— Неважно.

Опустив глаза в тарелку и сделав глубокий вдох, Пит начинает поглощать еду. Он жуёт где-то с минуту, а затем чуть подаётся вперёд, словно вот-вот откроет мне какую-то тайну. Но, снова покачав головой, вдруг отстраняется.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего. — Он продолжает есть.

— Ненавижу, когда люди так делают, — говорю я, даже скорее себе, чем ему.

Пит вздыхает.

— То, что творится у меня в голове, пугает меня даже больше, чем то, что творится у меня в штанах. Если бы ты только знала мои сокровенные мысли, принцесса. — Он стучит себя по лбу зубьями пластиковой вилки. — Если бы только знала.

Я проглатываю ком в горле.

— Что там такого, что тебя это так пугает?

Он закрывает глаза и делает глубокий вдох.

Я повторяю вопрос — вдруг он меня не услышал — и откладываю в сторону бейгл.

Пит наклоняется вперёд и пальцем подманивает меня к себе. Я тоже наклоняюсь ближе к нему.

— Ты так сильно возбуждаешь меня, принцесса, что я не смог бы встать с места, даже если бы сейчас всё тут на хрен вспыхнуло. — Он показывает на моё шоколадное молоко. — А всё, что ты сделала, — это коснулась своими волшебными губами грёбаной картонной упаковки. — Он потирает лоб, словно хочет стереть все свои мысли. Затем смотрит мне в глаза.

— Стоит мне только коснуться твоего рта, и я кончу как пушка, принцесса. И буду счастливейшим мужчиной на планете, хотя мне и будет стыдно, потому что, когда дело касается тебя, я теряю над собой контроль, с этим трудно поспорить. — Пит морщится и опускает глаза вниз, а затем, подвигав бёдрами, поправляет штаны. — Та ситуация, в которой мы оказались, настолько запутанная, по многим причинам, что я даже боюсь думать о чём-то, что может произойти между нами. Но только об этом я и думаю. — Он издаёт стон и запихивает в рот кусок бекона. Однако его глаза ни на секунду не оставляют мои. — Сегодня утром я проснулся с твёрдым намерением игнорировать тебя весь день. Но вот ты пришла и улыбнулась мне. — Его взгляд опускается на мой рот. — Я бы не смог игнорировать тебя, даже если бы постарался.

Я делаю глубокий вдох, пытаясь привести в порядок собственные мысли. Но ничего не выходит. Я ещё ни разу в жизни не чувствовала ничего подобного. Мои подруги говорили об этом, но я сама никогда не испытывала подобных чувств. Даже когда я ходила с кем-то на свидание, какая-то часть меня была словно парализована. Но с Питом каждая частичка меня оживает.

И тут он говорит:

— Я не хочу хотеть тебя.

У меня ёкает сердце. Я понимаю. Мне это не нравится. Но я понимаю. Киваю. Никому не хочется иметь дело с испорченным товаром.

Я поднимаюсь из-за стола и беру тарелку.

— Подожди, — окликает меня Пит.

Но я не могу ждать. Потому что тогда он сможет увидеть слёзы, навернувшиеся мне на глаза.

— Принцесса, — он снова зовёт меня.

Тут что-то дёргает мою футболку, и я не могу сделать ни шага. Оглянувшись, вижу его руку, сжимающую подол моей футболки. Он нависает над столом, его губы плотно сжаты.

— Не уходи, — говорит Пит.

Но я вижу только сжимающий мою футболку кулак. Моё сердце замирает, становится нечем дышать. Я не могу уйти. Я разворачиваюсь и бью его прямо в лицо. Пит дёргается, его глаза закрываются, на лице появляется гримаса, и голова откидывается назад. Я бью по его запястью ребром ладони. Раз, два… Теперь моя цель — его глаза.

— Рейган! — кричит папа и, бросив всё, что было у него в руках, спешит ко мне. Он блокирует Пита, который ещё даже не пришёл в себя от моего удара в лицо. Они вместе падают на землю, и Пит оказывается снизу.

Папа переворачивает его на живот и заводит ему руки за спину.

— Рейган! — рявкает папа. — Что происходит?

Пит так и лежит на земле. Он даже не оказывает никакого сопротивления. Просто морщится с закрытыми глазами, а тем временем из его носа медленно стекает струйка крови.

— Лежи тихо, — предупреждает его папа.

Пит кивает и не двигается. Но вот, наконец, его глаза открываются и встречаются с моими. Я совершенно не понимаю, что означает его взгляд, не знаю, что сказать. Поэтому просто разворачиваюсь и убегаю в дом. Словно напуганная девчонка.

Ворвавшись в дом через заднюю дверь, я падаю в мамины объятия. Она что-то бормочет, когда я врезаюсь в её грудь, но крепко обнимает меня.

— Да что ж такое? — укачивая меня, выдыхает она и гладит мои волосы, пока моё дыхание не выравнивается. Но тут мама отстраняется и сжимает моё лицо в своих ладонях, заставляя поднять на неё глаза.

— Скажи мне, что случилось.

— Кажется, я совершила ошибку.

— Что произошло? — ведя меня к кухонному столу, спрашивает мама. Она показывает на стул, и я опускаюсь на него.

— Ничего, — пищу я, вновь обретя способность дышать.

Поверить не могу, что только что это сделала. Атаковала бедного парня, который и не сделал-то ничего, кроме как схватил меня за футболку и сказал, что не хочет меня. Но я не могу рассказать об этом маме.

Она упирает руки в боки.

— Неправда, — настаивает она.

Тут задняя дверь открывается, и входят папа с Линком, а за ними — свидетельство моего позора.

— Можешь дать Питу немного льда, чтобы приложить к глазу? — просит папа маму.

Она вопросительно поднимает брови и смотрит на меня таким взглядом, под которым захотел бы стать невидимым даже самый огромный великан. Затем она начинает набирать лёд в пакет.

— И зачем Питу нужен лёд? — небрежным тоном спрашивает мама.

Папа показывает на меня.

— Твоя дочь ударила его в лицо.

— Рейган! — ахает мама.

Она подходит к Питу, осматривает его, а затем нажимает большим пальцем на его переносицу. Он с шипением втягивает в себя воздух. Одна сторона его лица покрыта грязью, наверное, из-за того, что папа впечатал его в землю. Мама даёт ему смоченное в воде полотенце, и Пит осторожно вытирает лицо. Когда оно становится чистым, мама нажимает подушечкой большого пальца на его глазницу. Пит морщится и отдёргивает голову.

— По-моему, Рейган достаточно его покалечила. Хватит мучить парня. — Папа тоже пристально смотрит на меня. От стыда мне хочется спрятаться.

И тут я замечаю, что Пит держится за своё левое запястье. Мои глаза спешат встретиться с его взглядом, и я вижу лишь любопытство. Хотя он должен быть чертовски зол на меня. У него на это есть все права.

— Рука тоже травмирована? — тихо спрашиваю я.

Уголки рта Пита чуть заметно приподнимаются.

— Всё в порядке.

— Ничего не в порядке, — ворчит папа. — Она может быть сломана.

— Вот дерьмо, — выдыхаю я.

— Рейган, — предупреждающе окликает меня мама.

— Вот дерьмо, — повторяет за мной Линк.

Вот это уж точно дерьмо дерьмом — Линк теперь повторяет это слово за мной.

— Вот дерьмо, — снова произносит он.

Я прячу лицо в ладонях. Мои родители убьют меня, когда я останусь с ними наедине.

— Рейган, будь добра, возьми пикап и отвези Пита в пункт неотложной помощи, — говорит папа.

Я поднимаю голову. Не может быть, чтобы он это всерьёз.

— Вот дерьмо, — монотонно повторяет Линк. Мама скрипит зубами.

Папа показывает мне, чтобы я вставала, и бросает ключи от машины мне в голову — теперь у меня нет другого варианта, кроме как поймать их.

— Ну, пап, — жалобно говорю я.

— Если от этого тебе станет легче, то я вообще-то тоже не горю особым желанием находиться с тобой в замкнутом пространстве, — говорит Пит и, осторожно коснувшись глаза, морщится.

Я этого заслуживаю. Очень даже.

— Пойдём, — вздохнув, говорю я.

Пит следует за мной до папиного пикапа и открывает для меня дверцу со стороны водителя.

— Спасибо, — бурчу я. Он обходит машину и садится с другой стороны. — Ты уверен, что ничего не повреждено?

— Моё сердце разбито, — отвечает он.

Я вскидываю голову.

— Что?

Его голос опускается до шёпота:

— Меня убивает то, что ты думаешь, будто я смог бы каким-то образом обидеть тебя. — Он поворачивается ко мне лицом. — Я никогда не забуду, как ты выглядела той ночью. И никогда и ни за что не сделаю ничего, что причинило бы тебе боль.

Я завожу машину. Легче избегать этого разговора, если мои руки чем-то заняты и есть причина, чтобы не смотреть на него.

— А, забудь, — бормочет Пит и, отвернувшись от меня, прижимается виском к окну. Аккуратно держась за запястье, он даже не смотрит в мою сторону.


Пит

Я не знаю, что сказать ей. Понятия не имею, как об этом заговорить. Моё запястье болит, но оно не сломано. Её отец настоял на том, чтобы она отвезла меня в пункт неотложной помощи, а я не стал возражать. И вот она ведёт машину и ничего не говорит уже десять минут. То и дело её рот приоткрывается, как будто ей хочется что-то сказать, но она тут же закрывает его.

Внезапно Рейган резко уводит машину вправо, въезжает на участок для разворота и ударяет по тормозам.

Я опираюсь на руки и тут же жалею об этом, когда запястье охватывает болью.

— Дерьмо, — бормочу я.

Она тяжело вздыхает и прячет лицо в ладонях. Но через мгновение поднимает свои зелёные глаза, и наши взгляды встречаются.

— Прости, — тихо говорит она.

Мне охренеть как больно, и я раздражён настолько, что хочу, чтобы она тоже немного пострадала.

— За что именно? — говорю я сквозь сжатые зубы и бережно прижимаю запястье к груди.

— За всё, — отвечает Рейган. Затем делает глубокий вдох, а на её глаза наворачиваются слёзы. Она старается избавиться от них, яростно моргая. Мой гнев исчезает в ту же секунду, когда я вижу её слёзы.

— Со мной всё в порядке, — ворчу я. — Не забивай свою хорошенькую головку заботами обо мне.

Да, хорошо, я вёл себя резко и, возможно, даже оскорбил её, но у меня до сих пор всё болит.

— С тобой не всё в порядке, — вставляет она. — Я тебя ударила. — Рейган сжимает зубы. — В лицо.

В салоне пикапа повисает тишина. Тяжёлая, словно на машину опустилось мокрое покрывало.

— У меня до сих пор есть проблемы из-за той ночи, — наконец говорит Рейган. Она откидывает голову на подголовник сидения и смотрит в потолок.

— Где ты научилась так драться? — спрашиваю я. Я мог бы и дальше колоть её булавками, да ещё и прокручивать их. И сейчас я не имею в виду иглоукалывание. Но лучше мне перестать срываться на ней.

— Папа научил. — Она переводит на меня взгляд. Вдруг у неё такой чертовски беззащитный вид. — После того, что случилось в колледже, я стала ходить на курсы самообороны. Затем поняла, что у меня к этому талант, поэтому продолжила заниматься и совершенствовать технику.

Я осторожно нажимаю на свой глаз. Её лицо смягчается, и на нём появляется виноватое выражение. Но она только что оставила свои слова висеть в воздухе, так что я хватаюсь за них.

— Теперь, зная, что можешь уложить любого парня, ты чувствуешь себя в безопасности? — спрашиваю я.

Её лицо бледнеет, и она отводит глаза.

— Прямо сейчас — нет.

— Но обычно?

Её лицо всё ещё бледное, а взгляд останавливается везде, но только не на мне.

— Мне нравится знать, что я смогу избежать опасности, — тихо говорит Рейган.

— А как по-твоему, я опасен? — Соври мне, принцесса. Потому что даже от мысли о том, что она боится меня, у меня сжимается сердце.

— Тогда — да, — увиливает она от прямого ответа. — Мы можем просто не говорить об этом?

Нам нужно поговорить об этом. Но, похоже, она действительно не хочет этого.

— Ладно, — отвечаю я, добровольно подчиняясь её желанию. Всё для неё. Если это то, чего она хочет. — Когда я касаюсь тебя, твоя кожа покрывается мурашками? — вырывается из меня. Мне нужно знать, чему я противостою.

Она кивает и делает глубокий вдох, словно я только что бросил ей спасательный круг.

— Ты заставляешь моё сердце биться быстрее, в очень-очень хорошем смысле. — Она, наконец, смотрит на меня. — Я понимаю, ты не можешь простить меня, но мне правда очень жаль, что так вышло.

Я протягиваю руку, чтобы коснуться её лица, но она уклоняется, подавшись назад, и моя рука падает на мои колени.

— Мне не нужно было хватать тебя. Это всё моя вина. — Я не знаю, что говорить. Не знаю, что сделать, чтобы она почувствовала себя лучше. Если бы на моём месте был какой-то другой парень, я был бы в чёртовом экстазе от того, что она ударила его в лицо, когда он схватил её.

— Это не твоя вина, — возражает она. — А моя. — Я больше чувствую, чем слышу, как она совсем тихо шепчет себе под нос: «Его вина».

— Я просто не хотел позволить тебе уйти, пока не объяснюсь, — говорю я. — И схватил тебя за одежду.

— А я на секунду ощутила себя словно в западне. Я понимаю, ты этого не хотел.

Я качаю головой.

— Не совсем, я специально схватил тебя. Я не хотел, чтобы ты уходила. Твои инстинкты сработали верно.