Бен почувствовал себя чрезвычайно довольным, хотя и не понимал почему.

– Я думал, что архитекторы приходят на строительную площадку, только чтобы убедиться в том, что их замысел воплощается в соответствии с проектом, – сказал Бен.

Она смотрела прямо на него и улыбалась.

– Мне всегда нравилось крутиться на стройке. Знаете, проектирование зданий вроде этого похоже на вождение автомашины – не обязательно быть автомехаником, но если вы когда-нибудь застрянете в глухомани с заглохшим двигателем, знание техники могло бы вас спасти.

– Примерно так же, как в издательском деле, – парировал он. – Проблема у редакторов состоит в том, что мы можем сказать автору, что не так, но не всегда можем подсказать, как сделать лучше.

– Но из-за не очень хорошей книги никто не может лишиться пальца или ног. Или даже жизни. – Нола повернулась и взглянула вверх, на башню из бетона и железных балок, наброском прочерчивающую небо. – Вы – Бен, я не ошиблась? Будущий пасынок Грейс Траскотт?

Ее тон был небрежен, но глаза и легкий румянец на резкой линии острых скул говорили, что она его помнила.

– Не совсем так! – рассмеялся он. – Я могу им стать, если мой отец когда-нибудь решится.

Он вспомнил день, когда отец покинул их. Лицо матери, несмотря на многочисленные косметические операции и подтяжки у глаз, вдруг превратилось в маску старухи.

Нола смотрела ему в глаза слегка прищурившись, будто пыталась составить мнение о нем как о возможном деловом партнере…

– Вы случайно оказались здесь или же есть какой-то повод, из-за чего вам захотелось со мной встретиться? – спросила она.

– Это может показаться глупым, – он изо всех сил пытался казаться искренним, – но я надеялся, что смогу пригласить вас разделить со мной ленч. – Он глянул на свой «ролекс». – У меня есть час-другой.

– Не могу, – ответила она быстро. Бен с облегчением почувствовал, что сказала она это не для того, чтобы просто отделаться от него. – Я буду занята здесь до вечера и хотела просто перехватить сэндвич в закусочной за углом.

– Не будете возражать против моей компании?

– Да у вас наверняка есть дела и поинтереснее. Иначе говоря, "пошел вон".

– Нет, никаких.

Она метнула на него взгляд прищуренных глаз:

– Дайте мне передохнуть.

– Что правда, то правда. После такого утра вам и Белфаст покажется курортом.

Наконец, пожав плечами, она сказала:

– Ладно, но место, куда я собралась идти… Белфаст может показаться раем – там придется сидеть на открытом воздухе в такую погоду.

Взгляд, которым она окинула его тонкое кашемировое пальто, подсказал ей, что он был одет в большей степени для того, чтобы произвести впечатление, чем для тепла.

Спустя пятнадцать минут он сидел на скамейке на Рокфеллер плаза, чуть ли не примерзая к ней и жалея, что не настоял на том, чтобы посидеть где-нибудь в тепле, на удобных стульях и за бутылкой вина. К его удивлению, Нола будто бы и не чувствовала холода совсем. Она заглатывала сэндвич с индюшатиной, словно они были на пикнике по случаю празднования Дня Независимости.

Он заметил, что ей трудно справиться с крышкой стаканчика с горячим чаем, и бережно взял его у нее из рук.

– Позвольте вам помочь.

Пальцами, согретыми перчатками с меховой подкладкой, он нащупал ушко на крышке и снял ее со стаканчика.

Нола не стала его благодарить. Она просто сидела, наклонив голову набок, и искоса глядела на него.

– Почему-то меня не оставляет ощущение, что у нас не просто ленч на свежем воздухе.

– Не понимаю, что вы имеете в виду.

– Понимаете. Здесь есть какой-то фокус, который я еще не разгадала. Вас послала Грейс?

– Нет, – ответил он честно, почувствовав сквозь пальто, как забилось его сердце. – Может быть, мне следовало предварительно позвонить?

Она дотронулась до его рукава.

– Нет, извините меня. Это только… Вам приходилось просыпаться посереди ночи, когда какой-то репортер из Лос-Анджелеса звонит, чтобы засыпать десятками вопросов о вашем отце? – Было ясно: она не догадывалась, что он знает, кто был ее настоящим отцом. – Я просто стала до черта раздражительной, к тому же еще предстоит пережить восемьдесят других мини-катастроф на той строительной площадке, которые предстоит преодолеть вместе с Фредом, прежде чем я освобожусь.

– А я вас и не виню за то, что вы такая пугливая, – сказал он ей. – Просто мне захотелось вас повидать.

Это и в самом деле было причиной того, почему он оказался здесь. По крайней мере, часть правды.

Она повернулась, глядя на стайку маленьких девочек, одетых в парки и гетры, вплывающую на каток. Потом она вновь устремила сверлящий взгляд своих дымчатых глаз на него:

– Зачем?

– Разве должна быть какая-то особая причина?

Скептицизм, который она даже и не пыталась скрывать, вызвал у Бена неожиданную для него самого сумасшедшую мысль. А что, если забыть об этих письмах и дать отношениям с Нолой идти своим путем, к чему бы это ни привело?

Но нет. Они ему так нужны…

– Вы хотите меня убедить в том, что вас интересую я лично, безотносительно к моим отношениям с Грейс?

На этот раз ее голос звучал резко и подозрительно.

– Да, я понимаю, как это должно выглядеть, – признался он. – По правде говоря, я не смог бы объяснить, почему я здесь, за исключением того, что вы мне нравитесь. И мне хотелось узнать вас поближе.

Глядя мимо нее на флаги, полощущиеся на флагштоках, окружающих каток, он почувствовал легкое пожатие ее руки. Даже сквозь пальто и спортивную шерстяную куртку, которая была на нем, это прикосновение вызвало у него покалывание в паху.

– Я не хотела вам грубить, – сказала она смягчаясь. – Тонкое обращение не входит в число моих достоинств.

– Отсутствие тонкого обращения может пригодиться в общении с мастерами на стройке, – поддразнил ее он, поднимая глаза и встречаясь с нею взглядом. – Уверен, что с парнями вроде этого не так уж легко… особенно женщинам.

– Я справляюсь.

– Вы мечтали стать архитектором? – неожиданно спросил Бен.

– Мне всегда нравилось ходить мимо домов, представляя себе, каково в них жить. Когда я была маленькой, я играла в "Линкольн логс"[28] вместо кукол. Моя мама…

Нола остановилась, как человек, бродивший по мелководью и вдруг обнаруживший, что дно уходит из-под ног. По ее лицу было заметно, что она колеблется, опасаясь попасть на глубину.

– Пока мне не исполнилось шесть лет, моя мама убеждала меня, что магазин «Шварц» – это выставка игрушек. – Бен быстро перевел разговор на более безопасную тему. – И когда я выяснил, что их можно покупать, я просто чокнулся. За шесть минут я заставил ее купить все, что не было куплено за шесть предыдущих лет.

– Вам повезло, – сказала Нола с грустным смешком. – Ваши родители могли позволить себе доставить вам это удовольствие.

– Да уж, если не считать того, что отца почти никогда не было дома.

– Вы любите детей? – спросила Нола.

– Разумеется.

Если бы тот же вопрос задала другая женщина, то он тут же забеспокоился бы… Но Нола, в этом он был уверен, просто поддерживала разговор.

– А вы? Грейс сказала, что у вас двое.

– Две девочки.

– Обе ходят в школу?

– Если это можно так назвать.

Он уловил горечь, прозвучавшую в ее голосе.

– Мне кажется, вы на этот счет не очень довольны?

– Вы бы тоже не были, если бы вам пришлось наблюдать, как день за днем вшивая государственная школьная система коверкает детей. – Она скомкала обертку сэндвича и сунула ее в бумажный пакет, лежавший рядом с нею. – А, ну их к чертям, не заводите меня, а не то нам придется просидеть здесь весь день.

Бен вдруг испытал незнакомый порыв желания помочь ей, облегчить ее жизнь. Будь осторожен, Бен, предупредил он себя. Не увлекайся. Он притронулся к ее руке.

– Пообедаем сегодня вместе? Это та самая малость, которую я могу сделать, – предложить вам столик где-нибудь там, где тепло.

– Бен, это не самая лучшая идея.

Нола опустила голову, чтобы он не видел выражения ее лица.

– Почему? Назовите мне хоть одну серьезную причину.

– Послушайте, у меня жизнь и так сложна… А в данный момент вы создадите для меня еще одну проблему.

– Ну да, завязать отношения с парнем, которому вы не очень-то доверяете?

– В последний раз, когда я это себе позволила, кончилось тем, что вышла замуж и осталась с двумя маленькими детьми.

– Я предлагаю вам только обед. – Он поднял руку. – Слово чести скаута!

Он почувствовал, что Нола смягчается.

– Что ж, один обед не повредит. Но только пораньше. Если вы задержите меня позже моего обычного времени отхода ко сну, то вам придется тащить меня на руках.

Бен был и доволен, и обеспокоен. Он понял, что иметь дело с этой женщиной гораздо сложнее, чем казалось раньше. Мужчина, который закончит тем, что отнесет Нолу в постель, подумал он, получит гораздо больше, чем рассчитывал.


– Уютное местечко.

Бен осмотрелся, взобравшись на последнюю ступеньку лестницы, ведущей на второй этаж ее гостиной, и сложил губы в беззвучном свисте.

Нола волновалась, пригласив Бена к себе после обеда на чашку кофе, но сейчас ее тревоги улетучились. Ее квартирка и в самом деле была миленькой. И она ее заслужила – не зря же девять лет ей не давал свободно дышать Маркус.

Что вполне может снова случиться, если ты допустишь в свою жизнь еще одного мужчину, предупредил ее циничный внутренний голос.

Она почувствовала: снова надвигается ощущение опасности, как было несколько мгновений назад, когда она возилась с ключами, роняя их, прежде чем ей удалось отпереть входную дверь. О чем она думала, приглашая Бена войти? А перед этим, разрешив Флорин взять Ташу и Дэни к себе наверх на всю ночь?

Обед у «Рауля» обернулся настоящим весельем, это точно. Но теперь… Придется предложить ему уйти. Немедленно! Прежде чем у него возникнут какие-либо фантазии. К чему это может привести?

Он даже не ее тип мужчины – слишком энергичный, слишком самоуверенный. Внешне, по крайней мере. Что у него за душой – иное дело. Она чувствовала в Бене глубину, которой так не хватало Маркусу. Скрытые глубины… или какая-нибудь тайная боль? Она не знала… и не хотела знать. Хватит с нее попыток лечить травмированного мальчика во взрослых мужчинах.

Но когда ей в последний раз доводилось разделить бутылку вина с мужчиной, который мог заставить ее смеяться, мог заставить ее раскрыться, с неподдельным интересом выслушивая ее?

Она кляла себя, понимая, что не прогонит его. Не сегодняшним вечером, по крайней мере. Она слишком долго прислушивалась к тому, что ей говорила Флорин: это так же просто, как с бревна упасть. Или с обрыва, подумала она.

– Это не совсем Парк-авеню, – сказала она, подходя к одной из высоких, от пола до потолка, стеклянных дверей, выходящих на Двадцать вторую улицу.

Словно глядя глазами Бена, Нола видела белые стены и высокий потолок, выкрашенные краской с голубоватым отливом, что создавало впечатление огромной прозрачной скорлупы, сквозь которую там и сям просвечивает небо. Старые паркетные полы, отциклеванные и покрытые лаком, с единственной палевой китайской дорожкой перед камином с резной серо-голубой облицовкой.

В центре комнаты, напротив встроенных книжных полок, стояло антикварное кресло-качалка из кленового дерева, которое помнило ее кормящей двух младенцев.

Наискосок от него, отделенный потертым бухарским ковром, стоял шезлонг с парусиновыми в бледно-зеленую и белую полоску сиденьем и спинкой, с матрасиком, обтянутым выгоревшей зеленой хлопчатой тканью. Для разнообразия Флорин к тому же прибралась. Не было разбросанных карандашей и мелков, стены и столы начисто протерты от пыли и грязных пятен, оставленных липкими маленькими ручонками.

Флорин не понадобился волшебный хрустальный шар, чтобы догадаться, что я приглашу Бена к себе после обеда.

Она заметила пристальный взгляд Бена, устремленный на «Стейнвей», купленный на аукционе практически за бесценок и отреставрированный другом Маркуса, – несколько квадратных ярдов черного дерева.

– Вы играете? – спросил он. – Извините, глупый вопрос. Вы не тот человек, кто будет держать в доме подобные вещи только напоказ.

– Играю, – ответила она. – Вас это удивляет?

Я драила туалеты, подумала Нола, мыла полы, ходила за покупками для старой дамы Хэллидэй, чтобы платить за уроки музыки, и могу спорить, что ваши богатенькие папаша и мамаша силой не смогли заставить вас сесть за клавиши.

– Ничто в вас меня не удивит.

Нола почувствовала укор совести. Разве он виноват, что родился белым и обеспеченным? С годами становлюсь раздражительной… Или просто давно не хватает мужчины?

Но почему именно этот?

Она вспомнила их обед и то, как Бен спросил ее, какую кухню она предпочитает – итальянскую или французскую, – и признался, что заказал столики в двух ресторанах, чтобы она могла выбрать. А потом у «Рауля» вместо того, чтобы похвастаться знанием вин, скромно попросил совета метрдотеля.