Анастасия Медведева - Неудачница

— Я бы взялась, — заявляет эта… фея, — Но, боюсь, ты не дашь.

— Это ведь был фразеологизм, — замечаю невзначай.

— Да я как бы в курсе, — фыркает Лина.

Мы обе сидим, улыбаемся. Только почему так пахнет нашатырным спиртом?..

— Лин, а ты не чувствуешь этого?.. — принюхиваясь к характерному запаху, спрашиваю у неё.

Поднимаю глаза и вижу, как фея медленно начинает растворяться в пространстве.

Что?..

— Что происходит?! Лина?..

— Вот видишь, у тебя всё хорошо закончилось, — говорит фея, и вдруг резко размазывается; от страха сводит живот… перед глазами темнеет, голова начинает разрываться от боли… и запах… невозможно дышать… что же это за…

Резко открываю глаза и смотрю на белый потолок. Это… Нет…

Этого ведь…

— Мила, — Глеб стремительно подходит к кровати, на которой я лежу, и наклоняется к моему лицу, — Я так рад, что ты пришла в себя.

Он нежно проводит рукой по моей щеке, а меня начинает мелко трясти.

Этого же…

— Мила? — на лице Бондарёва появляется озабоченность, — Что с ней? Позвать врача? — он оборачивается к медсестре, стоящей рядом с моей… больничной койкой.

— Как я здесь… — не могу закончить предложение. Глаза щиплет, в горле ком. Это что… всё это был?..

— Ты упала в обморок в холле, я вызвал тебе скорую. Ты не приходила в себя целых два часа…

Я не приходила в себя целую жизнь.

— Когда… когда это случилось? — закрываю глаза и стараюсь не сорваться…

Не сорваться…

— Когда я рассказывал тебе про Артура Назаровича — что обычно именно он приходил на собрания, а не его… дети, — с видимым недовольством заканчивает Глеб.

— Так я не сбегала от тебя?.. И у Тани нет от тебя ребёнка? — ком в горле не даёт сказать громче, на губах болезненная улыбка.

— Какие дети, Мила? — почему-то чуть тише и чуть более напряженно отвечает Глеб, — Я с ней даже не спал.

Да, ты спал со всеми её подругами. По крайней мере с одной — точно.

— А Хейфецы?.. — спрашиваю ещё тише, каждой клеткой своего тела ощущая, как весь мой идеальный мир рушится прямо перед глазами, — Ты ведь сделал это с ними? Ты разрушил их семью…

— Мила, закрой рот. Ты ещё не пришла в себя, — цедит Глеб, отводя взгляд.

— Глеб, отпусти меня, — шепчу, зажмурившись и едва сдерживая зарождающуюся внутри истерику, — Пожалуйста. Мне так плохо. Я больше этого не хочу… Ничего Этого… — всхлипываю и сжимаю кулаки на руках; тех двух дней… их просто не было, не было! Двух дней моего счастья, моего покоя… — Пожалуйста, Глеб… я знаю, ты не плохой человек, я вижу это… Но я больше не выдержу. Боже мой, — закрываю лицо руками и начинаю плакать, тихо, беззвучно, — Глеб, если ты не отпустишь меня, я возьму кредит и заплачу этот штраф за нарушение контракта… Но я больше не хочу быть частью этого мира! Не хочу… не хочу, понимаешь?! — срываюсь, рыдая уже в голос.

Скрывать, как мне было плохо, я уже не могла и не видела смысла. Это не мой мир. Не мой мир! И я не стесняюсь своих чувств! Мои нервы — не железные… я хочу помогать людям, а не быть частью этой злобной сволочной машины по зарабатыванию проклятых денег! Хватит!!!

— Цена вопроса?

Этот голос заставляет меня мгновенно замолчать. Сжаться. Пожелать раствориться в пространстве, как Лина — пару минут назад в моём сознании.

Поворачиваю голову и смотрю на Бесова.

Боженька мой… он-то что здесь делает?..

— Пятьсот тысяч, — почему-то отвечаю, не отрывая от него своих глаз.

— Считай, что ты свободна, — ровно произносит Бесов.

Перевожу взгляд на Глеба. Вообще уже ничего не понимаю.

— Ты не знаешь, о чём идет речь. И ты не имеешь права… — начинает цедить Бондарёв, глядя на Лёшу, словно тот был грязью на его ботинках.

— Я сейчас не бью тебя только по одной причине: если начну, то не смогу остановиться, — не глядя на него и продолжая смотреть в мои глаза, произносит Бесов, — кажется, так ты говорил про меня всем нашим знакомым? Что я — неуравновешенный псих. Так вот, представь себе, хоть в чем-то ты не ошибся, — Бес поднимает взгляд на Бондарёва младшего, и голос его становится опасно низким, — Твоя личная помощница отныне свободна. А этот твой… контракт я дам просмотреть моим юристам.

— Вернулся в семью? — скалится Глеб, взгляд которого становится таким ледяным, что мне реально страшно…

— Я не позволю такому, как ты, встать у руля компании, — ровно произносит Леша, отвечая не менее ледяным взглядом.

— Я уже у руля, — растягивает губы в страшной улыбке Глеб.

— Это мы ещё посмотрим, — спокойно отвечает Бесов и вновь переводит взгляд на меня, — Как ты?

— Хочу уйти отсюда, — шепчу, уже вообще не соображая, что происходит, и насколько всё это реально.

— Идём, — Леша открывает дверь из палаты, но тут оживает медсестра и с криком «ей нельзя так резко вставать!» начинает махать на того руками; тогда Бесов стремительно подходит к моей койке, на ходу подхватывая полушубок со спинки стула, берёт меня на руки и выносит в коридор, игнорируя ругающуюся в голос женщину, и вынуждая меня поверить — это не сон! Реальность. Моё тело в его руках ощущает это совершенно отчётливо! — Где ты живёшь?

— Нигде, — отвечаю едва слышно; смотреть на него стыдно. В шоке, что он — настоящий.

— Я могу отвезти тебя к себе, могу снять номер в гостинице…

— Номер в гостинице! — произношу резко, затем вновь тушуюсь, сжимаясь в комок нервов.

К нему мне никак нельзя. Не сейчас, когда такая невменяемая.

— Хорошо. Твои вещи?.. — Бесов спускается со ступеней на первый этаж больницы так, словно у него в руках не пятидесятикилограммовая девушка, а батон с хлебом.

Да… Мой мозг болен. Это очевидно.

— Мила?

— У Глеба. Все, — шепчу уже вообще на грани слышимости.

— Ясно. Кого послать, чтобы забрали? — словно ничему не удивляясь, уточняет Бесов.

— Лину, — вновь шепчу, опустив глаза.

— Не знаю её. Отправлю Таню, — каким-то образом умудряясь достать брелок и открыть машину, говорит Бесов и усаживает меня на переднее сидение.

— А у Тани действительно нет ребёнка от Глеба? — спрашиваю несмело, всё ещё пытаясь отыскать связь со своим обморочным сном.

— Если бы у неё был ребёнок, то она бы уже была вдовой, — цедит Бесов, пристёгивается и заводит машину, — Таня страдает патологической глупостью, продолжая любить Глеба, но она никогда бы не стала подпускать его к телу без брачного договора. Это мир бизнеса. Здесь заключение подобного союза равносильно выгодной сделке на всю жизнь, — его лицо искажает отвращение, когда он произносит эти слова.

Смотрю на него и… медленно схожу с ума.

— Скажи, пожалуйста… а ты случайно не уходил из дома после ссоры с отцом из-за Тани?.. — спрашиваю, уже молясь, чтобы это было не так.

— Из-за сестры? У неё своя голова на плечах, — отрезал Бесов, — Я ушел из дома в шестнадцать. А когда у отца случились все эти заскоки с экстрасенсорикой, вообще прекратил общение: я не могу позволить себе добавить сказку и магию в жизнь, выложив при этом пару сотен тысяч… Мы из разных миров.

— Но теперь ты узнал правду и возвращаешься в его мир, — замечаю негромко.

Некоторое время едем молча.

— Почему ты не удивился, когда услышал про контракт? — спрашиваю, не глядя на него.

— Я узнал тебя. Там, на дне рождения отца Глеба. Я пришёл, чтобы объявить Самуилу Викторовичу, что хочу продать свой пакет акций. Но тот попросил меня не делать этого… пока. Потому что понял, что кто-то намеренно скупает акции-одиночки, — Бесов остановился на светофоре и посмотрел на меня, — Ты не заметила меня, когда спускалась к машине вслед за Глебом. А во время моего ночного звонка явно дала понять, что терпеть мои командные фразы больше не намерена. Вообще — мне это понравилось. Но я знал, что в тот момент ты находилась рядом с Глебом… и это вывело меня из себя.

— Ну и кто же в тот день пострадал? — вспоминая его разбитые костяшки, которые в данный момент были скрыты под кожаными перчатками, спрашиваю у него.

— Экстрасенсам отца не повезло больше всего, — не вдаваясь в подробности, ровно отозвался Бесов.

— Тебе нужно прекращать драться, — качаю головой.

— Не соглашусь. Побитые и лишенные своего авторитета, эти клоуны очень быстро признались, кто их нанял. Поэтому сегодня я шёл в компанию, зная своего врага в лицо, — Бесов остановил машину на парковке отеля и вышел на мороз; затем вывел меня, и мы вместе пошли в гостиницу.

Пока он покупал мне номер, мой телефон разрывался. Глеб начал звонить ещё минут десять назад, но я старалась заглушить звук вибрации… однако в номере будет царить тишина, и Леша заметит, что мой смартфон в истерике, — как некогда его хозяйка. Отхожу от стойки регистрации и нажимаю «ответить»:

— Да, Глеб? — спрашиваю устало.

— Мила, нам нужно поговорить, — выдыхает Бондарёв, словно все эти двадцать минут только и делал, что поднимал штангу.

— Нужно. Поговорим. Но не сейчас, — соглашаюсь я; все детали буду обсуждать на холодную голову. Сейчас могу наломать дров.

— Я не приму его денег, — цедит Бондарёв в трубку.

— У тебя не будет выбора. Деньги есть деньги. Они не помечены личностью их обладателя, — отвечаю ещё спокойнее.

Я приму деньги, предложенные мне. И не потому что я — наглая или лишённая комплексов. А потому что мужчина должен отвечать за свои… предложения: так что переводить всё в шутку или делать вид, что я "забыла", я не намерена. А если всё-таки совесть замучает, то возьму кредит. Уже решила. Но возвращаться к Глебу и продолжать изображать его девушку я больше не буду — а я не уверена, что Бондарёв согласится на столь скорое… «расставание» и при этом оставит за мной место своей личной помощницы. Нет. Не в этой жизни.

— Мила, я не хочу тебя увольнять…. Я не хочу, чтобы ты уходила, — медленно произносит Глеб, словно пытаясь вбить в меня какую-то истину.

— Ты лишился точки давления и решил надавить на жалость? — холодно спрашиваю у него.

Пусть только попробует сказать, что Ему плохо…

— Я был неправ… Мила, мать твою! К чёрту этот контракт — я уже говорил тебе!!! — выходит из себя Глеб.

— Говорил, а потом пошёл в клуб «сбрасывать напряжение»! — со злостью шепчу в трубку, — К чему этот разговор, Глеб? Зачем я тебе нужна без контракта?

— Да я его прямо сейчас аннулирую! Я просто хочу, чтобы ты была рядом. Я уже говорил тебе это, чёрт побери! — срывается Бондарёв, даже издалека давя на меня своей энергетикой.

— Что, женишься на мне? Назло своему отцу? — с издёвкой спрашиваю у него.

— Скажи мне, где ты — я приеду и заберу тебя, — цедит Бондарёв, начиная реально злиться — я слышала это по его голосу, — Я не хочу, чтобы ты была с этим человеком! Только не с ним, Мила. Я вытерпел твоего парня, но этого…

— Лёша и есть мой парень, — спокойно произношу в трубку, перебивая его, и сбрасываю звонок.

Сердце стучит где-то под горлом.

Перевожу взгляд на стойку регистрации.

Смотрю на Бесова. Внимательно смотрю.

Он знал, что я была с Глебом на приеме Бондарёва старшего. И в эту же ночь он узнал, что Глеб нанял экстрасенсов, — заявившись в дом своего отца. А на следующий день он позвонил мне и, когда я приехала к нему домой, несколько раз предлагал мне стать его девушкой. А сегодня увидел меня в компании и узнал от Татьяны, что я — личная помощница Глеба Бондарёва. Его злейшего врага. И вот вечером он везёт меня в отель, готовый оплатить мой штраф, чтобы вытащить из лап Глеба.

Всхлип вырвался сам по себе; я это не контролировала.

— Боже, почему я такая неудачница?.. — шепчу, глотая тихие слёзы.

На телефон приходит смс. Открываю — там скан документа с подписью Бондарёва об аннулировании контракта.

Надо же. Какой быстрый…

Болезненно улыбаюсь. Закрываю лицо руками.

— Мила, что с тобой? — Бесов подходит ко мне с электронным ключом в руке.

— Прости, я просто очень устала, — говорю едва слышно, пытаюсь унять слёзы, иду к лифту.

Даже интересно — каким будет номер?.. Для новобрачных?..

Номер меня удивил.

— Одноместный? — немного удивлённо спрашиваю, смотрю по сторонам.

— Ты хотела, чтобы я остался с тобой на ночь? — поднимает бровь Бесов.

— Нет, я… — замолкаю и осматриваю апартаменты.

Хороший номер. Не дешёвый. Но действительно — на одного человека.

— Полагаю, тебе нужно всё обдумать, — Лёша отходит к двери, собираясь уйти.