно принять действительность.

– Да бред это. Бред! Зачем ему отношения с женщиной, у которой двое детей? Ты не такая, чтобы из-за тебя семью бросать.

– Вас лично никто и не просил. Моя жизнь и мои проблемы вас не касаются. Вы дали срок – я обдумала. А то, что будет, или не будет, не ваше дело. Даже если ничего у меня не получится, к вам не прибегу. И любовницей быть не собираюсь.

– Да? Со мной вот так? А с ним нормально?

– Да, его люблю, а вас нет. Разницу чувствуете? – громко воскликнула, желая поскорее со всем закончить.

– Любовь? Что значит любовь? Ничего! Похоть!

– Это у вас так. Не судите по себе!

– Анна! Не дерзи мне! – отчеканил он, краснея, кидая в меня взгляд, полный ярости и презрения.

– Ну что вы? Я просто пришла с заявлением и попросила подписать. Завтра уже перевозим вещи. В детском саду еще вчера приняли заявление.

– Что? Завтра? А Давыдов в курсе? Он знает? – закричал Сусиков, хмуря густые брови.

– Зачем ему знать? Он мне никто! Никто! Я ненавижу этого мужчину, – непонимающе воскликнула, не понимая, почему этого мужчину ассоциируют со мной.

– Ты без него загнешься! – довольно заявил мужчина, на это надеясь, если оценивать его выражение лица.

«Так, надоело. Кто он такой, чтобы решить за меня? Мало ли чего он там надумал. Плевать с высокой башни. Я справлюсь! С любыми препятствиями!»

Во мне все кипело и горело. Даже не думала, что Сусиков может так довести. Сволочь. Отступила на шаг и процедила:

– Подписывайте! Или то, что вы говорили, не имеет смысла?

Егор Петрович некоторое время смотрел на меня, буквально убивая взглядом, а потом процедил:

– Ну что ты?! Имеет! Еще как имеет. И даже больше. Сказал, значит, так и будет. Все получишь завтра, и даже две недели не дам отработать. Убирайся и живи как хочешь. А я посмотрю, через сколько дней ты приползешь ко мне, умоляя, чтобы я принял на работу. Кому ты нужна с двумя детьми? Кому? А где сейчас жить собралась?! Я-то знаю, что твои родители живут с дочерью, и про кредит их. Они тебе не помогут. А раз ты такая гордая, если не легла под Давыдова, то я идеально подходил. Самый оптимальный выбор, но ты задрала нос, возомнила черт знает что. И я посмотрю, как ты с грохотом свалишься с пьедестала. Никому ты не нужна!

– Спасибо за мысли, но не стоило. Подпишите заявление и я уйду. Документы все привела в порядок. Вере Николаевне тоже напишу заявление, чтобы приготовили нужную сумму. И кстати, у нее есть девочка на мое место. Или нет? Вы же говорили, что дочке Сан Саныча необходима практика? Или не нужна?! В любом случае этот вопрос вы сами решите.

Сусиков резко пошел к столу, и, схватив бумагу, быстро написал наверху согласие, дату, а также сделал пометку, что две недели не нужно отрабатывать. Откинул документ в сторону и, вглядываясь некоторое время в мои глаза, выдал:

– Почему не написала заявление на выдачу денег по договору продажи?

– А какая форма? У вас же свои шаблоны, как я поняла. Насколько я знаю, по закону вы не имеете прав прервать договор, но у вас же особые условия и свои ограничения.

– Ты готова внести всю сумму? – недовольно рявкнул он.

– Нет.

– Рассрочки не будет, – буркнул мужчина. – Я итак слишком был добр к такой неблагодарной, как ты.

– Что писать? – пропуская его слова, не желая дальше трогать эту тему.

– Я сейчас свяжусь с Лупиковой и юристом. Когда завтра придешь за расчетом, тебе все дадут. Подпишешь что нужно.

– Хорошо. Я могу идти?

– Да, дорабатываешь, собираешь все вещи, чтобы больше не занимала должность, которой недостойна, – презрительно отчеканил он.

«Что?!»

Резко подошла к нему и гневно процедила:

– Я достойна этой должности и любой, что относится к экономической деятельности, а также мое высшее экономическое образование позволяет мне работать бухгалтером, а если пройти еще курсы, то и главного бухгалтера, а вот вы не умеете воспринимать ситуацию, не включая свои личные эгоистичные желания. Смотрю, унижать и оскорблять от недовольства для вас не проблема.

– Ты огорчила меня, – проговорил он, будто это должно объяснить недостойное поведение мужчины.

– И что? Это мое решение. И вы, как директор, должны достойно принять его.

– Принял. Погорячился. Прошу извинить за… суровые слова, – почти оторвал от себя извинения и уставился в бумаги на своем столе.

– Приняла к сведению. Завтра во сколько подойти?

– К трем, – сказал он и схватил документы, показывая, что очень занят.

Взяла заявление и, посмотрев на него, проговорила:

– Благодарю вас. Всего доброго.

Он только кивнул, читая документ, поэтому повернулась и пошла в свой кабинет, радуясь, что несмотря на скандал, бумагу мне подписали и завтра отдадут деньги. Очень надеялась, что так и будет. А пока соберу свои вещи в кабинете. Работу, все необходимое, я сделала. Осталось немного…

* * *

С работы я шла с грустным сердцем. Вроде со всеми делами почти завершила, все сделала, но на душе цвела грусть и тревога. Все же когда жила с Николаем, было много приятных моментов, да и как-никак, сколько лет проработала.

Проставляться и участвовать во всяких пьянках я не любила, пусть это странно, а вот чаевничать никогда не отказывалась. Поэтому после того как отошла от разговора, сходила в магазин за двумя тортами и взяла несколько бутылок шампанского с фруктами. Принесла в бухгалтерию, поставила на стол, пожелала приятного аппетита и пошла к себе. А через десять минут они со всем добром пришли ко мне в кабинет и принесли еще чай и конвертик с надписью «На счастье!». В общем, мы почаевничали, а потом они ушли, а я привела кабинет в порядок и сдала ключи.

И вот сейчас спешила за детьми. У них тоже последний день. Еще с утра мы принесли печенье и конфеты. Воспитатели обещали устроить маленькое чаепитие.

Забрала их, после того как они со всеми распрощались, смешно обнимаясь, что меня удивило, и мы дружно пошли домой. Только закрыла калитку детского сада, как услышала серьезный вопрос сына:

– Мама, а почему мы не будем здесь жить? Мы, правда, переезжаем к дяде Стасу, потому что он твой любовник?

На мгновение пораженно замерла, совсем не ожидая таких слов, а потом выдохнула и, взяв его за руку, проговорила:

– Это кто тебе такое сказал?

– Бабушка. Она пришла и отвела меня в раздевалку. Говорила, что я буду предателем. Да, еще сказала, что я враг и отец разочаровался во мне. Но я сказал, что нам нравится дядя Стас. А бабушка стала кричать, пока не пришла няня. И они стали ругаться. Мне было так страшно.

Резко обняла его, скрывая свои эмоции, и прошептала:

– Не слушай бабушку, твой папа как был, так и останется в наших сердцах. Мы помним его и очень любим. Правда?