Опускаю голову, утыкаюсь носом в телефон. Строчу Лине:

«Слушай, а шефу пить нельзя, потому что ему сразу голову сносит, и он бросается на всех подряд?..»

Знаю, в лоб. Но моя низкая самооценка не позволяет даже надеяться на то, что я могла заинтересовать его, как девушка. В то время, как он, будь проклят тот рецепт для мяса с винным маринадом, похоже, начал восприниматься мной, как мужчина. И это очень, и очень, и ещё трижды «очень» — плохо. Потому как существовать мне с ним под одной крышей ещё, как минимум, девять недель. Не говоря о том, что в ближайшем будущем мне предстоит изображать его девушку…

Телефон завибрировал, приглашая посмотреть ответ. Опускаю голову и замираю.

«Думаю, пора тебе узнать, чтоб никогда не совершала этой ошибки: когда Глеб пьёт, в нём просыпаются охотничьи инстинкты. Так что на всех подряд он бросаться не будет. А вот на ту, что по какой-то причине его заинтересовала — очень даже»

Ту, которая его заинтересовала.

Ту, которая…

Новая вибрация.

«Но тебе лучше держаться от него подальше. Сама понимаешь — планов не него не построишь, а вот втюхаться можно очень просто, учитывая, что вы постоянно вместе. Поэтому я очень рада, что ты нашла своего… как его там? Беса? Короче, жду рассказа о вчерашнем свидании! Всё, я за рулём, и у меня зелёный»

— Лина? — негромко спрашивает Бондарёв, и я испуганно киваю.

— Спрашивает, надела ли я что-нибудь из обновок? — лепечу, быстро выходя из сообщений и убирая телефон в сумку; затем перехожу на деловой лад, — Кстати, сегодня собрание, и я хотела бы уточнить…

— Ты на нём присутствовать не будешь, — спокойно отрезает шеф.

А у меня случается лёгкий ступор.

— Но все личные помощники… — начинаю.

— При всём моем уважении, Мила, ты ещё не настолько идеальна, — всё в той же спокойной манере, каждым своим словом, уничтожает меня Бондарёв; у меня внутри все сжимается от непонятных ощущений — как «не настолько идеальна»? Не настолько идеальна, чтобы присутствовать рядом с ним на таком важном собрании?.. Я же две недели собирала все отчеты, выявляла динамику в росте цен на акции его новой компании, устраивала ему встречи с бизнес партнёрами… не настолько идеальна?! А Глеб тем временем продолжал: — Вместе со мной пойдёт моя команда — это Макс и Лина. Мы представим свои новые проекты и отчитаемся перед отцом. Тебе там пока делать нечего.

Сижу, словно оплёванная.

Это мне только что вежливо сказали: «Ты меня опозоришь. Поэтому останешься в приёмной»

Не знаю почему, но мне стало дико неприятно от этой оценки своих качеств — несмотря на то, что я не могла сказать, что прям мечтаю быть Лучшей Личной Помощницей Года. Да я вообще не рвалась в эту профессию и на эту должность — он должен знать это лучше всех! — но… отчего же так обидно?..

— Что с лицом? — не глядя на меня, спрашивает Бондарёв.

Демонстративно достаю зеркальце, смотрю на себя в отражении, затем перевожу взгляд на него:

— Всё в порядке, — отвечаю ровно.

— Вот и отлично, — такой же ровный ответ, и до здания компании мы доезжаем молча.


Во время собрания у меня появилось свободное время, и я решила спуститься пообедать в кафешке для сотрудников. Глеб будет есть после встречи в ресторане вместе со своим отцом, так что я была вольна выбрать место для своей собственной трапезы… но настроения не было вообще, так что, полистав пару брошюр из японских и итальянских ресторанов, я решила пойти по старинке — в кафе на бывшем «родном» четырнадцатом этаже.

Народу в нем оказалось не очень много — до обеденного перерыва ещё было, как минимум, минут пятнадцать, и я смогла спокойно и без очереди взять себе порцию картофельного пюре с бефстроганов, чай с лимоном и лёгкий салат из овощей. Пока медленно поглощала пищу, размышляла о своей жизни в целом и своём месте конкретно в этой компании… По всему выходило, что я хотела работать с Глебом. И именно поэтому и расстроилась сегодня утром, услышав нелицеприятную оценку своим способностям. Да, я ещё не такая расторопная, как Лина, отчетности всё ещё даются мне тяжко, а разговоры с начальниками отделов всегда затягиваются из-за моего мягкого характера… Ну, не тиран я! Не могу выдавливать из себя приказной тон и указывать профессионалам (в отличие от меня), проработавшим в компании (в отличие от меня) много лет — что и как делать. Шефу просто: он сказал мне, к какому сроку должны быть собраны документы, и пошёл по своим делам. А я должна висеть на телефоне и выслушивать пренебрежительный тон сотрудников, не ставящих меня ни в грош…

Да, либо надо закалять свой характер, и становится такой же стервой, как Станислава Петровна, либо свыкаться с мыслью, что идеальной личной помощницы из меня не выйдет…

Ковыряю вилкой в пюре и совсем скисаю. Станисом становиться не хочется. Я ж сама над ней смеялась и презирала эту её надменную манеру общения. А теперь выходит, что мне нужно такой же становиться?..

— Милка? — удивленный голос за спиной, и эта самая спина не на шутку напрягается, — Это ты?!

Да, это я. И не сильно-то изменилась с тех пор, как ты выставила меня из квартиры… Кстати, надо бы ей деньги отдать, чтобы ко мне не осталось никаких претензий.

Поднимаю голову и поворачиваюсь к Лене.

— А я думала, ты тоже на собрании верхушки, — изумленно выдает кудрявая брюнетка.

Я тоже так думала.

Смотрю на неё и любуюсь: все такая же ухоженная, как и раньше, только лицо побледнее, без прежнего румянца, да и вообще… схуднула она, что ли?

— Нет, я не на собрании, — говорю очевидное, — Здравствуй, Лена.

— Изменилась, — кивая самой себе, мягко улыбнулась Лена, — Не против, если я присяду?

Вообще-то против, но…

— Садись, — киваю на свободное место, не зная, о чём с ней вообще говорить, — Как у вас здесь дела?

— Дел много, — повторяет за мной Лена, выглядя при этом не очень уверенно, — И претензий к качеству работы у нового руководителя тоже… много. Но ничего, мы справляемся.

— Я сегодня же переведу тебе деньги за квартиру. Прости, у меня работы не меньше — потому и вылетело из головы. Сколько я тебе должна? — спрашиваю сухо, ругая себя за то, что совсем забыла об этом своём долге. Хорошо хоть сейчас вспомнила.

— Деньги?.. — хмурится Лена, потом на лице её появляется очень странное выражение, — Ой, ну, ты что? Это я тогда так, сгоряча ляпнула… Мы же договаривались с тобой, что тот первый месяц ты поживёшь бесплатно, помнишь? А во время второго месяца я ведь тебя даже не видела! Ты ж только ночевать приходила… К тому же там уже Ваня мне помогал… Ты извини меня за то сообщение, сама не знаю, что на меня нашло… наверно, позавидовала я тебе… Ты ж теперь вон, как взлетела, а я всё ещё здесь, хотя в этом месяце закончила курсы и теперь могу с гордостью сказать, что сижу на своём месте и разбираюсь в работе не хуже остальных.

Рада за неё. По оценке шефа, на данный момент я НЕ идеальная личная помощница. Может, тоже какие курсы закончить?.. И потом этой бумажкой у Глеба перед лицом потрясти, мол: «хочешь — не хочешь, а я уже Идеальная. Вот диплом, подтверждающий!»

— Мил, а это правда, что ты с Бондарёвым, ну, того?.. — она как-то неопределенно покачивает головой.

— Что? — уточняю спокойно.

— Ну, встречаетесь?

Нет, контракт ещё не подписали.

…

Моя жизнь — тлен.

— Я не могу распространяться о личной жизни шефа, — говорю сухо и поднимаюсь со своего места.

— Так я ж тебя не о его личной жизни спрашиваю, а о твоей! — удивляется Лена.

Либо она считает меня, ну, просто МЕГА наивной, либо я вообще ничего не понимаю.

— Моя работа не подразумевает личной жизни, Лена, — говорю негромко, но уверенно (естественно умалчивая о Бесове, ведь о нём и шеф не знает), — Так что прости, но удовлетворить твоё любопытство не могу.

И я спокойно выхожу из кафетерия, кивнув ей на прощание. Стараюсь не думать, что почему-то испытываю не очень приятное ощущение от встречи. И, зная Лену, могу сказать точно — встреча эта не последняя. Однокурснице явно что-то от меня надо. Вот только она не имеет привычки говорить о своей просьбе с первого раза…

Если бы ей не требовалась моя помощь в решении какого-то вопроса, она бы в жизнь ко мне не подошла (слишком обидчивая и амбициозная), и тем более — не стала бы отмахиваться от денег, которые я ей всё-таки заплачу: нужно только узнать, что там с «коммуналкой», а сумму за аренду самой квартиры я помню хорошо. Она была прописана в моей характеристике, когда Глеб решил взять меня в свои помощницы.

Глеб… Надеюсь, сегодня обойдётся без эксцессов — я планирую пойти на свидание с Бесовым в пятницу, и никакой пункт контракта мне это не запретит.

Достаю телефон из сумочки, пишу Лёше:

«Жду пятницу»

Вхожу в лифт, с предвкушением ожидаю его ответа. Всё жду и жду. Лифт останавливается, выпуская меня на этаж, а я всё жду. Пересекаю небольшой коридор и всё ещё жду. Вхожу в нашу с шефом приёмную, чувствую долгожданную вибрацию, растягиваю рот в счастливой улыбке и… едва не сталкиваюсь с Бондарёвым.

Поднимаю на шефа глаза, но тот смотрит только на мой телефон. Причём недовольно так смотрит.

— Отключай его, — холодно говорит, — У нас целая куча работы до самого вечера, — и он бросает на мой стол огромную стопку папок с документами.

Я мечусь, не зная, как лучше поступить: вначале прочитать, а потом отключить, или прочитать и ответить, а потом отключить…

— Прямо сейчас, — приказным тоном, не терпящим возражений, произносит Глеб, выразительно глядя на смартфон в моей руке.

Нажимаю на кнопку отключения, в душе рыдая, что не успела увидеть ответ Бесова.

— Надеюсь, повторять не придётся, — переведя взгляд на стопку бумаг на моём столе, очень прозрачно намекает шеф.

Не придётся. Сейчас сяду и докажу, что с этой работой можно справиться и до конца рабочего дня, а не до позднего вечера! И кое-кто подавится своими словами о "не идеальной" помощнице!

А Бесов… Бесов не дурак! Дождётся моего ответа после возвращения в мир «свободных и счастливых». И не будет придумывать лишнего оттого, что я не сразу ответила на его сообщение — что бы там не было написано…

И с этой ни разу не радостной мыслью я погрузилась в мир цифр, терминов и отчетов.


— Итак, что конкретно тебя не устроило в моем предложении?

Глеб сидит напротив меня, смотрит напряженно, но уже более спокойно и даже с каким-то странным холодом в глазах.

Этот бесконечный день, ставший поистине сумасшедшим после возвращения шефа с собрания, наконец, закончился. Мы оба так устали, что общим решением было принято — заказать еду на вечер из ресторана. Бондарёв расщедрился и оплатил все сам.

И вот мы сидим друг напротив друга, и, кажется, оба испытываем жесткое чувство дежавю.

— Я не могу согласиться на условие ограничения общения с другими мужчинами, — выдаю ему с ходу.

У меня было время подумать над своими ответами, так что «застать меня врасплох» у него уже не получится.

— С другими мужчинами или с конкретным мужчиной? — спокойно и даже, кажется, равнодушно уточняет шеф.

— С конкретным мужчиной, — киваю, соглашаясь.

Смысла скрывать не было.

— Ты с кем-то встречаешься? — продолжает расспрос Бондарёв.

— Пока нет, но в будущем — планирую, — вновь честно отвечаю.

Называть Бесова своим парнем пока рано. Я не настолько самоуверенна.

— И ты не можешь попросить этого человека, чтобы он некоторое время подождал? — прямо спрашивает Бондарёв.

— Он не из тех, кто будет ждать, — негромко ответила я, слегка покачав головой и опустив глаза.

Представить, как Бесов успокаивается в объятиях другой «принцессы», оказалось слишком просто.

— И, говоря это, ты уверена, что он тебе нужен? — в лоб говорит шеф.

Я резко поднимаю на него глаза.

— Глеб Самойлович, — да, именно по имени-отчеству! — Мы сейчас о моих чувствах говорим, а не о выборе мяса для шашлыка.

— Ты его любишь? — ничуть не впечатлившись моим выпадом, ровно спрашивает шеф.

— Я… — блин… ну, что за вопрос такой? Разве ему так необходимо это знать?.. Он что, мои правдивые ответы в качестве «пунктов-исключений» в контракт вставлять думает? — Я влюблена, — не очень уверенно отвечаю, пряча глаза в тарелке.

Я ведь и сама толком не знаю, что испытываю к Бесову!

Но что-то испытываю — это очевидно.

— Почему-то мне кажется, что ты не уверена, — облокотившись о стол и пристально глядя на меня, произносит Бондарёв.

— Глеб! — да, теперь именно по имени! — Это те чувства, которые у меня могут появиться, и которыми я не хочу пренебрегать ради вашего удобства использовать меня в качестве своего щита!