Кэтрин Коултер - Нескромное предложение

— Не хочу, чтобы ты думала, будто я женился только из-за богатства, которое ты принесла. Твое приданое принадлежит мне по закону, но наследство снова станет твоим, и распоряжайся им, как пожелаешь. Кроме того, тебе полагается ежеквартальное содержание.

Сабрина сидела неподвижно, все с тем же изумлением на лице.

— Ты чего-то не понимаешь?

— Не понимаю, милорд.

— Проклятые десять тысяч твои, вот и все. Что тут понимать? Все по справедливости, и ничего тут не добавишь. Сабрина осторожно положила вилку.

— Но у тебя нет никаких причин так поступать. Зачем это?

— Сколько твердить: мне ни к чему твои деньги. Не желаю, чтобы шептались, будто я женился из корысти. Ради Бога, Сабрина, ты могла бы по меньшей мере выразить свою признательность. Отныне ты совершенно независима и самостоятельна.

Гнев медленно закипал в Сабрине. Бесполезный. Бессильный. Грозивший задушить, если она прямо сейчас не сделает что-то, не ответит… хотя если выскажет все, что думает, покажется неблагодарной дурой. Но она ничего не смогла с собой поделать и вдруг поднялась, опершись руками о стол.

— Значит, милорд, вы уверены, что, поскольку я всего-навсего женщина, такие понятия, как честь и нерушимость договора, мне недоступны? Это не мои деньги, Филип. Мы заключили соглашение, деловое соглашение, разве не помнишь? В тот момент, когда ты принял мое предложение, эти деньги стали твоими.

— Эта сделка была заключена по твоему настоянию, — мягко возразил он, пожимая плечами. — Она позволила тебе сохранить лицо…

Сабрина резко подалась вперед, и он заметил, как бешено бьется жилка у нее на шее. Но чем он обидел жену?!

— Ты самодовольный павлин! — Ее буквально трясло от ярости. — Как ты смеешь обращаться со мной, как с безмозглой курицей, чьим единственным стремлением было завлечь высокородного лорда в сети брака? «Сохранить лицо!» Я предложила вам все, что имела, в обмен на имя Мерсеро, милорд! Это не какие-то жалкие гроши, а огромные деньги! Сделка была честной, и я думала, что вы это сознаете.

— Почему ты искажаешь смысл моих слов и поступков? — медленно выговорил Филип, не понимая причины ее вспышки, но чувствуя, как накалена атмосфера. — Я никогда не считал, что ты способна кого-то завлечь. Просто спас твое честное имя и репутацию, вот и все. И это чистая правда. Пора тебе свыкнуться с этими обстоятельствами. Какого дьявола ты взвилась ни с того ни с сего?

— Послушайте, милорд! Вы решительно отказываетесь вникнуть в смысл моих слов. Почему вы хотите втоптать в грязь мою честь и видеть во мне безмозглую идиотку?

Филип, не выдержав, поднялся:

— Прекрасно, мадам, будь по-вашему. Я оставлю себе чертовы деньги, все десять тысяч, и, возможно, просто проиграю их, хотя не слишком люблю проводить время за карточным столом. Далее, мадам, если уж так желаете, будем производить расчеты в конце каждого квартала. Я ожидаю от вас бережливости и надеюсь, что ваши расходы не превысят сумму, выдаваемую вам на булавки. Ты именно об этом мечтала, Сабрина? Плясать под мою дудку?

Сабрина дрожала, как в ознобе. К сожалению, она действительно пляшет под дудку, только не его, а общества. Но именно он и представляет это самое общество, чванное и высокомерное, которое так ее унизило.

— Все что угодно, Филип, — прошипела она, — все что угодно, лишь бы не быть у тебя в долгу. Даже позор ежеквартальных подачек. Что же до твоего так называемого мужского благородства, надеюсь, ты им подавишься.

— Я хотел, чтобы ваш своенравный характер и мятежный дух вернулись к вам, после того как вы благополучно выйдете за меня, мадам. Однако, если это означает, что вы превратитесь в сварливую упрямую ведьму, которая так погружена в свои мелочные обиды, что…

— Лучше уж быть ведьмой, чем тупым ослом!

— Я ваш муж. Постарайтесь впредь не перебивать меня, Сабрина.

— Ну уж нет! Я буду поступать так, как сочту нужным! В конце концов, я довольно дорого заплатила вам за это право!

— Вам еще многому нужно учиться, виконтесса, — небрежно бросил он, сумев овладеть собой. — Что же касается прав… у вас их попросту нет. Вы будете делать так, как вам велят. Возможно, вы и внучка графа, но гораздо важнее то, что стали моей женой. Почему бы вам не подняться к себе и не поразмыслить о вреде несправедливых нападок и оскорблений? Когда будете готовы извиниться, позвоните Грейбару, и он меня уведомит.

Горшочек с джемом просвистел мимо его головы. Филип потрясение уставился на жену. Она дышала часто и тяжело, грудь ее вздымалась. Ее следует хорошенько встряхнуть, но Филип опасался причинить ей боль.

— Иди в свою комнату, Сабрина.

— Ни за что! — упрямо проговорила она. — Скорее уж напишу Чарлзу Аскбриджу. Вероятно, он согласится поехать со мной на прогулку в парк. Чарлз по крайней мере никогда не был напыщенным тираном!

— Не доводи меня до крайности, Сабрина! Я сошлю тебя в Динвитти-Мэнор, где ты сможешь охладить свой пыл в мирном уединении.

— А ты только этого и добиваешься, чтобы спокойно проводить время в обществе любовницы?! — воскликнула Сабрина, но тут же осеклась при виде его ошеломленного лица.

На скулах Филипа выступили багровые пятна. Он выглядел смущенным и виноватым.

И тут Сабрина сделала весьма неприятное для себя открытие.

— Так вот что ты делал прошлой ночью… — едва выговорила она. — Ушел сразу же после того, как отправил меня в постель. То-то мне показалось, что я слышала стук парадной двери! Ты… ты поехал к любовнице в нашу брачную ночь? Не потрудился даже заглянуть к жене, провести с ней несколько часов, хотя бы лечь в соседней спальне, нет, ты провел ночь с другой женщиной!

Филип молчал.

Сабрина окинула его презрительным взглядом.

— Меня поражает, как ты можешь, имея любовницу, хвастаться мне своими благородством и галантностью.

— Я этого не делал!

— Конечно, вслух ты и не высказывался, но пыжился, надувал щеки и распускал хвост, упиваясь своим проклятым нравственным величием и рыцарским поведением! Может, мне броситься к твоим ногам, Филип, целовать сапоги за то, что спас меня? Или послать подарок твоей любовнице в знак признательности за то, что не подпустила тебя к жене в самую главную ночь ее жизни?

Филип не знал, куда деться. Тихая, бледная девочка внезапно превратилась в тигрицу. Он ухватился за последнюю фразу, как утопающий — за соломинку.

— Это действительно самая главная ночь в жизни женщины?

— Только если женщина не подозревает, что собой представляют мужчины.

— Довольно твоих уколов! Хватит меня дразнить, Сабрина! Отвечай: ты хотела, чтобы прошлой ночью я остался с тобой?

В дверь столовой осторожно постучали.

— О дьявол! — выругался Филип. — Ты ответишь мне на этот вопрос, Сабрина. О да, ответишь, как только я избавлюсь от той назойливой особы, которая не уйдет, пока ее не пригласишь. И никаких посланий Чарлзу. Ты обязана подчиняться мужу. Войдите! — крикнул он, выпрямляясь.

— Экипаж ждет, милорд, — объявил Грейбар, устремив взгляд на белоснежный галстук хозяина. Он отнюдь не был глух и с радостью воспользовался поводом прервать чересчур оживленную беседу господ. К счастью, на этот раз обошлось без битья посуды!

— Мне не нужен экипаж, Грейбар. Ее сиятельство остается дома. Велите Лэнкому запрячь лошадей в фаэтон.

Грейбар строптиво нахмурился, готовый ринуться в бой, и громко захрустел пальцами — жест, которого Филип за всю свою жизнь ни разу не имел возможности наблюдать. И вместо того чтобы выйти, громко откашлялся. Это оказалось последней каплей.

— Фаэтон, Грейбар. Немедленно. И никаких споров. Идите.

— Да, милорд.

Когда за Грейбаром закрылась дверь, Филип снова повернулся к жене.

— Отвечай, Сабрина! Ты хотела, чтобы я остался с тобой в прошлую ночь?

Сабрина помолчала, внимательно изучая свои ногти.

— Я сказала, что это самая важная ночь в жизни женщины, если только она не подозревает, что собой представляют мужчины. — Она подняла потемневшие от ярости глаза. — Но у меня, к несчастью, есть печальный опыт общения с противоположным полом. Тревор многому меня научил, а вы — еще большему. Думаете, я желаю, чтобы меня, как остальных несчастных, осыпали грубыми омерзительными ласками? Неужели считаете, что я так бесконечно глупа?

Ее ответ был бы совершенно иным, если бы не столь несвоевременное появление Грейбара!

Филип был уверен в этом, но пока Сабрина держалась на редкость мужественно и явно брала над ним верх.

— Прекрасно. Поскольку вы, очевидно, не нуждаетесь в моем обществе, я удаляюсь. В ваши обязанности входит составление меню вместе с миссис Холи. Передайте ей, что сегодня я поужинаю в клубе и приеду поздно. Желаю хорошо провести день, Сабрина. Надеюсь, вы не лопнете от ничем не обоснованной злобы.

Сабрина не накинулась на него, хотя кулаки сами собой сжимались.

— Вы так и не сказали, стоит ли послать сувенир вашей содержанке?

— Вы забудете о существовании моей любовницы, — приказал Филип и ринулся к выходу, умирая от желания перекинуть ее через колено и задать трепку. На пороге он обернулся: — Я запрещаю вам упоминать о ней. Понятно?

Сабрина потянулась за очередным горшочком джема, тем самым, что стоял у самого ее локтя, но Филип уже исчез.

Все в нем так и кипело от бешенства. С каким наслаждением он сейчас побил бы кого-нибудь! Но, увы, подходящего кандидата не находилось. И тут Филип улыбнулся. Вот оно! Нужно немедленно ехать в боксерский салон «Джентльмен Джексон»!

Следующие два часа он провел на ринге, уложил четырех противников и измучился так, что едва держался на ногах.

— А я считал, Деренкур, что вы обнаружили куда более приятные способы избавиться от напряжения.

Филип отбросил полотенце, которым вытирал лицо. Граф Марч, сам недавно женившийся, с подозрительной веселостью разглядывал его.

— Добрый день, Сент-Клер. Жаль, что не явились пораньше, попробовали бы силы в бою со мной.

— Ну да, позволить вам размозжить мне голову? Ни за что! Разрешите нам с Кейт пожелать вам счастья. Мы только вчера вечером вернулись из Сент-Клера, иначе я имел бы честь протанцевать вальс с вашей очаровательной невестой.

— Моя очаровательная невеста в данный момент развлекается с Чарлзом Аскбриджем. Я запретил ей видеться с ним, но она не послушалась меня. Ей, видите ли, нравится его общество, потому что он не тиран.

— В отличие от вас, разумеется?

— Да! И это после всего, что я для нее сделал!

Граф с интересом наблюдал за вспышкой возмущения у этого обычно сдержанного и хладнокровного человека.

— Наверное, это глупый вопрос, Филип, но не могли бы вы объяснить, что именно сделали для нее?

— Как… я думал, вы знаете… спас ей жизнь.

— Да, это прекрасный поступок.

Филип внезапно опустил глаза. Проклятие, Джулиан прав! И Сабрина тоже. Он возомнил себя божеством среди простых смертных, всемогущим, всесильным, бескорыстным.

— Мне кажется, — дружелюбно заметил граф, — что вам выпало счастье жениться на чудесной девушке, из хорошей семьи, с великолепным приданым. Если бы вы встретили ее в Лондоне при обычных обстоятельствах, влюбились бы вы в нее тогда? Захотели бы жениться? Судя по тому, что я слышал, она красавица. У нее было бы немало поклонников. Пожелали бы вы стать одним из них, чтобы выиграть драгоценный приз? Кто знает?

— Дьявол вас побери, Джулиан! Был бы крайне благодарен, если бы вы держали свое драгоценное мнение при себе.

Дело в том, что она моя жена и должна повиноваться мне, и все тут.

— Чарлз Аскбридж, закоренелый холостяк, возможно, согласится с вами. Но я все-таки осмелюсь иметь свое суждение. Не пытайтесь сломить ее дух, Филип. А теперь прощайте, друг мой. Моя жена обожает есть мороженое у Гюнтерса. Я рад во всем ей потакать. Говоря по правде, у меня сердце тает от ее счастливой улыбки.

Филип, разминая усталые мышцы, угрюмо смотрел вслед другу. Господи, как неприятно осознавать, что ты не прав. И еще неприятнее, когда тебе указывают на это.

Сабрина вручила плащ, подбитый соболем, расстроенному Грейбару и спокойно дожидалась, пока тот принимал пальто и перчатки Чарлза.

Они проследовали в гостиную, чтобы выпить чаю.

— Что это с Грейбаром? — спросил Чарлз. — Мне показалось, он либо сейчас заплачет, либо разобьет об мою голову китайскую вазу.

— Он верный слуга своего хозяина, а Филип запретил мне видеться с вами, следовательно, Грейбар не одобряет моего своеволия.

Чарлз подошел к камину и протянул руки к огню. Сабрина, не находя себе места, уныло бродила по комнате. Странно, почему ей пришло в голову пригласить на прогулку в парк именно его? Правда, он был деликатен и не задал ей ни одного вопроса. Сабрина же всю дорогу изводила его пустой болтовней, так что в конце у него голова пошла кругом. Какое счастье, что хоть сейчас она молчит! Но беда в том, что Чарлз слишком хорошо знал Сабрину и ему было больно видеть, как она страдает и старается это скрыть.