— Я понял, понял, — бормочет он у моей кожи, покусывая и посасывая её. Небольшое нажатие и движение по клитору, и я пропадаю.

— Да, о да! — я задыхаюсь.

Яркий свет слепит меня, когда я немного разлепляю веки. Я понятия не имею, сколько сейчас времени, и сбита с толку, почему меня не разбудил Сворли. Единственное, что я сейчас чувствую — это тепло и уют, а ещё успокаивающий ритм вздымающейся груди под моим ухом. Я лежу, распластавшись, на груди у Лотнера, ещё никогда я не чувствовала себя настолько умиротворённо. Очень медленно приподнимаю голову и смотрю на него. Я встречаюсь со взглядом голубых глаз.

Он усмехается.

— Доброе утро.

Я улыбаюсь в ответ.

— Доброе утро. И давно ты проснулся?

— Недавно.

— Почему не разбудил меня?

— Потому что мне нравится то, как твоё маленькое сексуальное голое тело лежит рядом с моим, — он убирает волосы с моего лица. — И то, как твои тёмные волосы разбросаны по подушке. Ты похожа на богиню.

— Хм, ну я тоже себя чувствую также.

Кончиками пальцев он постукивает по моей спине.

— Итак, Сэм это твоё прозвище? Почему?

— Доктор Сьюз «Зелёные яйца и ветчина». Это моя любимая книга... Сэм-ай-эм. Это я.

Он щекочет меня, и я извиваюсь.

— Врунишка!

Я хохочу.

— Хорошо, хорошо. Это мои инициалы. Сэм Энн Монтгомери. Эйвери стала меня так называть, когда подросла до такого возраста, чтобы понять, что мои инициалы это Сэм. Мои друзья услышали, что она зовёт меня так, и с тех пор я — Сэм.

— Но тебе больше нравится, когда тебя называют Сидни? — спрашивает он.

Я провожу по его волосам на груди.

— Да, это было второе имя моей мамы.

— Ммм. Сэм и Салли, — тихонько смеется он.

— Кто начал тебя так называть?

— Мой школьный тренер по футболу. У одного из защитников фамилия тоже была Салливан. Тренер и все остальные стали называть меня Салли. Даже пресса стала использовать в интервью моё прозвище.

— Я не собираюсь называть тебя Салли. Мне нравится Лотнер.

Он прижимает меня к себе.

— Мне тоже нравится назвать тебя Сидни, — он вздыхает. — Итак, дочь проповедника и бунтующая барменша, которую развратил её возлюбленный из старшей школы, да?

— Ага, я была глупой. Он был старше меня, и я считала его кем-то вроде Иисуса.

— Что?

— Ходил по воде.

Лотнер засмеялся.

— Ааа...

— Ну, как бы то ни было, благодаря одной болтунье ты уже знаешь, что я дала ему всё, что было нужно, и он бросил меня. Я усвоила урок.

— И какой же?

— Не влюбляться.

— Оу, это уже немного крайность, ты так не думаешь?

— Возможно, когда-нибудь я и влюблюсь, но не сейчас. Секс — это секс, а любовь — это любовь. Не обязательно влюбляться, чтобы получить первое.

— Так я — секс?

Я целую его грудь.

— Нет, ты — экстези, единственный в своём роде. Но я всё равно не могу тебя любить.

— Всё в порядке. Просто вытрахай меня всего и укати в закат в конце месяца.

— О, я так и планирую, — смеюсь я.

— Но есть одна проблемка, которую, думаю, мы должны решить.

Я смотрю на него.

— Какая?

— Недостаток знаний в области надевания презервативов.

— Боже мой! Не могу поверить, что ты решил об этом заговорить! — я скатываюсь с него и бью его по лицу подушкой, а затем обматываюсь одеялом.

Он смеётся так сильно, что, кажется, я слышу, как он хрюкает. Его ошеломляющая улыбка — дьявольская уловка. Я думаю, что увижу рога, появляющиеся на его голове.

— Да хватит тебе, придурок! Только то, что ты такой ленивый, чтобы надеть свой собственный долбаный презерватив, не означает, что нужно смеяться надо мной. Мы не говорим тут о футболке, надетой наоборот. Неправильное использование привело бы через девять месяцев к подарку, о котором я не просила.

Он прижимает мою подушку к груди, всё также гадко усмехаясь.

— К тому же, человек обязан прочитать инструкцию к чему-то. Хотела бы я увидеть, как ты вставишь мне тампон или противозачаточный колпачок.

— Господи, Сидни. Я доктор. Наверно я бы установил тампон или колпачок даже лучше тебя.

Я смеюсь, качая головой.

— Боже, я нашла себе человека под стать. Любой другой парень уже признал бы своё поражение после слов о тампоне и противозачаточных, но не ты.

Он откладывает подушку в сторону и хватает меня, прижимая своим большим телом к кровати.

— Признать поражение на такой вызов? Ни за что в жизни. Я никогда не встречал такой упрямой, — он целует мой нос, — дерзкой, — целует одну щёку, — напористой, — целует другую, — и такой чертовски сексуальной девушки, как ты.

И он целует меня в губы, а затем углубляет наш поцелуй.

Повернув голову, когда его губы всё ещё были прижаты к моим, я смотрю на часы. 9:30 утра.

— Чёрт возьми! — я толкаю его в грудь. — Сворли, наверное, там с голоду умирает.

Не могу поверить, что он не начал скулить под дверью. Я обычно не закрываю дверь. После того, как я уложила Эйвери на диван, на автопилоте пошла укладывать спать себя.

Выпрыгнув из кровати, я быстро натягиваю первое, что попалось под руку. Лотнер наслаждается шоу, закинув руки в «я такой чертовски сексуальный» позе. Одеяло едва прикрывает его талию, но не до конца укутывает его большую эрекцию. Он либо возбудился от нашего поцелуя, либо всё ещё хочет смутить меня. Надеюсь, первое.

— Я пойду покормлю собаку. Встретимся на кухне, — и я открываю дверь.

— Можно мне воспользоваться лестницей на этот раз?

Закатываю глаза, ничего не отвечая.

Эйвери спит, уткнувшись лицом в диван, и храпит. Невероятно. Это вообще чисто физически возможно храпеть с закрытым ртом? Сворли тоже лежит на диване и тоже храпит. Себе на заметку: Эйвери и Сворли — стоят друг друга по части сна.

— Проснись и пой! — кричу я, дёрнув за шнурок жалюзи.

Сворли, словно далматинец на учебной тревоге в пожарной части, подрывается с дивана. Глаза широко распахнуты. Уши прижаты к голове. Хвост трясётся.

— Какого... бл... чёрта? — стонет Эйвери, перекатываясь на спину и закрывая глаза рукой.

— Я собираюсь идти кормить Сворли, а ты поднимайся и иди в душ. А затем со Сворли на прогулку.

— Я? Это твоя работа, — хнычет она.

— Да, но я плачу за еду и выпивку, которой на этой неделе будешь наслаждаться ТЫ, так что ты мне должна.

Пошатываясь, она поднимается на ноги, всё ещё щуря глаза.

— А что ТЫ собираешься делать?

— Лотнер везёт меня завтракать.

— Правда? — спрашивает хриплый голос за моей спиной.

Развернувшись, упираюсь взглядом в своего уже одетого сексуального спортсмена. У меня текут слюни от вида беспорядка на голове и сексуальных губ, которые с таким мастерством исследовали каждую часть моего тела.

Я поднимаюсь на носочки и притягиваю его голову к себе. Мычу ему в рот, и он охотно принимает всё, что я ему предлагаю.

— Кхм, алё? Я всё ещё здесь, вообще-то, — прерывает нас Эйвери.

Неохотно, я отрываюсь от губ Лотнера.

— Да, ты везёшь меня на завтрак. Думаю, наступило время показать мне ту небольшую секретную пекарню.

— Ну, тогда она не будет секретной, — он ласково заправляет волосы мне за ухо.

— Знаешь, когда у нас будет секс в следующий раз? — шепчу я ему на ухо.

— Когда? — его глаза блестят.

— Секрет, — улыбаюсь я.

— Я поеду приму душ и вернусь через полчаса.

— Ну, здравствуйте, толстая задница и дряблые руки. Это место просто восхитительно.

Я пялюсь на четыре огромные витрины, за которыми находится всевозможная выпечка, которую вообще только можно представить: пироги, пирожные, печенье, слойки, булочки с сахарной глазурью, пшеничные лепёшки, кексы, миндальные булочки, пончики, галеты, и это ещё далеко не всё.

— Что будешь заказывать? — спрашивает Лотнер, когда девушка за стойкой улыбается нам.

— Вишнёво-миндальные галеты и средний стакан пряного чая латте.

— Мне то же самое, — добавляет Лотнер.

Я подхожу к стенду, пока он платит.

— Здесь примерно сотня других вариантов выпечки, а ты выбрала ту, которую я носил тебе всю неделю, — он ставит наш чай на стол, а женщина приносит галеты.

— Спасибо, — улыбаюсь я ей.

Взяв стакан в руки, и подув на пар, исходящий от него, я пожимаю плечами.

— Почему я должна отказываться от этой вкуснятины? Почему ты сегодня взял чай?

Лотнер делает глоток.

— Подумал, что пойму из-за чего вся шумиха. Каждый раз, как ты пьёшь этот чай, на твоём лице появляется соблазнительно довольное выражение.

— Да? — спрашиваю я, широко раскрыв глаза.

— Да, это как чайное порно. Ты даже мурлычешь.

— Заткнись! Я не делаю этого.

Точнее делаю... но не из-за того, что я пью, а из-за того, что представляю у себя в голове.

Он тихо смеется.

— Мурлычешь. Это одновременно мило и сексуально.

Решив не тратить время зря, я впиваюсь зубами в свою восхитительную галету.

— Расскажи мне о Кейдене.

Он вытирает рот.

— Мы вместе играли в футбол и были соседями по комнате в колледже. Он программист.

— У него нет девушки? — спрашиваю я, зная, что Эйвери выйдет на охоту сегодня.

— Вообще-то он шесть месяцев был обручён, но невеста бросила его пару месяцев назад. Она хотела переехать обратно в Оклахому, откуда она родом, но Кейден отказался бросать Брейдена.

— Ммм... паршиво. Он забыл о ней?

— Полагаю, что да. Мы парни. Мы не анализируем наши чувства, сидя с бутылкой вина и упаковкой салфеток.

— О да. Как скажешь, крутой парень. Ты просто заваливаешь подарками женщин во время их менструального цикла.

— Женщин? Нет, — он постукивает ботинком около моей ноги. — Тебя? Да.

— Какое расточительство. Ты бы мог обхаживать свою будущую жену, а вместо этого вкладываешь деньги в действительно превосходные романтические жесты ради отношений, срок которых определен.

Он пожимает плечами и делает глоток.

— Возможно, поэтому я так и поступаю. Возможно, ты мой «подопытный кролик». Ну, знаешь, понять, что сработает, а что нет. И когда та самая появится на горизонте, я усовершенствую «обхаживания» и передо мной будет сложно устоять, а всё благодаря тебе.

Боже! Посмотри на себя в зеркало. Грёбаные глаза медузы. Перед тобой уже невозможно устоять!

Мой взгляд дрожит так же, как и улыбка, которую я пытаюсь удержать на губах. Через двадцать дней я уезжаю из Пало-Альто. Тогда почему же я чувствую острый укол ревности при словах Лотнера о «той самой»?

— Понятно. Ну, в любом случае, я спрашиваю о Кейдене, потому что Эйвери собирается наброситься на его задницу этим вечером. Она... как сказать? Любительница пофлиртовать, и ей нравится хорошо проводить время, но начинать отношения, это не совсем то, что стоит у неё в приоритете, поэтому....

— Поэтому ты хочешь, чтобы я заранее предупредил Кейдена, что она не потенциальная невеста.

— Господи, нет! Это не то, что я имела в виду. Точнее, не совсем то. Я уверена, что однажды она станет чьей-то потенциальной невестой. Просто ей нужно ещё немного времени, чтобы остепениться.

Лотнер негромко смеется.

— Спасибо за предупреждение, но если ты вдруг забыла, я на собственном опыте пережил это. К тому же Кейден не ищет себе замену невесты. Думаю, некоторое время он будет немного осторожничать.

Я киваю.

— Это и есть причина выезда на завтрак? — спрашивает он.

— Частично, — отвечаю я, нервно покусывая губу из-за плохого предчувствия. — Мне также нужно тебе сказать, что я... эм... также пригласила и Дэйна на вечеринку у бассейна.

Я хмурусь, ожидая его ответ.

Он потирает подбородок и выпячивает губы.

— Это тот ветеринар, да? Ну, я не совсем тот тип парней, которые любят… втроём. Я больше предпочитаю, когда две девушки и один...

— Ох, заткнись! — я пинаю его в голень.

— Ай! Что? — смеётся он. — Насколько я помню, вы двое держитесь за руки и чувствуете себя вполне уютно в компании друг друга за бранчем.

Я допиваю чай.

— Я знаю, что тем утром ты ревновал.

Он резко поднимает голову.

— Ревновал? Ты, должно быть, шутишь? Я никогда не ревную.

Я встаю и стряхиваю несколько прилипших крошек со своего топа.

— Значит, когда я видела тебя, то это было лишь плодом моего воображения, что ты распрямил плечи и выпятил грудь, как чёртов петух, прежде чем пожать ему руку.

— Я понятия не имею, о чём это ты гово...

— Да-да... пойдём. Мне ещё нужно подготовиться к вечеринке.

Температура едва дотягивает до двадцати шести градусов, а небо затянуто тучами. Лотнер и Кейден заняты грилем. Эйвери соединяет купание и очистку овощей, пока я готовлю «Маргариту», смешивая её со льдом. А ещё здесь появляется Клэр, «подруга» Лотнера из медицинской школы. Девушка, которую он решил пригласить, чтобы было чётное количество человек. Он также упомянул о том, что здесь будет свободный парень Дэйн, с которым она, возможно, захочет познакомиться. Моя любимая кокетка и абсолютно неуклюжий ветеринар должен уже скоро приехать, но я не питаю особых надежд на приманку Лотнера. Маленькая блондинка Клэр с длинными волнистыми волосами, которая ни разу не предложила помочь, сидит в тени у бассейна в шляпе такого размера, что любой, находящийся в радиусе двух метров, будет защищён от солнца. И что мой сексуальный «парень из бассейна» до сих пор не замечает, так это отвращение Клэр к Сворли. Не думаю, что дело именно в Сворли. Дело в самих собаках в целом. К моему большому удивлению сегодня пёс ведет себя наилучшим образом. Но, когда приезжает Клэр, он нюхает её руку, и я так предполагаю, что носом дотрагивается до неё, так как она сразу же бежит к раковине и добрых три минуты трёт свои руки, как это делают хирурги перед операцией. А затем следуют шиканья и махания руками: «брысь отсюда, собака... кыш, большая ты дворняга»! Я признаю, что была не самым большим фанатом Сворли, когда только приехала сюда, но я реагировала на его поведение, а её реакция инстинктивная.