Вадим слабо улыбнулся:

— Не хотят, но готовы. Диалог ведут очень дружелюбно, мол, можно решить дело миром — устроят воспитательную беседу, такого больше не повторится и бла-бла-бла.

— Звучит как выход… — Яна не была в этом уверена.

— Звучит как то, что через полгода или год проблемы вернутся. Михаил Иванович правильно заметил — все дело в отношении. Лучано притихнет, а может, даже извинения принесет, а потом, когда мы будем завязаны в этом контракте, снова вздохнет спокойно. Хоть они прямо об этом и не говорят, но дело тут не в каком-то аморальном поведении — ерунда это все. Дело в самой постановке «Нефертити» в подчиненное положение.

— И что ты собираешься предпринять?

Вадим улыбался устало, и причины его приподнятого настроения Яне были непонятны.

— Завтра еще раз с нашими юристами поговорю. Пока я вижу только одно решение — подавать в суд, разрывать контракт с «Аmmirazione» и договариваться с «Инвариантом».

Яна, уже успевшая проанализировать экономические показатели и заразившаяся от Михаила Ивановича острой формой пессимизма, теперь только головой качала:

— С такими издержками в самом начале этот рынок не отбить. Легче тогда вообще приостановить производство и попробовать найти других партнеров… хотя бы европейских, если не непосредственно итальянских.

— Умница какая! — прозвучало это без язвительности, а словно действительно подразумевалась похвала. — Только ты еще кое-что упускаешь, — Вадим дождался заинтересованного взгляда. — Мы не просто подадим в суд, мы сделаем из этого скандал, шоу, понимаешь? Скорее всего, даже судебные издержки не покроем в случае выигрыша процесса, но зато каждый в Италии будет знать, что какая-то там «Нефертити» посмела выступить против монополистического гиганта. СМИ всегда смогут представить это как битву компаний, а не простой судебный иск за домогательство. Это нам и станет лучшей рекламой. Вот так, Яна, рынки и отбивают. И конкуренты «Аmmirazione» тут же захотят относиться к нам, как партнеры, а не благодетели.

Она усмехнулась:

— Тебя послушать, так и в показах можно не участвовать!

— Нет, в показах участвовать, к сожалению, придется. Мы обратим на себя внимание — это факт, но потом должны быть готовы это внимание выдержать.

— То есть ты какое-то банальное хамство, о котором все бы забыли на следующий день, собираешься раскрутить до эпохальной битвы?

— Ага. В самом худшем случае они прямо завтра снимут Лучано с должности и принесут официальные извинения. Тогда нам придется продолжать работать с ними. А я этого уже не хочу.

— Ладно. Ты крут, — вынуждена была признать Яна.

— Грацие, сеньорита. Собирайся, пойдем ужинать. Через час будь готова.

Он встал и под озадаченным взглядом Яны направился к двери.

— Свидание? — поинтересовалась она с ехидцей.

— Свидание, — уверенно ответил Вадим. — Иваныч мне уже сообщил, что ты и тут всем растрепалась про нашу «любовь». Начинаю подозревать, что ты меня преследуешь. А я не привык убегать от катастроф. Так что свидание.

После его ухода Яна в очередной раз задумалась о том, что же у него на уме. Но пока все шло по ее плану, поэтому и сопротивляться течению нужды не было. Если она и в самом деле ему нравится, то лишь своей бесшабашностью, поэтому необходимо устроить такое свидание, которое он не забудет. Во время его отсутствия она именно к этому и готовилась. Неважно, что он задумал, но с шаблонами, как и со спокойным сном, ему придется попрощаться.

Когда он снова постучал — Яна, конечно, была готова. Он взглядом окатил с ног до головы тот же самый прикид, который она и не думала менять — джинсы и светлая блузка, осталось только ветровку накинуть. Сам же Вадим был пусть и не в привычном деловом костюме, но в этих брюках и рубашке все равно смотрелся солидно.

— Тебя в джинсах не пустят.

— Куда не пустят? — она весело прищурилась, хотя ожидала от него и более заметной реакции. — В ресторан? В оперу? На презентацию новой коллекции Дольче Габбана? Ты туда меня хотел потащить? Вот уж дудки!

Вадим растерялся — чего она и добивалась:

— Допустим. А куда бы ты сама хотела быть потащенной?

Яна уже ухватила его под локоть и вела по коридору отеля. Из одной двери высунулась любопытная мордашка сотрудницы «Нефертити», удивилась, заметив внезапно вернувшегося начальника, а потом понимающе ухмыльнулась и тут же снова исчезла, даже не поздоровавшись. Все-таки нужные слухи часто играют на руку.

— У меня уже есть программа, не волнуйся! Сейчас идем на аттракционы!

— Вечер уже, закрыто, — он до сих пор не мог поверить в ее серьезность. — Я надеюсь.

Но Яна успела продумать все детали:

— Еще сорок минут работают, успеем. Потом в парк — там велосипеды напрокат дают! После велосипедов — турецкая кафешка неподалеку, там готовят такую локму — руки по локоть отгрызешь, когда ее попробуешь!

— Подожди, подожди! Мы приехали в Италию, чтобы поесть турецкую локму? — Яна радостно кивнула, и из-за этого в нем вскипел сарказм: — Тогда, может, и на Октоберфест* заглянем? Раз уж мы забиваем на все туристические традиции.

Но Яну ему с толку сбить не удалось:

— О-о-о, мой привередливый любитель немецкого пива! Заглянем! Это через квартал!

У него немного челюсть отвисла, но он моментально собрался:

— Аттракционы, велосипеды и… какая-то турецкая лабуда? Свидание отменяется. Я вдруг вспомнил, что не спал два дня.

Но она только смеялась, запихивая сопротивляющееся тело в лифт.

— Вадим! Ну не будь ты букой, сходи со мной на свидание, раз уж я столько времени прособиралась!

— Допустим. Ладно, дай я хотя бы переоденусь…

— Ни за что! Мы тогда на аттракционы не успеем!

Он смотрел на нее так, словно сейчас был крайне далек от возможности влюбиться. Это ничего! Он же еще про дальнейшие планы не знает!

* * *

Вадим был настроен на то, что романтика с Яной окажется несколько нестандартной, но к тому, что она его сама возьмет в оборот, не ожидал. Дело было не в велосипедах или аттракционах, а в том рвении, с которым она его тащила к этим неитальянским развлечениям. Тараканом называла, но зато держит так, словно ей больше держаться в жизни не за что. Да и продуманность деталей свидания восхищала.

— Так, я не понял, а когда ты это все успела разузнать? Ты вообще, что ли, не работала?

— Дорогой, выключай уже начальника!

Но сама при этом улыбалась, когда на секунду повернула к нему лицо. Они почти бежали вдоль улицы, чтобы успеть до закрытия. Он собирался потакать ей, но уж никак не бегать, поэтому замедлил темп.

— Яна!

Она взяла его за руку, а потом хмуро посмотрела в лицо. И ответила только угрожающе:

— Вадим!

В этот момент он пожалел, что все-таки не купил ей цветы. Сейчас бы со всей силы букетом огрел, дабы в чувства привести.

Времени работы аттракционов оставалось совсем немного, поэтому Яна решила выбрать какой-нибудь один. Она не стала тратить драгоценные минуты попусту и потащила его к «Тоннелю ужаса». После этого Вадим с каменным лицом пережил десять минут в движущемся вагончике, пытаясь не зевать от летающих скелетов и мельтешащих призраков. Яна же вдоволь навизжалась — может, только для того сюда так и рвалась?

С тем же самым настроением он позже катался на велосипеде. Если Яна предполагала, что это должно было вызвать в нем какие-то всплески веселья, то однозначно просчиталась. И саму ее отсутствие восторгов начало напрягать:

— Вадим!

— Яна! — ответил он и равнодушно продемонстрировал язык, когда обгонял.

Турецкая локма на самом деле оказалась очень вкусной. Но это можно было списать на то, что за последние три дня Вадим толком ничего и не ел. Сейчас его впечатлил бы и зеленый салат, не то что восточные десерты. Он попытался съесть как можно больше, не уверенный, что на этой неделе еще придется увидеть углеводы, а потом еще и набрал с собой разных сладостей, про запас.

После немецкого бара настроение и впрямь заметно улучшилось — так с него и надо было начинать!

Таким образом, через каких-то три часа Вадим по праву собой гордился — мальчик, который выжил и при этом ни разу не проявил раздражения. Он не мог понять, чего конкретно Яна добивалась, но, судя по всему, она попросту хотела его достать. Ну так и кто выиграл в этой схватке?

Но улыбка его уверенной победы слегка померкла, когда уже на улице столкнулась с Яниной.

— Правда же, здорово повеселились? А теперь…

Она замолчала, будто предлагала ему угадать. И тогда Вадим предположил худшее:

— Караоке?

— Черт! Как же я про караоке-то забыла? — огорчилась она очень искренне. — Нет, не караоке, а…

Хуже караоке и того, что он уже успел испытать, ничего на ум не приходило. Потому Яне пришлось подождать немного, а потом победоносно закончить самой:

— Крыша!

Да, с крышей у нее наблюдались очевидные проблемы.

— Крыша?

— Тут здание одно есть, там вроде бы можно пробраться на крышу. И на ней посидеть!

Скорее уж — поседеть.

— Уговорила, пошли в караоке.

— Вадим!

— Яна!

Она, наверное, немного злилась, потому что едва слышно порычала.

— Знаешь, почему ты такой серьезный?

— Потому что умный?

— Нет! Потому что ни разу не сидел на крыше, свесив ноги!

— Ну так это как раз с умом хорошо сочетается.

И кто бы мог подумать, но совсем немного времени спустя, они и правда — через какие-то подъезды и пожарные лестницы — пробрались наверх. Погода в Милане стояла намного теплее, чем дома, но ночью да еще на такой высоте прохлада ощущалась. Вадим застегнул ветровку и пожалел только о том, что турецкой еды он собой прихватить додумался, а вот немецкого пива — нет. И именно тут Яна наконец-то притихла. Она взяла из рук Вадима пакет, выудила оттуда что-то похожее на пончик, а потом принялась взбираться на метровое бетонное ограждение. Как ни в чем не бывало уселась там, на самом краю.

— Знаешь, Вадим, если ты хотел мне понравиться, то у тебя не получилось.

Он продолжал стоять за ее спиной.

— И тем не менее ты до сих пор тут.

Яна ничего не ответила, а только смотрела с высоты на ночной город цвета слоновой кости. Вадим подошел сзади и обнял. И действия его в этот момент были полностью объяснимыми:

— Если ты сейчас упадешь, то твой отец меня живьем закопает.

— Точно. Ведь это будет уже второй любимый человек, которого ты у него отнял.

Вадим уже и позабыл о Светлане, но, похоже, для Яны она оставалась главным действующим персонажем их истории.

— Ничего подобного. Если бы ты упала, то сама, а не с моей помощью. Точно так же было и со Светланой.

Она дернулась в его руках так, что даже пончик выронила в бездонную темноту.

— Ты совсем не чувствуешь себя виноватым?

— А тебе надо, чтобы чувствовал? Зачем? Это что-то бы изменило в моей биографии?

— В биографии — нет. Но это что-то изменило бы в тебе.

Вадим тихо усмехнулся ей в макушку.

— Почему тебе так хочется меня изменить? Не бывает так, Ян. Все люди такие, какие есть — никто не идеален. Если я не нравлюсь тебе сейчас, то не понравился бы даже начавшим обо всем подряд жалеть.

— Ты хочешь мне нравиться?

— Не отказался бы.

— И что бы ты делал, если бы нравился мне?

Радовался бы выигрышу спора с самим собой, наверное. Но сейчас Вадиму почему-то захотелось, чтобы этот странный разговор не заканчивался. От этих слов, под каждым из которых целые айсберги невысказанных вслух предложений, от этой шаткости положения, от этих полунамеков — внутри становилось тепло.

— Я бы ни за что не стал кататься на велосипеде. Если бы я уже нравился тебе, то мне не пришлось бы изображать из себя того, кем я не хочу быть.

— Да ты не сильно-то и старался!

— Вообще не старался, — признал он. — И без того выглядело совсем фальшиво. И ты тоже хочешь понравиться мне, — она только хохотнула, но спорить не стала, поэтому он решил продолжить мысль: — Постоянно рядом, но усиленно выводишь из себя — как сегодня. И это тоже немного фальшиво. Вот я и пытаюсь понять, зачем ты это делаешь.

Но Яна на вопрос отвечать не собиралась, а задала свой:

— Ну и когда ты настоящий?

— Сейчас. Наверное.

— А есть у Вадима Константинова мечта?