В глазах Шоны вспыхнуло пламя.

– Я ничего подобного и не ожидала, – с ледяной вежливостью парировала она. – У меня нет ни малейшего желания выходить за вас замуж, капитан, так что хотя бы в этом мы с вами единодушны.

Глядя на нее сверху вниз, Зак заметил вспышку в ее зеленых глазах.

– Ваш брат пригрозил мне конфискацией корабля, если я буду упорствовать.

– Меня это не удивляет, – спокойно ответила Шона. – Он непоколебим в своем желании. Могу с ним поговорить, если хотите.

– И что вы ему скажете?

– Что ни один из нас не хочет этого брака.

– Такое объяснение он не примет. Его жена горит желанием поженить нас.

– Мне очень жаль, но это все, что я могу сделать. О случившемся вчера уже говорит весь город.

– Я не в силах бороться со сплетнями. Вы прекрасно сознавали, что делаете, когда бросились в мои объятия. Придется вам самой справляться с намеками и обвинениями. Я не настолько обеспокоен вашей судьбой, чтобы предложить руку и сердце. Наши отношения подошли к концу. Своевременное появление вчера вашего брата привело меня в чувство, а его ультиматум лишний раз убедил в невозможности каких-либо отношений между нами. Мы, похоже, в тупике, и это проблема. – Зак сжал кулаки, стоило ему вспомнить о категоричных словах Энтони Маккензи. Будь все проклято, его не заставят жениться даже на такой красивой и очаровательной женщине, как Шона Маккензи.

– Возможно, для вас это проблема, но для меня нет, – сдавленно промолвила Шона, натягивая поводья, чтобы развернуть лошадь.

Зак выбросил вперед руку и схватил ее за запястье.

– Я вовсе не наивный мальчишка, мисс Маккензи, и не один из тех мужчин, с кем вы привыкли заигрывать. И не позволю вам и вашей семье повеселиться за мой счет.

– Повеселиться? – насмешливо повторила она, гневно сверкая глазами. – Думаете, сложившаяся ситуация доставляет мне удовольствие? Это не так.

– Что же тогда?

– Энтони действительно хочет, чтобы вы стали моим мужем.

– Пусть ваш брат катится ко всем чертям. Я не дрессированная собачка, готовая повиноваться каждому его слову. Я его не боюсь.

– А стоило бы. Энтони – могущественный человек, капитан. Он никогда не простит вас за то, что вы скомпрометировали меня.

– Не думаю, что стану скучать по его любви.

– Берегите себя, капитан. Мой брат обладает огромным влиянием.

– И чудовищным высокомерием.

– Он всегда имеет в виду свои слова.

Зак прищурился:

– Вы мне угрожаете?

Шона кивнула:

– Думаю, да. Должна угрожать.

Он разжал пальцы, отпуская ее руку. В глазах сверкала неприкрытая ярость.

– У вас всего-то и есть что пылающее от страсти тело и пустое сердце, – жестоко сказал он. – Думаете, я так отчаянно желаю вас, что готов жениться? Боже мой, леди, вы меня совсем не знаете. Доброго вам дня, мисс Маккензи. Больше мне нечего сказать. – С этими словами он ускакал прочь, будто не мог ни секунды дольше находиться в ее обществе.

Шона наблюдала за его удаляющейся фигурой. Размышляя над случившимся, она поняла, какой, должно быть, ситуация представляется капитану. Против своей воли посочувствовала в поисках оправдания для него. В самом деле, с чего бы ему ей доверять? Совершенно незнакомая женщина сделала ему предложение. Он отказал. Кармелита направила его к берегу ручья, где сидела полуобнаженная Шона, не предпринявшая попытки убежать или прикрыться. Не запротестовала, когда он поцеловал ее. Зная о ее отчаянном желании покинуть остров, он решил, что они с Кармелитой сговорились поймать его в ловушку.


Скача прочь от Шоны, Зак размышлял о маленькой дочери, которую неистово любил. Он не ожидал, что можно испытывать подобные чувства к другому человеческому существу. Он уважал родителей, брата и сестер, но узы между отцом и дочерью оказались сильнее и глубже.

Зак испытал чувство разочарования. Он не мог жениться на Шоне, рискуя потерять дочь, и одновременно решил не позволять случившемуся нарушить его умиротворенное состояние или испортить последние дни на острове. Направляясь к бухте, он пустил лошадь в галоп, потом резко осадил и обернулся.

– Будь все проклято! – пробормотал он, удивляясь, как это Шоне удалось заставить его чувствовать себя последним подлецом из-за того, что отказал ей.

Направляясь на корабль, Зак ловил на себе косые взгляды людей, осведомленных о том, что произошло между ним и Шоной. От этого кровь закипала в жилах, ведь он считал себя человеком чести. Тем не менее он понимал, что не в силах изменить общественное мнение. Он слышал слухи и подозрения, но давным-давно научился не обращать на сплетни внимания, закрываясь от них широкой спиной.

Поднявшись на корабль, Зак перехватил вопросительный взгляд первого помощника, которому было любопытно узнать его решение. Всем стало совершенно ясно, как непросто будет покинуть Санта-Марию. Он действительно недооценил Энтони Маккензи. Тот рассказывал, что остров надежно защищен от врагов. Вот и сейчас два судна патрулировали вход в бухту, множество вооруженных людей охраняли корабль. В действительности весь остров ощетинился оружием.


Очень скоро Энтони Маккензи нанес Заку еще один визит. Зак принял гостя дружелюбно, пригласив в свою просторную каюту. Он решил вежливым разговором убедить брата Шоны изменить свою точку зрения.

– Вы поставили меня в весьма затруднительное положение, капитан Фитцджеральд, – произнес тот, раздраженно расхаживая по каюте с заложенными за спину руками. Когда они смотрели друг на друга, казалось, воздух между ними потрескивает от напряжения.

– Я этого не хотел, – ответил Зак, пытаясь сохранять радушное выражение лица. – Я остался наедине с вашей сестрой по вине обстоятельств. «И вашей собственной жены», – мысленно добавил он, но воздержался от того, чтобы высказать эту мысль вслух.

– Так это по вине обстоятельств она оказалась в ваших объятиях? – сурово произнес Энтони, глядя на него немигающим взглядом.

На красивом лице Зака появилась мягкая улыбка, но блеск в глазах походил на сталь.

– Мы всего лишь целовались. Я ничего ей не сделал.

Энтони знал, что капитан – гордый благородный человек, завоевавший доверие и уважение в деловых кругах Англии и Вирджинии. Опасно подвергать сомнению честь такого джентльмена, тем не менее он отважился на этот шаг.

– Вы ведь понимаете, что должны жениться на ней, – негромко произнес он. – Если уж считаете себя достойным человеком, ведите себя соответственно.

Прищурившись, Зак встал перед Энтони, тщательно взвешивая свои слова, прежде чем произнести их вслух:

– Какое бы уважение я ни питал к вашей сестре и как бы ни хотел защитить ее от скандала, жениться на ней не стану.

– А если я буду настаивать?

Зак пожал плечами:

– Настаивайте сколько душе угодно, мой ответ по-прежнему отрицательный. Полагаю, этот брак совершенно невозможен.

– Отчего же? Вы мужчина холостой, к тому же, если глаза меня не обманули, вовсе не питаете к моей сестре отвращения.

– И все же я говорю «нет». Я не слепой и понимаю: ваша сестра стала бы очаровательной спутницей жизни.

Но когда – и если – я соберусь жениться, то намерен выбрать леди самостоятельно, а не по принуждению ее брата, занесшего топор над моей головой. Очень скоро мое судно будет готово покинуть Санта-Марию. Полагаю, мне не станут чинить препятствий? Если не хотите, чтобы ваши друзья явились на ваши похороны, советую вам как можно быстрее отозвать своих стражей, – с мягким упреком произнес Зак.

– Только если вы заберете Шону с собой в качестве вашей жены. Имеется, однако, затруднение.

– Какое же?

– Мы не можем провести церемонию бракосочетания прямо сейчас. Преподобный Тримбл уехал в гости на соседний остров и не вернется еще месяц.

Зак не верил своим ушам.

– И вы ожидаете, что я целый месяц стану торчать на Санта-Марии, ожидая возвращения этого… святого отца?

– Есть конечно же и другое решение.

– Какое же? – с опаской поинтересовался Зак.

– Полагаю, на борту «Жемчужины океана» имеется священник протестантской веры?

Зак недоуменно смотрел на него. Осознав наконец смысл сказанного, сдержанно улыбнулся:

– Преподобный Корнелиус Клей.

Потирая щеку, он чуть слышно рассмеялся. В его глазах вспыхнул расчетливый огонек. Он тоже может быть хитрым и коварным, как Маккензи. Чтобы выпутаться из сложившейся ситуации, требуется много ловкости. «Почему бы и нет? – подумал он. – Возможно, таким образом удастся наконец разрешить эту дилемму».

– Да, – негромко подтвердил Зак. – Преподобный Клей протестантской веры.

* * *

– Готовься к свадьбе, Синглтон, и налей-ка нам обоим вина. Такое событие нужно отпраздновать, – с воодушевлением обратился Зак к первому помощнику, пришедшему узнать, как прошла встреча с Маккензи. – К концу недели я женюсь на восхитительной Шоне Маккензи.

Синглтона это заявление безмерно удивило. Еще вчера вечером капитан угрюмо заявлял, что не позволит угрозами отвести себя к алтарю, а сегодня требует праздника. Весьма странно.

– Мне казалось, вы все уже решили, – заметил он, делая, однако, что говорят, наливая себе и капитану вина.

– На самом деле я вовсе не передумал. – Весело изогнув бровь, Зак насмешливо отсалютовал первому помощнику стаканом. – За счастье, – сухо добавил он.

За то мгновение, что потребовалось Заку, чтобы выпить вино, Синглтон сумел взять себя в руки и тщательно скрыть недоумение нынешним поворотом событий. Он также поднял стакан, но, вместо того чтобы выпить, стал перекатывать его между ладонями, не сводя удивленных глаз с капитана.

– Думаешь, не совершаю ли я ошибку? – наконец спросил Зак.

– Да, именно эта мысль вертится у меня в голове.

– Ты все поймешь, когда я скажу, что церемонию будет совершать наш преподобный Корнелиус Клей – самый благочестивый человек на свете.

Сначала Синглтон смотрел на него как на умалишенного, затем, резко хлопнув ладонью по столу, весело захохотал, явно сочтя такое заявление абсурдным. Наконец он успокоился и косо взглянул на Зака.

– Самый благочестивый пьяница, вы имеете в виду, да еще и разжалованный священник, или как там называют человека, которого выгнали из лона церкви?

– Вот именно! Как это удобно для меня, ты не находишь?

– Ну а Маккензи? Он разве ничего не знает? Неужели он не подверг сомнению ваши намерения и честность?

– Нет. И вообще это предложение исходило от него.

– Он никогда вас за это не простит.

Зак негромко засмеялся:

– Не думаю, что буду оплакивать потерю его доброго расположения.

– Будьте осторожны, – предупредил Синглтон. – Маккензи человек очень влиятельный.

– А еще очень высокомерный, мне доставит большое удовольствие сыграть с ним такую шутку.

– По понятным причинам я не стану просвещать его касательно изгнания преподобного Клея, если, конечно, об этом не станет известно от кого-то еще. После брачной церемонии, когда охрана будет ослаблена, мы спокойно улизнем на Мартинику.

– А что будет с мисс Маккензи?

Лицо Зака сделалось жестким.

– Мой гнев из-за обмана Шоны Маккензи превосходит страсть к ней и дает отличный повод вовлечь ее в ловушку ложного брака. Ты, конечно, сочтешь меня сумасшедшим, понимаю, но после того, через что мне вчера из-за нее пришлось пройти, я чертовски хочу отомстить этой красивой ведьме. Она не станет противиться нашему браку, уверенная, что я отвезу ее в Англию. До отплытия я намерен открыть ей правду, если понадобится, даже связать ее, чтобы только она не подняла тревоги. Уверен, мой план сработает.

* * *

В доме Маккензи царила напряженная атмосфера. Кармелита избегала Шону, Шона избегала всех и каждого. Великолепно приготовленный ужин проходил в молчании. Посмотрев в замкнутое, привычно холодное лицо брата, Шона перевела взгляд на невестку, между ними снова вспыхнула искра раздора. Губы Кармелиты были плотно сжаты. После ужина Шона удалилась пить кофе на террасу. Очень скоро к ней присоединился Энтони. Она тут же догадалась: он что-то замышляет. Он неспешно зажег сигару и стал смотреть на расстилающийся перед домом темный сад.

Шона, так до конца и не усвоившая болезненный урок терпения, потягивала кофе, ожидая, когда Энтони заговорит. Она ощущала ком в груди, хотя и не понимала, откуда он и как от него избавиться. После сегодняшней встречи с капитаном Фитцджеральдом она была напряженной и скованной.

– Что такое, Энтони? – не выдержала она. – Тебя что-то тревожит? Это как-то связано с капитаном Фитцджеральдом?

– Я говорил с ним сегодня.

– И?

– Ты должна знать, о чем мы говорили. Мы решили, что вы поженитесь. Когда он покинет остров, ты отправишься с ним в качестве его жены.

Шона уронила чашку на блюдце и едва не пролила горячую жидкость себе на колени. Наконец ей удалось восстановить самообладание. Она с трудом сглотнула, будучи не подготовленной к боли, которую повлекло за собой заявление брата. Ее выгоняют из дома. Совершенно очевидно, для него она значит много меньше, чем жена. Единственный человек, который должен любить ее и лелеять, ничуть о ней не беспокоится. С другой стороны, разве она не хотела получить шанс покинуть остров?