Тейлор Райан - Нет розы без шипов

Очередная весенняя буря бушевала над Лондоном с неутихающей яростью. Улицы превратились в непролазное болото. В залитых сточными водами трущобах Хеймаркета свирепствовали болезни, сотнями уносящие человеческие жизни. Однако бомонд тревожило лишь то, что непогода угрожала погубить великосветский лондонский сезон 1836 года.

Сезон начался около двух недель назад, и разочарованные матроны с дочерьми-дебютантками на руках оплакивали тщательно проведенную предварительную кампанию. Их не менее огорченные дочери, потерявшие надежду на удачный брак в свой первый сезон, рыдали над загубленной жизнью. Как прикажете скакать верхом по превращенной в море грязи Роттен-Роу или ходить по магазинам на затопленной Бонд-стрит? Как в такой ливень привлечь внимание потенциальных женихов к соблазнительным фигуркам, подчеркнутым восхитительно колышущимися юбками?

Подавляющее большинство аристократов предпочитало сидеть по домам, к бесконечной радости своих грумов и кучеров. В этот отвратительнейший день года только самый изобретательный ум мог найти предлог для невинной на вид прогулки подающей надежды на брак великосветской пары и добиться, чтобы затея принесла плоды. А именно это без особых усилий осуществила мисс Шэрон Бартли-Бейкон, да еще и представила дело так, будто идея зародилась в довольно пустой голове леди Лавинии Уайз, вдовствующей маркизы Эдерингтон.

В результате Джефри, лорд Уайз, трясся в тесном, душном фаэтоне, направлявшемся на Бонд-стрит, якобы по желанию матери. Дождь яростно хлестал по крыше и по несчастному кучеру, а маркиз сидел с суровым видом и в тысячный раз проклинал нелепое поручение. Подобный день более подходит для партии в пикет в клубе «Уайте» или сражения на рапирах с достойным противником в Королевской фехтовальной школе. Но вот он здесь, ублажает свою настырную матушку, сопровождая мисс Шэрон Бартли-Бейкон в бесконечно важной для нее поездке, цель которой — примерка в ателье мадам Говард.

Однако маркиз считал себя джентльменом, а джентльмен, по его понятиям, должен по мере сил выполнять желания матери. Правда, в данное время самым страстным желанием этой достопочтенной дамы — и, по-видимому, главным ее занятием — было женить сына, и не позднее конца года. А потом в кратчайший дозволенный природой срок он должен был оказаться привязанным к своевременно пополняемой детской.

Джефри прекрасно видел пока безуспешные попытки матери отправить его к алтарю именно с этой девицей и потому настороженно изучал ее из-под опущенных век. Мисс Шэрон Бартли-Бейкон начинала свой второй сезон и не была для него незнакомкой. Он сам никогда не искал ее общества, но не мог не заметить, как настойчиво она преследовала его при любой возможности. Размышляя над этим фактом, лорд Уайз сказал себе, что не выказывал мисс Бартли-Бейкон особого внимания в предыдущий сезон и не давал ей повода для ложных надежд.

Не собираясь пока жениться вообще, Джефри не мог не отдать должное мисс Шэрон, элегантной и аристократичной, от мысков грязных ботинок до промокшей шляпки. Ее наряд, несмотря на сырость, был безупречен, а подбитая мехом пелерина говорила о богатстве. Шэрон была единственной дочерью виконтессы Бартли-Бейкон и привыкла, что всем ее капризам потакают, стоит ей только открыть рот. Ни одна, даже самая высокопоставленная дама не могла позволить себе вычеркнуть Шэрон из списка гостей без риска немедленно оказаться предметом сплетен.

Джефри допускал, что мисс Бартли-Бейкон, с ее большими ярко-синими с зеленоватым оттенком глазами на маленьком сердцевидном личике, довольно хорошенькая. Вполне вероятно, в светских кругах, где они оба вращаются, ее считают красавицей. Однако ему хотелось бы видеть в ней больше искренности вместо тщательной продуманности поведения, подобающего, по ее представлению, кандидатке в супруги пэра. Ибо у Джефри не было никаких сомнений в том, что мисс Шэрон Бартли-Бейкон полна решимости преодолеть любые преграды, чтобы стать его женой… и следующей маркизой Эдерингтон. Он также совершенно не сомневался в том, что титул для нее важнее, чем муж.

— Должна признать, — капризно сказала Шэрон, откидывая со лба поля поврежденной бурей шляпки, — если бы не «тропический бал» у Таунсенда через две недели, я бы ни за что не отважилась выйти из дома в такую скверную погоду. Учитывая, как дорого стоят нарядные туалеты в наши дни, портниха должна была приехать ко мне, а не заставлять меня мокнуть под дождем.

Джефри скучающе приподнял брови, услышав лишенную всякой логики болтовню избалованной девицы.

— Я думаю, мисс Бартли-Бейкон, у мадам Говард слишком много заказчиков, чтобы оказывать такие услуги. Кроме того, неужели вы действительно предпочли бы, чтобы она, ради спасения от сырости ваших перышек, тащила под дождем бальное платье из шелка и атласа?

Шэрон не удостоила его ответом. Поскольку она не разделяет взглядов маркиза, лучше помалкивать, а не затевать спор. Сегодняшняя прогулка явно испортила настроение обычно невозмутимого лорда Уайза, которого и при благоприятных обстоятельствах нелегко соблазнить. Если бы не честолюбивые устремления и желание выгодно использовать любую возможность, Шэрон сама предпочла бы остаться в такой день дома. Да, решительно ни к чему выказывать раздражение перед мужчиной, которого домогаешься. Хотя ее ужасно раздражало, что он не соглашался ни с одним ее высказыванием.

Разглядывая элегантного мужчину, небрежно откинувшегося на кожаные подушки, Шэрон сложила губы в улыбку, так противоречащую ее настроению. Плохому настроению. Ну почему бы и ему не пожаловаться на скверную погоду?

Хотя плащ с двенадцатью модными пелеринами на плечах просто кричал о том, что его хозяин светский щеголь и бездельник, всякий, даже не слышавший об опасной ловкости маркиза в обращении со шпагой и о силе его кулаков, с первого взгляда заметил бы, что перед ним атлет и спортсмен. Всем также было известно, что, на зависть своим многочисленным приятелям, лорд Уайз владеет замечательной конюшней с чистокровными лошадьми.

Шэрон подавила раздражение, вызванное равнодушием маркиза, и изменила тактику. Изобразив более широкую и нежную улыбку, она отработанно захлопала ресницами, зная, что это ей очень идет, и жеманно произнесла:

— Я так благодарна вам за вашу доброту, лорд Уайз. Уверена, что никто другой не отважился бы сопровождать меня сегодня.

— О, полно вам, мисс Бартли-Бейкон. Я лично уверен в том, что лорд Карлтон или виконт Филпотс с готовностью предложили бы вам свои услуги. Но, увы, их не оказалось в доме моей матери, когда возникла эта срочная необходимость, — заметил Джефри, созерцая изящные золотые кисточки на своих высоких сапогах и ясно давая понять, что они интересуют его гораздо больше, чем дама, которую он сопровождает.

Шэрон не позволила себе ни отвлечься, ни злобно прищуриться, а мило надула губки.

— Теперь вы говорите так, будто сердитесь на меня, лорд Уайз. Там также не было никого, кто стал бы выкручивать вам руки, если бы вы отказались от поручения. Ни у кого просто не хватило бы сил.

Джефри пренебрежительно фыркнул.

— Мисс Бартли-Бейкон, это заявление заставляет меня усомниться в вашем близком знакомстве с моей уважаемой матушкой. Может, она и производит впечатление хрупкой женщины со слабым здоровьем, но я по собственному опыту знаю, что она способна отколотить меня шваброй по голове… даже если для этого ей придется взгромоздиться на табурет.

Прежде чем он прикрыл глаза, в них мелькнули теплые искорки, так несвойственные ему в обществе, особенно в обществе этой соблазнительницы.

Шэрон хихикнула в ладошку и склонила голову, чтобы бросить на предмет своих желаний взгляд, загадочный и скромный. Поймав ответный взгляд приветливых карих глаз, она решила, что правильно поняла их выражение, и ее сердце забилось от приятного сознания своей власти. Несомненно, в его глазах светится восхищение, уж что-что, а интерес в глазах мужчин Шэрон различать умела. В конце концов, разве не она весь последний год беспечно разбивала мужские сердца? Широко известно, что разбитые сердца отвергнутых обожателей только упрочивают влиятельность светской девицы. И наверняка это злополучное путешествие в промозглой сырости принесет результат. Решив продолжить обольщение маркиза, Шэрон многозначительно захлопала ресницами и заиграла лентами шляпки.

— Мисс Бартли-Бейкон, умоляю, перестаньте флиртовать, иначе, учитывая отсутствие вашей горничной, вы меня скомпрометируете, — посоветовал Джефри с нотками скуки и насмешки в голосе.

— Флиртовать? — выдохнула Шэрон, дернув плечиками. — Вы несправедливы ко мне. Я никогда не флиртую.

Поскольку маркиз не ответил, она взглянула на него из-под ресниц. Он так пристально и откровенно рассматривал ее, что ей стало не по себе. Возможно, хоть и маловероятно, этот мужчина окажется ей не по зубам. Она слегка пожала плечами. На ее пути, начиная с собственного отца, практически не встречалось мужчин, которыми она не могла бы вертеть, как хотела. А этого мужчину она решила заполучить себе в мужья. Причем решила настолько серьезно, что заставила собственную мать удалиться в деревню, если потребуется, на целый сезон, сославшись на слабость и болезнь. И под этим предлогом она попросила приюта и покровительства у — ни больше, ни меньше — матери лорда Уайза, леди Лавинии.

Весь свет знал о том, как маркиз предан матери, и Шэрон решила бесстыдно использовать эту преданность. Она задумала искусную интригу, а вдовствующая маркиза, жаждущая женить сына, охотно присоединилась к заговору, увлеченная идеей получить в невестки мисс Шэрон Бартли-Бейкон.

Экипаж с грохотом остановился перед одной из модных лавок на Бонд-стрит. Промокший лакей подскочил открыть дверь, и сильный порыв ветра окатил пассажиров потоками дождя. Раскрытый лакеем зонт оказался совершенно неспособным защитить господ от бури. Лорд Уайз вышел из фаэтона первым, придерживая свой касторовый цилиндр, чтобы его не сорвал ветер, и протянул руку Шэрон. Ветер раздул ее юбки, и они заполоскались, как парус шхуны в сильный шторм. Чуть не выругавшись, Джефри плотно укутал даму в пелерину и, решительно обняв за плечи, быстро провел в лавку.

Рабочая комната маленького ателье на Бонд-стрит вполне могла отправиться в плаванье, если бы некому было противостоять буре. Вода сбегала маленькими водопадами с ярусов цветочных клумб, ограничивавших крохотную, вымощенную камнями площадку, которая отделяла старый дом от улицы; вода бурлила грязными ручьями, пробивавшимися под порог, просачивалась сквозь потрескавшиеся кирпичные стены.

Помощница модистки ползала на коленях, прилежно сооружая запруды из шелковых, муслиновых и атласных лоскутков всех цветов и оттенков и затыкая ими трещины. Затем она откинулась на пятки и решительно уперлась кулачками в изящные бедра, с удовлетворением рассматривая разноцветный результат своих трудов.

— Ну, Рыжий Вилли, это на время удержит воду, — торжествующе заявила она.

Оранжевый пушистый кот, спасавшийся от воды на рабочем столе, выдвинутом в центр маленькой комнаты, устремил на хозяйку внимательный взгляд желтых глаз, но даже не попытался покинуть свой высокий пост. Девушка поднялась, отряхивая мокрые юбки и недовольно изучая нанесенный подолу ущерб. Пусть это всего лишь выцветшее тарлатановое note 1 рабочее платье, но было бы жаль испортить его. Ее гардероб так скуден, что даже самые старые платья необходимо беречь. Поскольку неприятная работа, как и скверная погода, казалась нескончаемой, она аккуратно заткнула подол за пояс, подальше от воды и грязи.

— Проклятая погода! Ничего хорошего ни для дела, ни для здоровья, если уж на то пошло, — сказала она, переводя взгляд на лестницу.

Замечание насчет здоровья она могла подтвердить со всей ответственностью, так как в последние дни ухаживала за своей хозяйкой и подругой мадам Лафи Говард. Сейчас модистка лежала в крошечной квартирке, расположенной над мастерской, страдая от насморка и боли в горле. В такую скверную погоду ни одна дама не отважится отправиться за новыми платьями, так что портнихе представилась прекрасная возможность отдохнуть и поправить свое здоровье.

Именно поэтому звон колокольчика застал девушку врасплох. И именно поэтому она бросилась в лавку, совершенно забыв о мокрых, надежно заткнутых за пояс юбках, обнажавших прелестные ножки от матерчатых ботинок почти до колен. И в резкости произнесенных ею слов мог быть повинен только шок, вызванный появлением совершенно промокшей дамы, небрежно стряхивавшей воду со шляпки и пелерины. Брызги летели на прилавок с шелковыми лентами, плетеными кружевами и тонкими лайковыми перчатками.

— Прошу вас, осторожнее! Смотрите, что вы наделали, — крикнула девушка, бросаясь к прилавку, чтобы собственным телом и руками прикрыть прелестные вещицы. — От воды останутся пятна, и продать это будет невозможно.