— О боже мой, — стонет Рейган. Её тело такое мягкое и расслабленное. Я целую её, надеясь, что она ощутит вкус того, насколько я, чёрт возьми, счастлив. Она поднимает голову. — Ты хоть что-то делаешь не эпично? — И смеётся. В этом звуке столько счастья, что я хочу, чтобы он повторялся снова и снова.

— Я всегда выкладываюсь на сто процентов, — отвечаю ей, а потом целую, покусывая её нижнюю губу. Моя эрекция упирается ей в живот, и я боюсь, что это её напугает.

— А как же ты, Пит? — спрашивает она. Потом проводит рукой по моему животу, и её робкие пальчики проскальзывают под пояс боксёров. Её глаза распахиваются, когда она обхватывает меня и крепко сжимает.

Моё лицо утыкается в её шею. Я позволю ей прикоснуться ко мне всего на секунду. Но мне большего и не надо.

— Чёрт. — Из меня вырывается стон, когда мои яйца поджимаются, а я изливаюсь в её ладонь. На секунду её рука замирает, и глаза остаются закрытыми, когда она издаёт довольный звук и сжимает меня крепче.

Я толкаюсь в её кулак, уже влажный от нашей деятельности. Но она меня не отпускает, сжимая крепко и уверенно. С каждым толчком моих бёдер Рейган проводит большим пальцем по моей головке. Она прикасается ко мне, а я опускаю взгляд на её живот и обнаруживаю, что всю её испачкал. Замираю и смотрю ей в глаза. А она смеётся. Не думаю, что когда-либо видел её такой довольной. Она обнимает меня чистой рукой и прижимает к себе. Другая её рука по-прежнему зажата между нами и всё ещё держит мой член. Я поднимаю бёдра, пытаясь освободиться от её хватки, и издаю что-то похожее на шипение, когда она сжимает меня крепче. Отбрасываю в сторону футболку, которая прикрывает её грудь, и прижимаюсь лбом к её обнажённой коже.

— Прости, — говорю ей. Я этого не хотел.

Рейган берёт моё лицо в ладони, побуждая посмотреть на неё, и широко улыбается.

— Шутишь? — смеётся она. — Это было потрясающе.

— Да, наверно, — отвечаю я и целую её, не в силах остановиться. Мне это необходимо. — Я тебя испачкал, — предупреждаю её.

— Мне плевать. — Она хихикает, и я никогда в жизни не слышал более счастливого звука.

— Ты в порядке? — спрашиваю я. Что если Рейган бредит после пережитого стресса?

Рейган кладёт голову на подушку, а её грудь подёргивается от смеха.

— Думаю, я только что кончила тебе на лицо, — отвечает она и снова хихикает.

И я тоже смеюсь, не в силах остановиться. Её настроение настолько заразительно. Она безумно счастлива. А вместе с ней счастлив и я.


Рейган

Я просыпаюсь в объятиях Пита, наши обнажённые тела переплетены друг с другом. Пит снял свои боксёры и вытер ими нас, а потом без одежды, так же как и я, забрался в постель. Он прижал меня к груди и поцеловал в лоб, нежно мурлыча о том, насколько всё было потрясающе. Хотя я не думаю, что для него это было так же восхитительно, как для меня. Ему пришлось повозиться со мной, а я всего лишь легонько к нему прикоснулась. От этих мыслей я улыбаюсь в подушку. Идеально. Вот как это было. Идеально.

Он шевелится, когда я начинаю вставать, и его рука тянется ко мне. Но я знаю, что меня разбудило. У Мэгги снова приступ рвоты, так что мне нужно встать. Похоже, придётся позвонить ветеринару. Это не нормально. Совсем. Но полагаю, это может подождать до рассвета. Бросаю взгляд на часы на прикроватной тумбочке — утро ещё даже не наступило.

— Сейчас вернусь, — шепчу я Питу.

Он переворачивается на свою подушку, и я не уверена, проснулся ли он вообще. Он что-то произносит, но это больше похоже на бессвязное бормотание. Я надеваю через голову футболку Пита и натягиваю свои джинсы. Потом просовываю ноги в кеды Пита. Он не будет против. На мне нет белья, но мне и нужно-то только дойти до ванной и взять что-нибудь, чем можно убрать за Мэгги. Я глажу её по голове, а она смотрит на меня, будто просит прощения. Когда я выхожу, в коридоре темно, так что мне требуется несколько минут, чтобы сориентироваться в пространстве.

Я возвращаюсь, убираю грязь на полу и быстренько бегу в туалет, а потом вижу, что Мэгги стоит у входной двери и скребётся. Ей нужно на улицу. Но сейчас глубокая ночь, и мы не в самом безопасном районе города.

— Ох, Мэгз, — говорю я. — Это не может подождать?

Откидываю голову назад и издаю стон. Наверно, я могла бы разбудить Пита. Мне совсем не хочется идти одной. Хотя, с другой стороны, со мной будет Мэгги.

Я слышу шорох бумаги на кухонном столе и подпрыгиваю. Там сидит один из братьев, и он закрывает перед собой книгу. Это тот с хвостиком — Мэт? Он кладёт ручку и тихо спрашивает:

— Ей нужно на улицу? — Он встаёт и тянется за обувью. — Я выведу её. — Надевает ботинки и идёт ко мне.

— Не стоит беспокоиться, — отвечаю я и делаю шаг назад, а Мэгги рычит на него. Он прижимает руки к бокам. — Мэгз, — ругаю я её, и она пробегает под моей рукой к двери, где опять начинает скрестись. — Я быстренько с ней схожу, — говорю я, потом иду в комнату за поводком и пристёгиваю его к ошейнику. Открываю дверь и выхожу, но не успеваю её закрыть, потому что ко мне присоединяется Мэт. — Тебе правда не стоило идти, — говорю ему.

Он засовывает руки в карманы и проходит рядом, открывая дверь на лестничную клетку. При этом не произносит ни слова. Просто выходит вместе с нами на улицу и показывает место, где есть трава и деревья. Их немного, но этого хватит. Мэгги сразу приседает на корточки, а потом возвращается и крутится у моих ног.

— Уже всё? — спрашивает он, убирая назад волосы, потому что часть из них выбилась из завязанной резинки. Он очень-очень похож на Пита, только более худой и высокий. Он не такой широкоплечий, как Пит, но крепкий, и, скорее всего, достаточно сильный. Однако он не выглядит угрожающе, и это меня удивляет. Обычно мужчины пугают меня до чёртиков.

— Ага, — отвечаю я, и мы идём обратно в квартиру.

Город не спит. Сомневаюсь, что он вообще когда-либо спит. Мимо нас проходят парни в вязаных шапках и футбольный майках. Я отступаю назад и врезаюсь в Мэта. Он кладёт руки мне на плечи и произносит:

— Осторожно. — Легонько сжимает мои плечи, а потом отходит в сторону. Он придерживает дверь широко открытой, и я проскальзываю мимо, стараясь не прикасаться к нему. Но в глубине души мне жаль, что его прикосновение не вызвало у меня мурашек. — Ты в порядке? — спрашивает он, когда мы начинаем подниматься наверх.

Я киваю, но чувствую комок в горле. Теперь в моей жизни трое мужчин, которые меня не пугают. Мой отец, Пит и этот мужчина, которого я совсем не знаю. И то, что я нормально реагирую на прикосновения этого незнакомца, поражает меня.

— Спасибо, что сходил со мной, — говорю я.

— Я не мог позволить девушке Пита идти одной ночью на улицу. Он бы меня не простил. — У меня внутри всё порхает от его слов. Девушка Пита.

— Мне стоило разбудить его. Не думаю, что он был бы сильно против.

Он фыркает.

— Ты ведь никогда не видела Пита с утра, да?

Наверно, нет. Не тогда, когда он только встал с постели.

— Нет, — признаюсь я. Но до сегодняшнего вечера он никогда не кончал в мою руку, так что, полагаю, я потихоньку его узнаю, в том числе и то, как он выглядит по утрам.

Пройдя половину пути наверх, я обнаруживаю, что Мэгги с нами нет. Я отпустила поводок, когда мы вошли в подъезд, потому что обычно она всегда идёт рядом. Смотрю вниз и вижу, что она лежит на полу второго этажа и тяжело дышит.

— Мэгз, — говорю я и спускаюсь к ней, а она неуклюже поднимается на лапы, но едва стоит и отказывается подниматься по лестнице.

— Она позволит взять её на руки? — спрашивает Мэт.

Сомневаюсь. Но прежде чем я успеваю что-то сказать, он подходит к ней и даёт понюхать ладонь. Он гладит её по голове и спине. А потом поднимает на руки и несёт вверх по лестнице. Собака не протестует и не пытается его укусить.

Он заходит в квартиру и опускает её, потом садится на пол и разрешает ей устроиться у себя на коленях.

— Обычно она не любит людей, — говорю я.

Мэт улыбается.

— Собаки знают, когда мы не представляем опасности, — спокойно отвечает он. А потом спрашивает: — Хочешь, чтобы я нашёл ветеринара?

— Думаю, до утра с ней всё будет в порядке. А ты? — Я никогда не знала, что делать в экстренных ситуациях. Мне самой никогда не приходилось с этим разбираться.

— Наверно, — говорит он, поднимаясь на ноги, и я понимаю, насколько он огромный. Он такой же высокий, как и Пит, и весь в татуировках. Но он… другой. Это сложно объяснить. — Хочешь чего-нибудь выпить? — тихо спрашивает он, подходя к холодильнику.

Спать я больше не хочу, так что, пожалуй, соглашусь. Мэт приносит мне бутылку воды, и я замечаю, что он достаёт из холодильника упаковку мороженого. Это «Роки Роуд»[8], моё любимое.

— Хочешь? — шёпотом спрашивает он, достаёт две креманки и начинает накладывать в них мороженое.

— Я тебя разбудила? — спрашиваю я и сажусь за стол, когда он протягивает мне креманку и ложку.

— Нет. — Мэт качает головой. — Иногда мне не спится, так что я встаю и пишу. — Он пожимает плечами. — Это помогает прояснить мысли.

— Что пишешь? — спрашиваю я.

Мэт снова пожимает плечами.

— Просто веду дневник, — отвечает он. — Они заставили меня начать его, когда думали, что я умру. — Он усмехается, но в этом звуке нет ни капли юмора.

Я вынимаю ложку изо рта. Это мороженое действительно очень вкусное.

— Но сейчас ты в порядке, да?

— Насколько я знаю, — говорит он. — На следующей неделе мне нужно будет сдать ещё несколько анализов.

— О. — Понятия не имею, что сказать.

— Можно задать тебе один вопрос? — морщась, спрашивает Мэт.

— Думаю, да.

— То, что ты чувствуешь к Питу, — говорит он, — это настоящая любовь? Или просто влечение?

Я давлюсь мороженым. Оно встаёт поперёк горла, но когда мне удаётся его проглотить, я отвечаю:

— Не могу так просто это объяснить.

— А ты попытайся, — говорит он. — Он мой брат, и я за него волнуюсь.

Я показываю ложкой на свою грудь.

— Из-за меня?

— Ага, — ворчит он. — Мой младший брат влюбился, — продолжает он и мягко улыбается. — Я счастлив за него, но не хочу, чтобы он остался с разбитым сердцем.

— Я тем более этого не хочу. — Мороженое бурлит в моём желудке. — Мы сами ещё пытаемся разобраться.

Мэт улыбается.

— Рад это слышать. — Он прочищает горло. — Я видел Пита с множеством женщин, но ни на одну из них он не смотрел так, как смотрит на тебя.

Ну надо же. Не знаю, что на это ответить.

— Просто береги его, хорошо? — говорит он.

В коридоре закрывается дверь, и я слышу быстрый топот маленьких ножек. Светловолосая малышка стоит в коридоре и рассматривает меня, выглядывая из-за угла. На ней пижама с изображением феи Динь-Динь.

— Привет, — говорю я и оглядываюсь на Мэта, который только посмеивается.

— Ты ведь должна быть в постели, — говорит он, а потом жестом подзывает девочку, и она устраивается у него на коленях. — Думаю, она может почувствовать запах мороженого даже за километр. — Он смеётся и аккуратно убирает волосы с её личика.

— Твоя? — спрашиваю я.

Он смеётся.

— Пола. Она живёт здесь неделю через неделю. Когда вы приехали, она уже спала. — Он слегка подкидывает её на коленях и говорит: — Скажешь, как тебя зовут?

— Меня зовут Хайли, — отвечает она и облизывается, глядя на мороженое Мэта. Он тяжело вздыхает и с улыбкой отдаёт ей свою ложку.

— Хайли, это Рейган. Она девушка Пита.

От его слов моё сердце готово разорваться на части.

— Приятно познакомиться, — говорю я.

Девочка не отрывает взгляда от мороженого, пока ложка не звенит о пустую креманку.

— Тебе лучше вернуться в постель, пока папочка не заметил твоего отсутствия, — говорит он и ставит её на пол, а она быстро целует его в щёку. Потом убегает в коридор и тихонько проскальзывает в свою комнату.

— Она прелестна, — говорю я.

— «Прелестна» — не совсем подходящее слово для Хайли, — со смехом отвечает он. — Ей пять, а кажется, что пятнадцать.

— А у тебя есть дети? — спрашиваю я.

Его голубые глаза встречаются с моими, и они полны грусти.

— Дети — это не про меня. Я бы очень хотел, но после лечения шансов практически нет. — Он убирает волосы назад и закрепляет их резинкой. — Так что я балую Хайли. Пол убил бы меня, если бы узнал, что она вставала и ела мороженое посреди ночи.

Я беру наши креманки и ополаскиваю их в раковине.

— Спасибо за мороженое. И за то, что помог с Мэгги, — говорю я.

— Вместе со мной химиотерапию проходила одна женщина. Она умирает. — Мэт оглядывается по сторонам, как будто не знает, куда смотреть. — Её сын сегодня звонил и спрашивал, не хочу ли я повидаться с ней.

— И что ты решил? — спрашиваю я.

— Мне чертовски страшно взглянуть смерти в лицо, — отвечает он. — На её месте мог быть я. — Он постукивает по столу большим пальцем. — Я слабак. И ужасный друг. — Мэт трясёт головой подобно собаке, отряхивающейся после воды. Если бы и остальное было так просто стряхнуть…