— Дэйн и так уже сделал слишком много. Ему не следовало ещё и за покупками мне ходить, — закатываю я глаза.

Эйвери садится рядом со мной, когда Элизабет и папа выходят из комнаты, чтобы приготовить обед.

— Ага, попробуй ему об этом сказать. Он пожертвует своё левое яичко за всё, что тебе захочется и пожелается.

Я качаю головой.

— Я знаю. Он такой хороший друг. Не знаю, как бы я выжила без него эти последние несколько месяцев.

— Пф... «друг»? Без разницы. Он абсолютно никого, кроме Сидни, не видит. Посади его в комнату полную голых моделей, и он всё равно выберет намазывать крем от геморроя на твою задницу.

— Заткнись, — смеюсь я. — У меня нет геморроя. И мы с Дэйном просто друзья.

21 глава

3 июня 2011 г.

Оушен уже почти три месяца, и никого я так не обожаю в своей жизни, как её. Её прекрасные голубые глаза чаруют и завораживают. Эйвери присылает мне списки жилья для аренды в Лос-Анджелесе. Она считает, что мы должны поселиться вместе, чтобы она могла помогать мне с Оушен. Это заманчиво, но я не хочу, чтобы её жизнь стала вращаться вокруг моей. На данный момент я довольна жизнью в Пало-Альто. Эйвери думает, что это всё из-за близкого расстояния к Лотнеру, но это не так. По крайней мере, надеюсь, что я не такая жалкая.

Я продолжаю принимать заказы на фотографии, планируя их на вечер или на выходные, по совету Дэйна. Когда пытаюсь дать объявление о поиске няни на неполный рабочий день, он полностью бракует эту идею. Дэйн настаивает на том, чтобы я работала по такому графику, чтобы он мог оставаться с Оушен и заходит в этом так далеко, что даже вербует свою помощницу Кимберли помогать ему, в случае, если поступит срочный вызов.

В моих мыслях у Лотнера непрерывающаяся ординатура. Не уверена, что вообще когда-либо смогу смотреть в глаза Оушен и не вспоминать о нём. Недавно я задумалась над тем, чтобы рассказать ему. Он и понятия не имеет, что теряет такую часть своей жизни. Прекрасное существо, в котором заключены мы двое. Но самое удивительное то, что Дэйн, игравший роль адвоката Лотнера на протяжении месяцев после того, как узнал, что я беременна, теперь заставляет меня усомниться в своём решении рассказать правду. Он думает, что Оушен не будет помнить эту часть своей жизни, поэтому рисковать, начиная борьбу за опеку над ребёнком, будет нецелесообразно. Я не хочу слишком глубоко задумываться о том, как Лотнер и доктор Браун будут забирать мою малышку на выходные или на неделю, а то и больше. Желание защитить свою дочь просто неистово.

— В холодильнике стоят две бутылочки, а ещё замороженное молоко в морозильнике. Подгузники в...

— Иди, Сидни, — смеётся Дэйн, играя с что-то бормочущей на полу Оушен. — Я знаю, где всё находится. Чем быстрее ты уйдёшь, тем быстрее вернёшься, так что... просто иди.

Став на колени, я провожу носом по её шее, а затем игриво щипаю Дэйна за щёку.

— Ты слишком хорош для меня.

Он подмигивает.

Я хватаю сумку и камеру.

— Позвони, если ты...

— Иди! — кричит он с огромной улыбкой на лице.

Фотосессия предсвадебного обеда длится около двух часов. Это семь часов вечера, плюс завтра я уйду фотографировать саму свадьбу и праздник после неё, отчего у Оушен, конечно же, сильно испортится настроение.

К тому времени как я поворачиваю на подъездную дорожку, уже почти десять вечера. Открыв входную дверь, я сталкиваюсь с ещё одной замечательной возможностью воспользоваться фотоаппаратом. Дэйн лежит, откинувшись на диване, а Оушен посапывает на его груди, обнимая его, как коала, пока они оба спят. Я быстро делаю несколько фотографий, и прежде чем успеваю засунуть камеру обратно в чехол, Дэйн просыпается.

— Привет, — шепчет он, выпрямляясь.

Я улыбаюсь, и он нежно передаёт мне ребёнка. Уложив её в спальне, я возвращаюсь обратно в зал. Дэйн уже стоит у входной двери, обуваясь.

— Были какие-нибудь проблемы с ней?

Он заправляет волосы мне за ухо, не торопясь убирать руку от моей кожи.

— Она идеальна, как и её мама.

Я парализована... чем? страхом? Дэйн наклоняется, и его губы приближаются к моим. Он преодолевает последний сантиметр, но мне приходится повернуть голову так, чтобы он поцеловал мою щёку вместо губ.

— Я не могу... извини. Я просто...

Он качает головой.

— Всё в порядке. Я не хочу давить на тебя. Просто я тебя... ты мне нравишься... очень.

Я выдавливаю из себя улыбку. Назвать Дэйна замечательным парнем, это просто преуменьшение. Он даже больше, чем замечательный, но пока мне сложно подобрать правильные слова, потому и не говорю ничего.

Я киваю.

— Спасибо.

Он разворачивается, чтобы уйти, но прежде чем он берётся за ручку, я хватаю его за запястье.

— Серьёзно. То, что ты сделал для меня... то, что ты делаешь для меня сейчас, это просто...

Он пожимает плечами.

— Всё в порядке. Я бы не делал этого, если бы не хотел.

Ещё одна вымученная улыбка натягивает мои губы. Но я даже не успеваю заглянуть ему в глаза, он открывает дверь и идёт к своей машине.

22 глава

16 ноября 2012 г.

Куда ушло всё время? Оушен уже собирается праздновать свой второй день Благодарения. Тёмные кудряшки и глаза цвета океана управляют мной. Она — самое главное в моей жизни сейчас. У моей девочки больше фотографий, чем у любой знаменитости.

Дэйн стал частью нашей жизни точно так же, как и Сворли. Не то что я сравниваю его с собакой... Ладно, возможно, и сравниваю. Но правда состоит в том, что он мне, как семья. Просто я всё ещё должна решить, какую роль он в ней играет. Мы определённо друзья, но линия между этим и чем-то «большим» довольна размыта. Держаться за руки в парке и ужинать вместе почти каждый вечер — это относится к чему-то «большему». Был один случайный поцелуй, но он не привёл ни к чему. Дэйн ждёт, пока я решусь на что-то. Я чувствую это. Думаю, он может ждать целую вечность.

Мучительные мысли о том, чтобы рассказать Лотнеру, почти испаряются. Почти. У меня нет никаких сомнений, что эта нерешительность, что это чёртово «что если» удерживает меня от того, чтобы полностью освободиться и двигаться дальше. Дэйн тоже в курсе этого. Я вижу, как он пытается исполнить роль отца для Оушен, но не позволю ему полностью сделать это. Хочу ли я, чтобы однажды она узнала, кто её отец? Будет ли она ненавидеть меня так же, как и Лотнер, я уверена, ненавидел бы меня? Эти вопросы приносят боль, а ответы на них совсем непростые.

Всю неделю Дэйн находится в другом городе на конференции. Сегодня вечером он возвращается, и крайне жалким выглядит то, как сильно я хочу поговорить по-взрослому. Тем временем мы с Оушен направляемся в парк, а точнее в тот парк, куда Лотнер приводил меня посмотреть, как Брейден пилотирует свой радиоуправляемый самолёт. Оушен нравится наблюдать за детьми, и так как сегодня не по сезону тепло, я не могу устоять перед тем, чтобы вывести её на свежий воздух.

— Хочешь посмотреть на самолёты? — спрашиваю я её, расстёгивая ремень на детском сидении.

Энтузиазм в её ярких глазах соответствует моему, когда она, выкарабкавшись из машины, бежит к горке, покрытой травой. Эти маленькие ножки едва поспевают за её энергией.

— Оушен, подожди мамочку! — я хватаю её кофту и бегу за ней.

Стаскиваю её с горки прежде, чем она успевает забраться на самый верх. Изловчившись, надеваю на неё розовую флисовую кофту.

— Смотри! — я указываю в небо, где радиоуправляемые самолёты летают над нами.

Она пищит от восторга и пытается правильно произнести слово.

— Самоёт!

Но её внимание быстро привлекает маленький футбольный мячик.

— Мяч.

Оушен поднимает его и бегает с ним. Определённо, в ней сейчас господствует частичка папы, точно не моя.

В парке сегодня полно людей. Мы были не единственные, кто решил выбраться на улицу и насладиться тёплой погодой. Я пытаюсь держаться поближе к своей неустойчиво ковыляющей дочери, когда мы приблизились к толпе людей.

Семьи, парочки, кучки парней, у которых дорогие самолёты, и даже несколько людей со своими четвероногими друзьями, рассредоточились по всей большой территории парка.

И тут я замечаю что-то краем глаза, точнее «кое-кого». Прошло два с половиной года и между нами, вероятно, метров пятнадцать, но я узнаю его фигуру из тысячи.

Лотнер.

На нём выцветшие джинсы, чёрная толстовка, и он стоит спиной ко мне. Рядом с ним я никого не вижу. Его голова запрокинута, пока он наблюдает за самолётами. В груди бешено стучит сердце. Вот оно. Не уверена, почему, но чувствую, будто тот самый момент настал.

— Оушен, — зову я её, и она подбегает ко мне.

Я поднимаю её на руки.

— Хочешь познакомиться с папочкой? — шепчу я больше себе, чем ей.

Неуверенно я делаю шаг вперёд, а затем останавливаюсь.

— Боже! — выдыхаю я.

Мне сложно дышать. Будто весь воздух выкачали из лёгких.

Словно из ниоткуда появляется девушка с длинными тёмными волосами и обнимает его, а он... целует её. Лотнер обнимает её, а затем отрывает её изящную фигурку от земли и кружит. Поцелуй очень интимный. Я знаю это, потому что когда-то он целовал меня так же. Воспоминание о грозе и то, как он спрятал от меня ключи, мелькают у меня в голове. Наши мокрые тела пылко и отчаянно двигаются друг напротив друга. Ласкающие руки. Голодные губы. Голубые ирисы.

На смену приходят мысли «борись или убегай». И я выбираю второе. Я бегу к машине, держа Оушен на руках, с трудом втягивая воздух.

— Мяч, — кричит она.

Мяч остаётся валяться на горке, но я не могу вернуться назад.

— Мяч! — её голос делается на октаву выше, пока я пытаюсь справиться с застёжкой на сиденье.

— Я знаю, милая. Мамочка купит тебе другой. Обещаю.

На глазах у неё появляются слёзы, пока она пытается прервать мои попытки пристегнуть. Она пинается ногами и бьёт руками.

Когда я, наконец, пристегиваю её, у нас выходит крайне эмоциональная поездка домой. Оушен ревёт из-за своего мяча. А я реву, потому что приблизилась к тому, в чём нуждалась, но не к тому, что хотела. На одно мгновение у меня промелькнули картинки того, как мы становимся семьёй. Часть меня, та, которая оторвана от реальности и любит снисходительность, думала, что он повернётся, увидит нас и влюбится в Оушен с первого взгляда. Я думала, что он снова по уши влюбится в меня. Но я ошиблась.

Оушен так плачет, что, в конце концов, устаёт и засыпает. Я заношу её в дом и кладу в кровать. У меня возникает искушение улечься рядом с ней и тоже уснуть. Может быть, я проснусь и пойму, что это просто был кошмарный сон. Всё это время я думала, что Лотнер с доктором Браун. Я должна была почувствовать облегчение, что это была не она в его объятиях. Но не почувствую. Видеть его с кем-либо другим мучительно. Это чувство, которое я никогда не прощу.

Бутылка «Мерло», стоящая на кухне, так и зовёт меня. Я наливаю себе стакан вина, ставлю телефон в док-станцию и включаю музыку. Играет «In Your Eyes». Почти из тысячи песен, что у меня на телефоне, «случайное проигрывание» выбирает именно эту. Жизнь жестока.

К тому времени, как я приканчиваю второй стакан, решаю прекращать всё это. Сейчас Оушен — весь мир для меня. Она мой приоритет. И мне нужно быть ответственной и трезвой матерью для неё.

— Привет... — говорит Дэйн, стоя в дверях.

— Я на кухне, — моему голосу недостаёт энтузиазма, который должен там быть. В конце концов, я скучала по нему всю неделю.

Он садится рядом со мной, притягивая в свои объятья и целуя в лоб.

— А где этот маленький вихрь?

— Сворли на заднем дворе. Ты не видел его?

Дэйн смеётся и сильнее сжимает меня.

— Ты знаешь, о ком я говорю.

Я провожу рукой по его груди, обнимая его в ответ.

— Она спит. Забеги по парку утомили её. А потом мы потеряли её мяч, и в машине она устроила мне разбор полётов.

— Хмм... отстойно. Я скучал по ней. Не мог дождаться момента, когда увижу её снова.

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. В теле я ощущаю приятное волнение.

— Только по ней, да?

Он сглатывает.

— Нет...

Вцепившись в волосы на его затылке, я понимаю, что делаю такой смелый шаг, который никогда не представляла, что сделаю. Я целую его. Он хочет отстраниться, но я забираюсь на колени, оседлав его, показывая, что не хочу останавливаться. Сегодня я теряю частичку себя, и эта пустота приносит боль. Мне нужно это. Мне нужно двигаться дальше. Мне нужен... Дэйн.

23 глава

22 июня 2013 г.

СВАДЬБА

— Сидни, берёшь ли ты Дэйна в законные мужья, чтобы...

— Оушен! — пронзительно верещит Эйвери, отчего у меня мурашки бегут по коже.

— Оушен! — кричу я. — Кто-нибудь, помогите!

Моя малышка, моё сердце, мой мир теряет сознание и теперь лежит на полу. Её тело бьётся в конвульсиях, глаза закатываются, но не закрываются до конца.