— Ты знал, что я с Глебом, когда я приехала в воскресенье. Но ты ничего не сказал.

Смотрю на него прямо, замерев на месте.

— Почему?

— Я не слепой и не глухой, Мила, — также прямо отвечает Бесов, — Ты сама сказала, что не хочешь, чтобы я знал, кто ты сейчас. Ты отказалась подчиняться мне — но при этом тут же примчалась, почувствовав, что мне плохо. Я не могу разгадать тебя. Твоё поведение не поддаётся анализу. И когда раньше я пытался держать тебя на расстоянии, я был честен с тобой — у меня не было времени на тебя: я решал вопрос приобретения клуба, искал бывшего владельца, скрывшегося со всеми документами после одной темной истории, занимался бумажной работой и разгребал все проблемы, которые остались после предыдущего владельца — в том числе его долги. Я был реально занят и отдыхал только ночью в постели или на сцене во время выступления. Ты появилась в моей жизни так неожиданно, что я не знал, что с тобой делать. Я не спорю, ты влечёшь меня. Даже больше. Но я видел, что всё это время ты сама не понимала, чего ты хочешь. Ты словно бежала ко мне от кого-то, и когда я узнал, от кого именно…

Смотрю на него. Жду ответа.

— Я — не Глеб, Мила. Я — не игрок. Ты нравишься мне настолько, что я готов работать над своим отношением к тебе. Но я не смогу забыть, с кем ты была, и как много ты знаешь. Я говорю тебе это честно. И честно признаюсь, что у меня будет возникать желание узнать от тебя о Глебе. Он мой враг. И единственное, чего я хочу сейчас больше всего — это уничтожить его.

Стою. Улыбаюсь. Чувствую, как по щекам продолжают стекать слёзы.

— Я желаю для тебя лучшего, Мила. Я вижу, что ты — светлый человек. И тебе нечего делать в мире бизнеса: там правят деньги и связи. Таких, как ты, эта система ломает.

— А ты? Ты ведь тоже не такой. Ты ушёл от всего этого, ушёл сам… Ты — невероятный музыкант… что тебе делать… там? Зачем ты возвращаешься туда? — искренне не понимая, спрашиваю его.

— Если бы твоей семье намеренно навредили… и если бы ты знала, кто это сделал… — произносит Бесов; сжимает челюсть, — ты бы оставила все свои дела и всю свою прежнюю жизнь, и пошла бы защищать то, что тебе дорого.

— Но ты ушёл из семьи в шестнадцать лет, — шепчу, глядя Бесову в глаза… понимая, что теряю этот островок надежды, теряю того, кто мог меня понять — того, кто был также одинок, как и я… и понимая, как эгоистично требую от него быть этим самым Островком Надежды…

— Я поступил, как считал нужным — на тот момент. Теперь я понимаю, что, если бы продолжил общение с отцом, невзирая на все свои обиды, то смог бы помочь ему избежать всего этого — даже при том, что не разделял его взглядов на жизнь.

Я молчу. Мы оба молчим. Оба чувствуем, что сейчас происходит: я предлагаю ему бросить всё ради меня, а он…

Он не может пойти на это, — и я не могу его винить: он только узнал своего врага в лицо… он принял решение вернуться в семью… он хочет защитить своих близких… он хочет отомстить Глебу.

А меня он знает только пару недель.

Он просто не сможет сейчас полюбить меня — ему будет просто не до этого.

Ему будет не до этого…

Отворачиваюсь от него, закусывая костяшку и стараясь не всхлипнуть в голос. Никому нет до меня дела. Я вообще никому не нужна. Я одна. Я совсем-совсем одна. Боженька…

— Я приеду завтра, Мила. И мы обо всём поговорим. Пожалуйста, дождись меня и не делай глупостей… — негромко произносит Бесов и закрывает за собой дверь.

Стою, глядя в одну точку где-то на полу.

Как может быть так, что я ещё только жить начала, а у меня уже никого нет?.. Отцу на меня наплевать, маму я даже не помню, подруга — и та дружила только для того, чтобы самоутверждаться за мой счёт…

И даже если Бесов поймёт, что хочет быть со мной больше, чем — мстить Глебу… я буду помнить о том, что он мне сказал: Бондарёв младший всегда будет стоять между нами. Всегда. А я больше не хочу быть никем иным, кроме себя самой: ни подставной девушкой для одного, ни источником информации для другого. Я не хочу быть ни золушкой, ни красавицей, ни долбаной принцессой на горошине!!!

Я не хочу никому и ничего доказывать, не хочу притворяться и не хочу ни от кого зависеть. Только от себя! И я хочу… отдохнуть. Просто отдохнуть. От всех.

Обвожу взглядом номер… Понимаю, что мой мозг начинает работать в аварийном режиме… но лучше так, чем биться в истерике…

Стою на месте. Думаю. Как там говорила чеховская героиня?.. "Мы отдохнём… мы отдохнём!"

Паспорт у меня всегда с собой — в сумке. На карте приличная сумма денег. Загранпаспорт у отца в пригороде, а все сканы документов — в интернете, в «облаке» почты.

Резко выхожу в коридор, спускаюсь в холл на первом этаже: компьютеры здесь предоставлены для бесплатно пользования всем гостям отеля.

Это странно, но мне везёт. Горящая путёвка в ГОА через пару дней как раз мне по карману — вернусь в Россию под новый год, к европейскому рождеству… И, когда вернусь, начну всё заново.

Готовиться начну уже сейчас: искать вакансии, подбирать подходящее жилье — чтоб было рядом с работой… А ещё, буду сканировать интернет на наличие групп, которым нужна вокалистка. Это даже смешно: взращивая культ неудачницы в себе самой, я совершенно забыла о своих достоинствах. И о своих сильных сторонах. Да, я одна. Но я привыкла быть одной. Я привыкла жить на крохи в месяц. Я привыкла справляться с трудностями. А теперь я не только специалист в социальной сфере, я ещё и в отчётах разбираться умею! — да я с любой нагрузкой справиться могу: школа Глеба Бондарёва, знаете ли! И это я ещё про свой голос умолчала. Поскромничала. А так — найду группу и буду зажигать рок в любой, мало-мальски похожей на клуб, дыре. Да!

Так что не пропаду. Устроюсь туда, где не будет молодого начальника с замашками чудовища. И желательно туда, где поблизости не будет ошиваться невероятно талантливый молодой принц со своей собственной рок-группой.

И я справлюсь. И выдержу. И больше никогда не назову себя неудачницей. Отныне имя мне — Амазонка, Женщина-Воительница. Бугага. Только так теперь и буду представляться…

Хмыкаю под нос, бронирую билет.

И надо будет сделать себе новую трудовую: не так уж много я наработала, чтоб переживать о «потере». Но в логово этих драконов — (от слова «драка», разумеется) — я больше не сунусь. И вообще буду обходить этот район стороной. А может, и в другой город рвану! Да. Подальше отсюда. И туда, где потеплее… А вещей своих даже дожидаться не буду. Не нужно мне всё это… там из моей одежды — пара платьев, пара юбок и пара блуз, да пара обуви; всё остальное принадлежит Глебу. Правда, полушубок на мне тоже принадлежит Глебу… Но, думаю, он простит мне эту вольность и не станет срывать с меня мех на холоде: не такое уж он и чудовище, раз отпустил меня без всяких штрафных санкций.

Кстати, сегодня вроде как первый день второго месяца моей службы у Бондарева… как знала, что не дотяну. Как не дотянула с неделей испытаний в качестве его девушки… Наверно, я для него — сплошное разочарование…

Улыбаюсь экрану компьютера и выхожу из своего аккаунта. Впереди несколько дней подготовки, а потом вылет и пара недель счастья и покоя. А дальше — жизнь покажет. Главное, не удариться в индуизм от отчаяния, когда шок пройдёт, и я пойму, что я реально улетела в Индию, наплевав на всё, — при том, что я ненавижу карри!

Или, как героиня книги «Ешь. Молись. Люби», не встретить случайно шикарного миллионера на Бали и втрескаться в него по уши… Да, это было бы не очень хорошо…

Лечу-то я всё ж-таки в ГОА…

Истерический смешок, вырвавшийся из моего рта, явно намекал, что мой мозг в самое ближайшее время планировал взять рекламную паузу: он успел опухнуть от обилия событий и информации за весь этот день и теперь грозился мне либо скорой истерикой, либо абсолютной апатией и попыткой отменить бронь… Так что… встаю со стула и плетусь в сторону лифта.

Эта поездка мне жизненно необходима. Как жизненно необходимо ответить на несколько чрезвычайно важных вопросов…

Почему я так старалась показаться не той, кто я есть на самом деле?

Почему вообще забыла о том, кто я?

Почему стала подчиняться чужим правилам и в какой-то момент даже поверила, что эти правила — именно то, что мне нужно?..

Теперь я чётко видела, как сама загнала себя в тупик.

Как перекрыла себе воздух.

Как приобрела кучу не своих проблем.

Мне пора было остановиться, насладиться жизнью, проявить, наконец, чертову снисходительность к самой себе и понять, чего же я на самом деле хочу. И хочу ли вообще…


И в этом поиске я должна остаться одна.


Завтра я встану в самую рань и уеду к отцу, собирать оставшиеся вещи.

И, да, я сбегу. Но мне необходим этот побег. Наверное, он необходим каждому, кто в какой-то момент теряет себя.

У меня есть этот шанс, и я им воспользуюсь. А по приезду сменю симку и попытаюсь начать с нового листа.


А пока…


Вибрация на телефоне заставила меня поморщится и нехотя достать телефон. Затем удивленно смотреть на экран, на котором высветился звонящий абонент.

Фея Лина.

— Да? — отвечаю, пытаясь вспомнить, в какой момент реальности мы с ней расстались.

— Мила! Девочка моя! Я только что всё узнала! Чёрт! Бесов! Кто мог подумать?! Маленькая моя, я представляю, как тебе сейчас плохо! Скажи, тебе нужна помощь? Есть, где переночевать?

— Лина, я в порядке, — отвечаю ей спокойно, закрыв дверь на ключ и начиная снимать с себя одежду, — Спасибо, что беспокоишься.

— Мне не нравится твой голос… — озабоченно отзывается фея.

— Я хочу, чтобы ты кое-что передала Глебу… Можешь? — подходя к тумбочке и находя в её недрах листочек с карандашом, говорю ей.

— Да… — ещё более озадаченно соглашается Лина.

И я передала ей те же слова, что написала Бесову на бумаге.

А затем попрощалась, сказав, что очень устала, и пообещав, что потом ей всё подробно расскажу.

Сама прошла в душ, помылась, насухо вытерла волосы, высушила их феном и забралась в кровать. А ранним утром покинула номер гостиницы, сев на первый пригородный автобус, и оставив на тумбочке квадратик белой бумаги с короткой надписью.


«Не ищи меня»


В автобусе вставила наушники в уши и включила музыку. Даже не удивилась, когда запел Василий Михайлович. Улыбнулась, глядя в окно. Композиция CrazyMFLove залила меня благозвучными аккордами своего припева, и я прикрыла глаза.

Хочу, чтобы она ко мне тоже пришла.


Эта сумасшедшая любовь…

Конец