Барбара Картленд - Несравненная

Верный слуга графа и один из лакеев уже уложили бесчувственного молодого человека на кровать.

Сейчас они снимали с него обувь и фрак.

Аморита смотрела на бледное лицо брата.

Его глаза были закрыты, он был в абсолютном забытьи. Аморита почувствовала огромную тревогу за жизнь близкого человека.

Потом, когда слуга аккуратно повесил фрак Гарри на спинку стула, ее вдруг словно осенило.

Она подошла к стулу и проверила внутренний карман фрака.

Он был пуст!

Она повернулась к графу, который следовал за ней по пятам, и тихо, чтобы не устраивать сцен перед слугами, высказала графу свою догадку:

— Это дело рук Зены! — гневно прошептала она. — Она отравила Гарри, как сначала собиралась отравить вас, и вытащила у него деньги, которые вы ему дали за выигрыш.

Граф, казалось, все прекрасно понял и отвел ее назад в спальню.

— Как ты узнала, чем она собиралась меня напоить? — спросил он. — И с чего ты взяла, что Гарри опоили этим ядом?

Очень тихо Аморита поведала ему историю, которая произошла с ней у фонтана в саду.

Она заметила, что граф смотрит на нее с недоверием.

Затем на его лице промелькнуло нечто похожее на гнев, который он, однако, ничем не выдал, и, не говоря больше ни слова, резко повернулся и вышел из спальни.

Аморита же вернулась к Гарри. Слуги уже раздели его и уложили в кровать.

Он лежал неподвижно. Белое лицо под белоснежными простынями. На глаза Амориты навернулись слезы.

— Думаю, мисс, с ним все будет в порядке, не отчаивайтесь, — сказал один из слуг. — Если я вам понадоблюсь, скажите ночному лакею, и он позовет меня.

— Спасибо вам, — ответила Аморита, — спасибо большое.

Когда слуги ушли, она положила руку брату на лоб.

Он был еле теплым. Аморита не на шутку встревожилась, так как дыхание Гарри было прерывистым, а лицо — мертвенно-бледным. Он находился в состоянии глубокого наркотического отравления. Безусловно, он не был пьян, а был опоен этим неведомым снадобьем. Но, к счастью, яд не сильно подействовал на него, поскольку сердце билось и он все же дышал.

«Как люди могут совершать такие подлые поступки?» — спросила себя Аморита.

Оставив открытой дверь между их комнатами, она вернулась к себе.

Конечно же, она ожидала совсем иного финала этого их странного, но в то же время такого необычного и волнующего приключения.

«Если с Гарри все будет в порядке, мы незамедлительно уедем завтра утром, — подумала она. — Не могу видеть эту Зену!»

Затем она еще раз подошла посмотреть на брата, который лежал абсолютно неподвижно, а потом и сама легла к себе в кровать.

Она не стала гасить свет, думая, что если Гарри вдруг подаст звук или пошевелится, она сразу же сможет подойти к нему.

Немного позже в дверь снова кто-то постучал. В комнату вошел граф.

Он держал что-то в руках. Подойдя к кровати Амориты, он положил это «что-то» перед ней.

Взглянув, она увидела, что это был тот самый чек, который получил Гарри в награду за то, что она выиграла конкурс и получила титул «несравненной».

— Вы нашли его? — воскликнула девушка.

— Да, нашел, — металлическим, немного угрюмым голосом ответил ей граф, — а также еще два чека, которые эти аферисты выманили или украли у других гостей, которые напились или, скорее всего, которых тоже напоили до такого состояния, что они не смогли противостоять злодеям.

Он не стал дожидаться ответа Амориты и продолжал:

— Я приказал им обоим убираться из моего дома немедленно. И обязательно лично прослежу, чтобы Мартина с позором выкинули из нашего клуба!

— Я так рада… что мне удалось спасти вас от этой отравы, — сказала Аморита, — но я и предположить не могла, что эта женщина… сделает что-нибудь подобное… с Гарри!

— С ним все будет хорошо, — успокоил ее граф. — Я и раньше что-то слышал об этом снадобье. Оно выветривается через двадцать четыре часа. Так что наутро останется только головная боль.

Говоря это, он присел на край кровати Амориты.

— А теперь, Рита, скажи, что же делать нам с тобой? — проникновенно спросил он.

Девушка с удивлением посмотрела на него.

— Я имею в виду, что я все-таки выиграл тебя на этом конкурсе и теперь хочу рассказать тебе, какие у меня планы насчет тебя.

Аморита не могла вымолвить ни слова. Она уставилась на молодого человека, не понимая, о чем он вообще говорит, а граф продолжал:

— Я куплю тебе один из самых красивых особняков в Челси или на Сент-Джонс-вуд, если хочешь. Обещаю, что у тебя будут самые лучшие лошади и для верховой езды, и для экипажей. Что касается ожерелья… я буду покупать тебе куда более изысканные украшения!

— Но я… я не понимаю… о чем вы говорите, ваша светлость? — запротестовала Аморита.

Видя, что она явно озадачена, граф поспешил ей объяснить:

— Основным условием сегодняшней вечеринки было то, что каждый из моих приятелей должен был привести с собой самую привлекательную, по их мнению, и красивую «несравненную» Лондона, поскольку у меня самого не было времени на поиски. Понимаешь?

— Я… я… уверена, что Гарри ничего… ничего об этом не знал, — запинаясь, сказала девушка. — И как это возможно… как я… вообще… могу принять от вас все это? Зачем?

— Очень просто, — ответил граф. — И я уверен, что мы будем с тобой просто счастливы вместе!

Он улыбнулся ей, потом уже совсем другим тоном, подсаживаясь все ближе, сказал:

— Ты такая красивая! Я знал с самого начала, когда ты только вошла, что ты совсем, совсем другая. Не такая, как все остальные женщины, собравшиеся здесь.

Он немного помедлил, потом продолжил:

— Мне очень жаль, что это случилось с Гарри. Но я не могу больше ждать. Я так хочу тебя, и ты не представляешь себе, что значишь для меня. Пойдем ко мне в спальню или, может, ты хочешь остаться здесь?

Тут Аморита наконец поняла, что он имел в виду.

Она шарахнулась от него в сторону и сказала:

— Нет… нет, конечно же, нет! Как вам вообще могло прийти в голову… нечто подобное? Я не думала… не знала… что эти женщины… которых вы сюда… пригласили… что они такие!

Теперь граф уставился на нее с явным недоумением.

— Ты — не знала? Тогда кто же ты? Откуда взялась, черт возьми?

Аморита вспомнила, что говорил ей Гарри: граф не должен был узнать правду. Ни в коем случае.

— Я… я… актриса, — соврала она. — Хотя у меня… пока… не было ролей на сцене. Пока.

— Актриса! — повторил рассеянно граф, как будто впервые слышал это слово. — Тогда получается, что Гарри нарушил правила?

— О, пожалуйста! Вы не должны на него сердиться, пожалуйста! — взмолилась Аморита. — Подруга, которая должна была его сопровождать, подвела его в последний момент. Мне было так его жаль… И я предложила пойти вмести с ним.

— Понятно, — медленно произнес граф, как будто пытаясь осмыслить все сказанное. — И я полагаю, что на тебе одежда этой подруги? Тебе она не очень-то впору.

— Да… так и есть, — призналась Аморита.

Она очень боялась, что граф может потребовать от Гарри вернуть выигранные деньги, поскольку тот нарушил установленные правила.

Поэтому умоляющим голосом она попросила:

— Пожалуйста… пожалуйста… не сердитесь на Гарри! Он поступил так, потому что… он очень… хотел участвовать в скачках… Это я убедила его взять меня с собой. Я сказала, что если пойду с ним… никаких трудностей не будет…

Граф смотрел на нее, как ей показалось, довольно странно.

Потом сказал:

— Из всего, что ты мне тут наговорила, — он немного запнулся, — я могу сделать вывод, что ты просто очень любишь Гарри и не хочешь его покидать ради кого-то другого. Да?

— Я… очень его люблю! — согласилась Аморита.

Граф вздохнул.

— Ну и хорошо, — с грустью сказал он. — Вечер закончился совсем иначе, нежели я мог ожидать. Надеялся я, по правде сказать, на другой финал. Но сейчас, конечно же, когда Гарри в таком состоянии, тебе нельзя его оставлять.

— Спасибо… спасибо за понимание, — прошептала девушка.

— Ничего труднее в моей жизни еще не было, — усмехнулся граф самому себе. — По правде говоря, Рита, ты мне испортила всю вечеринку.

— Простите меня, — пролепетала она.

Аморита с мольбой в глазах посмотрела на него.

Потом, не успела она опомниться, граф привлек ее к себе и поцеловал.

Это был короткий и очень нежный поцелуй — первый в ее жизни. Прежде Амориту не целовал ни один мужчина.

У нее в голове промелькнула мысль, что именно таким и должен быть настоящий поцелуй, хотя на самом деле он оказался еще прекрасней.

Какое-то мгновение граф держал се в своих объятиях.

Затем он отстранился и хрипло сказал:

— Спокойной ночи, Рита.

Потом поднялся с кровати и направился к двери.

Он ни разу не оглянулся и вышел из спальни, тихо закрыв за собой дверь.

Аморита лежала, откинувшись на подушки, и думала, что весь мир перевернулся вверх дном.

Какое-то мгновение она еще чувствовала тот странный трепет, который испытала, когда граф поцеловал ее.

Потом она вспомнила его слова.

У нее даже в глазах потемнело, как после вспышки ярчайшего света.

Он предлагал ей стать его любовницей.

Аморита была абсолютно невинным созданием и совсем мало знала мужчин.

Но она была хорошо образованной и начитанной девушкой.

Конечно же, она читала о любовницах Карла II и о любовных похождениях французского короля Людовика XIV.

Но ей и в голову не могло прийти даже на секунду, что женщины, приглашенные в замок графа Элдриджа, были вовсе не актрисами, как она наивно полагала.

Теперь же она прекрасно поняла, что все эти дамы являлись любовницами и содержанками мужчин, которые привезли их сюда.

Ей стало также понятно, почему Гарри так не хотел брать ее с собой вместо Милли.

И почему он не хотел, чтобы она общалась слишком близко с Зеной или другими женщинами.

Мысли ее снова вернулись к графу, и она прошептала:

— Как он мог… как он мог… подумать, что я соглашусь… на подобное?

Она содрогнулась от мысли о том, что теперь граф думал, будто она была любовницей Гарри.

Она в панике соскочила с кровати.

«Мы должны уехать… мы должны уехать немедленно! Как я буду смотреть ему в глаза… и как должна теперь смотреть на этих женщин?»

Аморита накинула шаль и прошла в комнату Гарри.

Он все еще был без сознания.

На секунду она испытала жуткое чувство страха, что он мог умереть.

Она схватила его руку, чтобы проверить пульс.

Сердце Гарри билось спокойно, и когда Аморита дотронулась до его лба, он был уже сравнительно теплым.

Она вернулась к себе и начала строить планы отъезда.

Видимо, она слегка задремала. Внезапно очнувшись, девушка поняла, что из комнаты Гарри доносились какие-то звуки.

Она подбежала к кровати брата и увидела, что он ворочается под одеялом и вертит головой из стороны в сторону, еле слышно постанывая.

Глаза его были закрыты, и Аморита поняла, что он все еще в состоянии сильного опьянения.

Она взглянула на часы, стоявшие на каминной полке. Было около четырех часов утра.

Значит, скоро начнет светать.

Она вернулась к себе и решительно начала одеваться.

Ей пришлось надеть дорожное платье, в котором она приехала в замок.

Но она пообещала себе, что обязательно вернет Милли назад всю одежду, которую та ей прислала.

Аморита не хотела больше видеть эти мерзкие наряды.

Полностью собравшись, она спустилась вниз, чтобы позвать лакея, дежурившего ночью.

Все кругом было тихо.

Она шла очень осторожно, боясь, не дай бог, кого-нибудь разбудить.

Лакей дремал в оббитом кожей кресле, которое, судя по его виду, стояло в холле уже в течение нескольких веков.

Аморита разбудила слугу и медленно, чтобы он все понял и нигде не ошибся, проговорила:

— Не могли бы вы сходить в конюшню и попросить подготовить экипаж, в котором приехал сэр Эдвард Хау?

— Уже уезжаете, мэм? — спросил полусонный лакей.

— Да, — ответила Аморита. — Сэр Эдвард почувствовал себя плохо, и мне нужно отвезти его к врачу.

Слуга вроде бы понял.

Потом, уже повернувшись к лестнице, чтобы вернуться к брату, Аморита сказала:

— Когда фаэтон будет готов, не могли бы вы позвать с собой кого-нибудь, чтобы помочь мне перенести сэра Эдварда вниз и усадить его в коляску?

Лакей удивленно поднял брови, но с готовностью ответил: