Надо бы позвонить Лине и обрадовать её этой новостью! А заодно спросить, отнесла ли она моё заявление об увольнении…

Но стоило мне подумать о фее, как мой телефон начал разрываться от звонка… Глеба. Вот, блин. Обнаружил, что его счёт пополнился. Но мне сейчас не до него, так что сбрасываю и собираюсь вновь позвонить Лине… и вновь мне дозванивается Глеб! Да что за несносный человек?! Неужели не может понять, что разговаривать с ним я пока не готова?! Заношу его телефон в чёрный список. Временно.

Но сейчас мне это просто необходимо.

Потом минут тридцать просто брожу по городу. Звонить фее расхотела… Надо срочно возвращать позитивный настрой! Так… Раз вечером я ухожу на прослушивание, ужин нужно приготовить заранее! Потому — выруливаю к дому феи, а по пути захожу в магазин. Буду её радовать!

Когда зашла в квартиру со всеми покупками, мой телефон вновь ожил. Это не Глеб. Значит, это может быть… резко опускаю пакеты на пол, достаю сотовый… Сообщение. От Лины. Открываю, читаю: «Мила… что там за бумажка, с которой Бондарёв ходит с самого утра?.. Я уже дважды была в его кабинете и дважды видела её, почему-то смятую, на его столе. А когда заходила в его кабинет в его отсутствие — записки каждый раз не было. Там твой почерк. Что это?..»

Вспоминаю свой опус, отправленный в мусор. Зачем Глеб хранит эту дурацкую записку? Да ещё и таскает с собой?

Качаю головой, раздеваюсь, беру продукты и иду готовить. От любопытства фея не помрёт, а мне нужно успеть всё сделать… Пока готовлю — пою: чувство легкости, что появилось во мне после ухода от Глеба, наполняет меня настолько, что, кажется, я готова взлететь во время очередного вокализа! Если бы какой-нибудь режиссер-извращенец в данный момент снимал всё происходящее на кухне, прячась в каком-нибудь шкафу, то в итоге это вполне могло сойти за сносный мюзикл! Кажется, я даже танцевала с кастрюлей… уже точно не вспомню. Настроение вновь улетело на небеса, грозясь и меня утащить с собой. И когда настало время идти на прослушивание, мой внутренний настрой уже ничто не могло поколебать! Поэтому, когда около шести вечера пришло голосовое сообщение от Лины, я без особой опаски подняла телефон и нажала «прослушать».

«Мила… тут какая-то мистика творится… Иначе и не назовёшь. Глеб ходит, как в воду опущенный, нам с Максом приходится отдуваться за него и чуть ли не вести все дела самостоятельно, а сам Бондарёв заперся у себя в кабинете и никого не пускает… Короче, твоя бывшая подружка к нему где-то после обеда заходила… я думала, он её заживо сожрёт, но нет! Вроде спокойно с ней поговорил — по крайней мере, криков я не слышала… до определённого момента. Я не знаю, что она за криворукая такая, но каким-то образом она умудрилась вылить чашку кофе на твою записку, которая, видать, где-то на краю стола лежала. Так Бондарёв так разорался! Мне эту представительницу «не очень умных» даже жалко стало… выбежала от него в слезах. А я зашла, чтоб проверить, не свалил ли нашего начальника инфаркт от таких переживаний… вот тут-то и попалась мне на глаза та записка. А там живого места — один клочок посерединке… Не поверишь, что там из слов осталось… «Знайте, я стучала! Но вы не открыли…» Глеб несколько минут сидел и пялился на этот клочок с твоим почерком. А потом и вовсе закрылся. Знаю, ты меня сейчас всерьёз не воспримешь со всеми своими обидами… Но мне его жалко. По-человечески так… Кажется, наша глыба ледяная и впрямь к тебе дышал неровно…» — она ненадолго замолчала, — «Ладно, пошла заканчивать свои дела, дома буду через часик — полтора. Заявление твоё отнесла куда надо, так что не переживай. Всё. Целую»

Не знаю, как это сообщение должно было подействовать на меня, но я убрала телефон в карман, вышла из квартиры и поехала на прослушивание. Чувствовала ли я, что Глеб что-то испытывал ко мне? Наверно, всё-таки да. Но представить, как между нами происходит сближение… хоть какое-то… Я уже просто не могла. Как можно жить с человеком, зная, что он может уничтожать людей из-за своих обид? Из-за своей мести? Как с ним вообще можно… управиться? Это ж всю жизнь придётся быть наготове держать удар! Я так не хочу. Мало кто вообще так захочет…

Так что иду на прослушивание с лёгким сердцем. Я свой выбор сделала, когда уходила от него. И он свой выбор сделал, когда предложил мне контракт и роль своей девушки. Мог предложить лёгкий флирт, мог предложить ухаживания… я бы согласилась ему помочь и без того дурацкого контракта! Да чего там! Не будь между нами заключен договор, я бы работала на Глеба и по сей день! И наверняка заняла бы такую же, как и у Лины, позицию, узнав всю правду, — ведь Глеб действительно был хорошим начальником!

Всё было бы иначе…

Встряхнула головой и забралась в маршрутку. В другой реальности — да. Было бы иначе. Но в этой всё так, как есть. И пора уже это принять, а не фантазировать, как было бы, «если бы…»

Прослушивание прошло очень весело — ребята оказались юморные, задорные и все младше меня на год-два. В основном — студенты. Из инструментов у нас были и клавиши, и обе гитары, и барабанная установка, так что репертуар подобрать проблемы не составило! Мы даже с ходу исполнили пару известных песен, после чего восторгу всех присутствующих не было конца! Оказывается, я много чего знала наизусть… Память была хорошей, так что я всегда запоминала тексты и мелодию, не напрягаясь. В итоге предложила ребятам несколько тяжелых композиций (что делать, после общения с Бесом у меня появилась тяга к року!), отчего у тех загорелись глаза — оказывается, найти даже среднюю рок-исполнительницу намного сложнее, чем просто хорошую вокалистку. Разошлись мы весьма довольные друг другом, но я ребят на всякий случай предупредила, что перед публикой никогда не выступала, и к такому событию мне нужно будет морально подготовиться…

Дошла до дома уже поздно — Лина легла спать: оказывается, в ходе репетиции мы совсем забыли про время. Когда сама ложилась в постель, на моём лице была спокойная улыбка… но стоило опустить голову на подушку и закрыть глаза, как из них потекли слёзы. Тихие и такие же спокойные. Я хотела увидеть Бесова. Я хотела ему всё объяснить. Но вот уже прошло почти два дня, а я даже телефон в руки не взяла, чтобы сделать дозвон. Да какой там дозвон! Я даже сообщение не смогла написать… Слабое бесхребетное существо…

Проснулась с утра вся в слезах — кажется, плакала всю ночь, даже во сне. Спустилась вниз и обнаружила, что Лина уже умчалась на работу, оставив мне на столе записку, что забежит днём на обед. Надо бы спросить у неё, чего она хочет… Птица, мясо, рыба — у феи был полный холодильник продуктов, так что вариантов для обеда было много. А после того, как закончу с готовкой, займусь поиском вакансий для себя, и начну, пожалуй, с социальной сферы… Да! Достаю телефон из рюкзака, оставленного в прихожей и застываю.

Неизвестный номер звонил дважды. Час назад и около десяти минут назад…

Делаю дозвон, подношу телефон к уху.

— Алло, вы мне звонили, — говорю осторожно.

Сама не знаю, чего боюсь. Может, что это Глеб балуется с чужими номерами?..

— Мила, это Таня.

— Таня? — переспрашиваю удивленно, — В смысле… та самая Таня?..

— Хейфец, — подсказывает девушка — кажется, с легкой улыбкой.

— Добрый день… утро… простите… кгхм, — прочистила горло, собралась, — Вы что-то хотели?

— Ты же уже не работаешь у Глеба, можно на «ты», — предлагает Татьяна.

— Можно… — соглашаюсь нехотя, — ты что-то хотела? — «Татьяна Хейфец» — добавляю про себя.

— Встретиться. Сегодня. Днём. Это возможно? — дружелюбно спрашивает она.

— Ммм… а там случайно рядом с тобой Глеба нету? — аккуратно интересуюсь.

— Нет, — через небольшую паузу, удивлённо отвечает Таня.

— И придёте… ты… без него? — исправляясь на ходу, продолжаю допрос.

— Конечно без него, — ещё более удивленно отвечает Таня.

— Хорошо. Я согласна, — соглашаюсь с чистой душой, — Куда подъезжать?

— Давай встретимся в центральном парке через час. Хочу прогуляться — сегодня замечательная погода.

Замечательная-то, да, никто не спорит… Вот только шубы у меня так и не завелось, полушубок с дизайнерскими платьями я оставила в квартире Глеба, поскольку эти вещи мне не принадлежали, а моё утепленное пальтишко годно только для перебежек от остановки общественного транспорта до пункта назначения… Ну, ладно. Постараюсь не околеть. В конце концов, Таня может дать мне много полезной информации… В том числе и о…

— Ладно. В центральном парке через час, — подтверждаю я и отключаюсь.

Вопрос «звонить ли Лине» встал ребром. Я действительно не знала, как мне лучше поступить… Предупреждать ли подругу о том, что иду встречаться с дочкой Хейфеца?..

В итоге решила, что Таня вряд ли станет убивать меня и закапывать под детской качелькой при всём честном народе, так что оповещать фею о своём перемещении и лишний раз заставлять волноваться — не стоит.

Быстро позавтракав, я побежала умываться, затем надела самое теплое из своих вещей: кофту, свитер, теплые колготки, свободные джинсы, угги, вязаную шапочку и объемный шарф (обмотала его на три раза вокруг шеи), варежки (!!!), и пошла на остановку. Чувствовала я себя крайне странно: мне впервые предстояло появиться пред очи высшего света в том виде, в котором я ходила всегда — ДО появления в компании Бондарёвых. И когда я увидела очаровательную Татьяну, сидевшую на лавочке рядом с детской площадкой в дорогой шубе, дизайнерских замшевых сапогах и с салонной укладкой на волосах, выглядывающей из-под широкого вязаного снуда, перекинутого через голову… в общем, да, привет, моё прошлое — я уже явно не из «этого» мира.

— Татьяна, — позвала её, когда осознала, что девушка активно не хочет меня узнавать.

И, да, я решила звать её Татьяной. Как-то «Таней»… не зовётся.

— Мила? — удивлению девушки нет предела.

Не знаю, что она во мне увидела «нового» или не увидела «старого», но… да, её удивлению предела не было.

— Это я, — киваю и неловко мнусь у скамейки.

— Ты… другая, — замечает она, затем рассматривает более внимательно, — теперь понятно, как это получилось…

— Что именно? — слегка хмурясь, уточняю.

— Что Лёша тобой заинтересовался, — просто говорит девушка, а у меня сердце сжимается, — он никогда бы не посмотрел на офисную цыпочку на двенадцатисантиметровых каблуках. Его всегда больше притягивала… простота. И открытость человека.

— Потому что он сам — такой закрытый? — спрашиваю, при этом внутренне подобравшись…

Да, что там?! Я напряглась настолько, что могла почувствовать каждую мышцу в своём теле.

— Он всегда был таким. И женщины всегда к нему тянулись, потому что чувствовали его… одиночество. И чувствовали, насколько он был… недолюблен… — Таня смотрела на меня серьёзно и с каким-то странным поиском в глазах, словно пыталась проверить, насколько я искренна в своём отношении к её сводному брату.

Не знаю почему, но мои глаза увлажнились. Не реветь! Только не реветь, Мила, что ты за тряпка такая?!?!

— Мне кажется, я это тоже почувствовала, — ощущая себя одной натянутой струной, негромко сказала я, опустив глаза.

— Теперь я вижу перед собой Её, — кивнув самой себе, сказала Таня.

— Её? — у меня сердце ухнуло вниз.

— Ту девушку, после разговора с которой Лёша пришёл ко мне и потащил к нашему отцу, которого мы оба не видели больше полутора лет — чтобы вытащить того из ловушки, в которую он сам себя загнал. Ту девушку, о которой Лёша не говорил, но при этом по нему было видно, что Она есть. Ту девушку, что подтолкнула его в правильном направлении… и, наконец, вернула в семью.

Я поджала губы. Они тряслись. Я хочу знать о нём. Хочу знать о нём всё.

— Таня… пожалуйста, — я плотно сомкнула зубы, медленно выдохнула и, наконец, посмотрела на неё, — расскажи мне о нём. Я так перед ним виновата! И я так хочу извиниться… а ещё больше хочу понять, почему он молчал о том, кто он? И почему не подпускал к себе? И есть ли у меня шанс всё ему объяснить? — всхлипнула и спрятала лицо в ладонях. Не могу. Это сильнее меня.

— Мила… — Танин голос звучит тихо, я вновь смотрю на неё, — Сядь рядом, пожалуйста, — девушка кладёт руку на сиденье рядом с собой.

У меня сердце стучит так, что больно. Подхожу, сажусь. Готовлюсь к худшему. Внутри всё пусто. Внутри всё готово слушать о Нём. Всё, что угодно: как он рос, на какие оценки учился, какой из предметов любил больше, когда увлекся игрой на гитаре, когда у него появилась новая девушка, какая она, ладно, какая — не нужно. Нет, нужно. Боже…

— Ты, наверное, в курсе — наш папа четыре раза был женат, и, поскольку Леша был старшим сыном, за время взросления у него сменилось несколько… «матерей». Я думаю, как социальный работник, ты должна понимать, как это повлияло на него. Лёша рос замкнутым, малообщительным мальчиком, на которого у отца всегда не хватало времени… После школы его отдали в престижный ВУЗ, и он получил юридическое образование; отец попытался ввести его в семейный бизнес, но всё, что было связано с компанией, вызывало у брата стойкое чувство отвращения… к тому же, к тому моменту Лёша уже выбрался из-под его влияния и начал вести самостоятельную жизнь. Когда два года назад нас с Глебом попытались свести наши отцы, он был категорически против их решения, а уж когда Глеб решил показать характер и попортил всех моих подруг… В общем, у них с отцом вышла большая ссора, после которой Леша ушёл из дома и больше не возвращался. Я не в курсе всех подробностей, но было очевидно, что они оба были сильно разочарованы друг другом. Другое дело, что у Лёши, кроме папы, больше вообще никого не было, а отец… В общем, его историю, уверена, ты знаешь. По крайней мере — точно наслышана, — Таня посмотрела на меня, и я кивнула, не вдаваясь в подробности (в те самые подробности, в которых Глеб уничтожает их семью с помощью нанятых экстрасенсов), — Я не знаю, как Лёша жил «там»; когда мы встречались в то время, я часто замечала на нём следы драк… у него с подросткового возраста были проблемы с контролем гнева. Думаю, в тот период он попал в очень дурную компанию и успел перепробовать всё… Но он выбрался. Сам. И сам начал с нуля.