Впрочем, что-то произошло с самой Джейн. Ей, конечно, не терпелось видеть очередного гостя, но стоило тому появиться на пороге, как почти сразу же, дня через два от силы, он уже раздражал ее своим присутствием. Исключение, пожалуй, составляли лишь дети. Роль гостеприимной хозяйки-хлопотуньи казалась Джейн весьма утомительной, ей хотелось почаще бывать одной. И почти не было случая, чтобы она, провожая кого-нибудь, испытывала горькое сожаление.

Алистера она практически не видела. Когда он наведывался в Лондон, она редко встречалась с ним. Он перестал работать в комитетах и советах директоров. Большую часть времени он проводил теперь в Респрине. Несколько раз Алистер приглашал ее в Драмлок, но она отказывалась. Шотландия сделалась для Джейн приютом отдохновения, а эта охота в Драмлоке непременно расстроит ее. Занятость Алистера не позволяла ему приезжать к Джейн в гости, — впрочем, это, наверное, и к лучшему. Ей вовсе не хотелось вдруг ощутить, что она опять хочет Алистера. Постепенно жизнь все более разводила их. Отставив Жака, она вообще потеряла интерес к мужчинам.

Если бы Джейн спросили напрямую, ей было бы непросто объяснить, чем именно она занята. Однако она постоянно чем-нибудь да занималась. Часами она выгуливала собак: теперь у нее было шестеро псов; любовалась окрестным ландшафтом, цветовой гаммой пейзажа, сменой времен года…

Чем больше проходило времени, тем более она понимала, что жизнь в Шотландии полна парадоксов. Эта дикая природа, этот край вызывали у нее одновременно любовь и ненависть. Страна эта всегда оказывалась двуликой, подобно прекрасной и неверной женщине. Выдавались порой совершенно роскошные, солнечные дни, которые в считанный час обращались в дни туманные или снежные. Бывало и так, что, увидев где-то вдали полоску радующей глаз зелени, она отправлялась туда, и после долгого перехода ее взору открывалось вонючее болотце. Безмятежная морская гладь, обрамленная живописными скалами, словно бы расставленными Господом для собственного удовольствия, уже на следующий день могла превратиться в скопище разбушевавшихся волн, которые буквально в щепы разносили местные лодчонки.

Эта двойственность природы сказывалась и на местных жителях. Исключительно порядочные в душе, они тем не менее были способны практически на любое коварство. Шотландцы могли быть то внимательными, то низкими и жестокими — зачастую по собственному же недомыслию. Они могли быть смешными или, напротив, чудовищно занудными, так что от их вида скулы сводило. Подчас бывало так, что мужчина в один прекрасный день оказывался в состоянии отдать, что называется, жизнь за други своя, а буквально на следующий день полить спасенного грязью.

В Шотландии Джейн узнала, что уже летом здесь начинается долгое приготовление к суровой местной зиме. Пока приезжие наслаждались теплыми деньками и идиллическим ландшафтом страны, местные жители заготавливали торф и аккуратно складывали его перед дверьми. Также они заготавливали вяленую рыбу, мясо, яйца и картошку, запасались дровами. Все дыры и щели в домах заделывались самым что ни на есть тщательным образом, ремонтировались ставни.

Со стороны местных жителей Джейн ощущала определенную настороженность, которую лишь время могло переменить на более теплые чувства. Она понимала, что, будучи англичанкой, не имеет реальных шансов быть принятой в местное общество, — однако поскольку она намеревалась тут жить, то приходилось заранее довольствоваться такой ролью. Конечно, ненависть шотландцев по отношению к англичанам прежде всего объяснялась годами подавления и принуждения, ведь в каждом поколении шотландцы прекрасно помнили о том, что сделали с ними англичане. Даже если какой-то шотландец не знал истории, не умел читать и писать, ненависть эта впитывалась с молоком матери и оставалась на всю оставшуюся жизнь.

Джейн научилась не доверять «джентри». Это слово давно уже вышло из употребления в Англии, однако тут имело весьма широкое хождение. По тону, каким местные жители произносили: «джентри», она понимала, что это определение ничего общего не имело с уважительным чувством. «Джентри», в свою очередь, подразделялись на две большие группы: на тех, кто проживал здесь постоянно, изображая из себя этаких местных князьков с феодальными причудами, и на тех, кто лишь наезжал поохотиться и с первыми же признаками зимних холодов ретировался. Этих последних местные жители откровенно презирали. Лендлорды, которые не сидели на своих землях, были у аборигенов притчей во языцех. Но когда эти люди все-таки наезжали порыбачить или же поохотиться, то, казалось, они совершенно не догадываются, что своим приездом нарушают заповедную тишину. Джейн с удовольствием узнала, что тот самый Руперт, которого в значительной степени многие уважали, причисляем был именно к этой презираемой категории «джентри». Таковым же было и отношение к Алистеру, — в этом Джейн также не сомневалась. Более всего, как узнала Джейн, тут недолюбливали наезжавшую из городов молодежь: эти молодые люди ежегодными приездами подогревали священную ненависть местного населения к англичанам. Однако в некотором роде шотландцам нужны были те деньги, которые привозили и оставляли наезжавшие «джентри». И потому, хитро улыбаясь, шотландцы, пользуясь случаем, угождали, прислуживали — а после долго смеялись и устно упражнялись в своей ненависти к уехавшим наконец-то лоботрясам.

Джейн поначалу получала массу приглашений: ее появление вызвало волну любопытства среди «джентри». Но раз выяснив, что она за человек, они пришли к выводу: Джейн не из их породы, она — чужак, и ее перестали приглашать в гости. Впрочем, Джейн была не в обиде. Она ведь поселилась здесь вовсе не из желания быть принятой в местное общество. Ее сейчас удивляла мысль о том, что были времена, когда ей хотелось быть где-то принятой.

Поскольку на протяжении всей своей сознательной жизни она не испытывала чувства причастности к какому бы то ни было обществу, тут, на шотландском севере, приятно было сознавать, что отторжение это имело не личностный характер — скорее, так уж исторически сложилось.


Глава 2

Джейн сидела за обеденным столом в доме Импингтонов — единственного семейства, которое постоянно приглашало ее в гости. Ей нравилась Лиз Импингтон. Будучи американкой, она ничуть не беспокоилась по поводу проблем, обусловленных классовыми различиями, и потому приглашала к себе в гости того, кого считала интересным собеседником. Но сегодня в окружении крупных землевладельцев, Джейн призадумалась, так ли уж верны были ее предположения насчет Лиз.

— А как же тогда простые люди? — Вопрос этот повис в воздухе, и за столом возникла одна их тех неловких пауз, которые не знаешь чем и заполнить.

— Тут на кону много больше, чем просто люди, — пророкотал зычным басом краснорожий, с двойным подбородком мужчина.

— Что же может быть важнее людей?

— Наше наследие, миссис Рид, вот что важнее. Наше наследие, наша земля. Мы ведь всего-навсего ее хранители. — Он всплеснул пухлыми, лилейно-белыми руками. — Мы ведь не являемся владельцами этой земли, а заботимся, храним ее для будущих поколений. — Он шумно хлебнул вина и откинулся на спинку стула, довольный своей сентенцией. Джейн оглядела собравшихся. Тут сплошь были холеные, сытые, морщинистые физиономии; все ханжески закивали, соглашаясь с говорившим. «Эти люди сейчас похожи на марионеток», — подумала Джейн.

— Наша земля — священна, — продолжал тем временем мужчина с крикливым голосом закоренелого грубияна. — Животные, дичь, флора — все это непременно надо защищать. Позвольте так называемой цивилизации вторгнуться сюда — и что же у нас останется?! Вы и глазом не успеете моргнуть, миссис Рид, как все наше наследие навеки окажется уничтоженным.

— Я согласна, что наследие должно быть оберегаемо, насколько это вообще возможно, но потребности людей куда важнее. Например, в здешних краях жуткий уровень безработицы.

— Только не думайте, пожалуйста, что цивилизация создаст тут рабочие места, миссис Рид. Местную рабочую силу просто-напросто приспособят к своим потребностям, а когда все будет сделано, людям останется лишь вспомнить о былом своем жалованьи. Но при этом будет потеряна огромная часть их векового наследия.

— Значит, следует заручиться твердыми гарантиями своей постоянной занятости, чтобы иметь возможность работать на благо местной общины, — резонно заметила Джейн.

— Вы на удивление наивный человек, миссис Рид, если полагаете, что существуют хотя бы мизерные возможности получения подобных гарантий. Но путь даже так: представим на минуту, что это осуществимо. Скажите, в качестве кого можно использовать местное население? Землекопами — вот лишь кем они могли бы быть. Больше они решительно ни на что не способны.

— Лорд Ладлоу, я не вполне уверена в обоснованности столь жесткого вывода. Сколько раз я обращала внимание, что здесь масса умных и порядочных людей. Не сомневаюсь, их можно научить любой работе.

— Миссис Рид, вы, как новый здесь человек, вряд ли в состоянии сделать достаточно грамотное заключение на сей счет. Кроме того, это вообще вас не касается. Вы из тех, кто приезжает сюда и уже через полгода думает, что все знает, все понимает о нашей жизни. А через каких-нибудь полгода уезжают.

— Отчего же вы так уверены в своей правоте?

— Сколько раз я наблюдал подобное. Видывал таких, как вы.

— Каких это — таких? А, лорд Ладлоу? — поинтересовалась Джейн, гневно сверкнув глазами.

— У которых слишком много денег и маловато под черепушкой. Вы родились не здесь, вам непонятны наши чувства. Я слышал, что вы даже запрещаете охотиться на ваших землях, — добавил он с уничижительным оттенком.

— А скажите, Перси, с какого времени ваша-то семья владеет землями, а? Лет пятнадцать или около того? Как только вы получили пожизненное пэрство, так? А прежде где вы изволили пребывать? В Бирмингеме? В Манчестере, может? Не уверена, что в этих краях очень уж распространена любовь к шотландским землям. — Джейн увидела обращенные к ней улыбающиеся глаза приятного голубого оттенка. — Думаю, что миссис Рид по-своему права. Люди должны быть выше и важнее приобретенной полоски земли, по которой практически никто не ходит.

— А пернатые? — не унимался Перси Ладлоу.

— Ха, о птичках вспомнили! Они же не сумасшедшие. Всегда найдут, куда улететь.

— Обывательски рассуждаете, Фрэн. Нам всем отлично известны ваши воззрения, — сказал он и посмотрел на остальных. По комнате пробежал негромкий ропот.

— Нет, не обывательски, Перси. Я реалистка, и мои взгляды на такие важнейшие вопросы, как будущее нашего края, нашей общины, неизменны. У мужчин должна быть работа, чтобы они могли заниматься делом и приносить домой хорошую зарплату. Для птиц тут тысячи акров земли, — добавила голубоглазая женщина столь же угрожающе и решительно, как и лорд Ладлоу перед этим.

— Ладно вам, — произнес лорд. — О чем вы говорите? Мужчины тут сплошь бездельники и никакой работой вы их не заинтересуете! Их интересуют только государственные программы финансовой помощи, вот что их интересует. А эти денежки, да было бы вам известно, идут не откуда-то с неба, но из нашего с вами кармана. — За столом поднялся шум, и Джейн тихонько вздохнула: ей показалось, что вновь вернулся тот самый первый вечер в Респрине много лет тому назад.

— Фрэн, Перси, вы что-то уж очень расшумелись, или, может, хотите испортить настроение моим гостям? Уверена, в словах того и другого немало истины. — И миссис Импингтон мило улыбнулась. Затем она поднялась со своего места. — Леди, а как вам кажется, не следует ли… — Она собрала всех приглашенных дам, подобно тому, как наседка собирает вокруг себя цыплят. Мужчинам была предоставлена возможность насладиться портвейном в мужской компании. «Старинный обычай, — подумала тогда Джейн. — Как только разговор заходит о чем-то интересном, дамы обязаны удалиться, чтобы попудрить носы, как ранее говорили…» Но пришлось идти со всеми, пить дурной кофе и болтать о слухах.

В гостиной голубоглазая дама сразу же подошла к Джейн.

— Фрэн Неттлбед. Так хотела поговорить с вами. Вы ведь, насколько я понимаю, и есть та восхитительная и загадочная женщина, которая пару лет назад приобрела имение Мершонов, так?

— Ну, насчет восхитительной не знаю… — Джейн улыбнулась. — Но именно та самая Джейн Рид. — Они обменялись приветственным рукопожатием. Дама казалась достаточно полной в свободного покроя платье из голубой материи. Джейн сразу же вспомнилась Зоя.

— Странно, что раньше мы никогда не встречались.

— Я редко куда выезжаю. Предпочитаю затворничество. Но мне приятно бывать у Лиз Импингтон, у нее иногда занятно. И если она приглашает, я стараюсь прийти.

— Хотите сказать, что обо всех остальных вы не столь высокого мнения? — Голубые глаза вопросительно посмотрели на Джейн.