Виктория Холт - Неуемный волокита

— Отойдите, — велела Марго. — Как дела?

И увидела, что ребенок вот-вот появится на свет. Посылать за акушеркой было поздно. Она поглядела на хрупкое личико, на красивые влажные волосы, разметавшиеся по подушке.

Марго стиснула кулаки. Если это мальчик… Она не убийца. И все же… и все же. Как поступила бы ее мать? Зачем думать о матери в такую минуту? Зачем, когда знаешь ответ, задаваться этим вопросом?

«Если родится мальчик!» Эти слова стучали у нее в мозгу.

В комнате внезапно наступила тишина. Марго поняла, что окончательный миг приблизился. Ждала крика ребенка и страшное слово: «Мальчик».

Она подошла к кровати, и одна из женщин заговорила: Марго охватило облегчение. Решаться ни на что не нужно.

— Девочка, ваше величество. Мертворожденная.

Марго захотелось убежать в свои покои, броситься на колени и возблагодарить Бога за избавление.

Марго решилась. Ей опостылела жизнь при дворе мужа, и мать постоянно писала, что пора возвращаться.

Генрих, когда она сказала ему о своем решении, охотно согласился ее отпустить. Он не забывал страха Фоссезы, прибежавшей к нему в ту ночь. Жена его — дочь Екатерины Медичи, забывать этого нельзя. Вспомнилось ему и удаление Обинье от двора. Да, если Марго уедет, он облегченно вздохнет.

— Дорогая моя, — сказал Генрих, — я желаю, чтобы ты была довольна. Хочешь навестить родных — навести.

— Спасибо, Генрих. Навещу. Я уже написала матери, что готовлюсь к отъезду.

Как довольно улыбается! Что он намерен делать, когда она уедет? Прижить с Фоссезой ребенка? И, если на сей раз родится здоровый мальчик, развестись и жениться на ней?

Этому не бывать.

Марго насмешливо улыбнулась мужу.

— И, конечно же, возьму с собой Фоссезу. Она моя фрейлина, и мне нужны ее услуги.

— Я дам тебе других фрейлин.

— Но, кроме нее, никто не сможет оказать мне нужную услугу.

— Ты делаешь это мне назло.

Марго засмеялась.

— Генрих, ты не можешь запретить мне взять Фоссезу. А я приняла такое решение.

— Ты ведьма.

— Я не раз говорила тебе, что мы два сапога пара. И ручаюсь, ты вскоре возблагодаришь меня. Она ползучее насекомое! Неужели думаешь, ты смог бы сделать ее королевой?

— Королевой? Кто об этом говорит?

— Фоссеза говорила это двуличной шлюхе Ребур. У Фоссезы мало ума, но она способна вообразить себя с короной на голове. Я делаю это ради твоего же блага.

Генрих зло схватил ее за руку.

— Ты не заберешь ее.

— Заберу. И прибереги свои грубые манеры для худородных любовниц.

Он влепил ей пощечину; она ответила тем же.

— Луврские манеры не отличаются от беарнских.

— В Беарне надо вести себя, как беарнцы. Чтобы постоять за себя.

— Ты не заберешь Фоссезу.

— Заберу.

— Нет.

— Генрих, это мое право, и я не уступлю.

— Марго, я знаю, она твоя фрейлина, но прошу о таком одолжении.

Королева Наваррская улыбнулась. Пусть просит об одолжениях. Пусть задабривает ее. Ничего дурного тут нет. Она притворится, что хочет подумать; но решение ее твердо: Фоссеза вернется с ней в Париж.

Екатерина Медичи выехала навстречу дочери, встреча должна была состояться в двух третях пути от Нерака к Парижу. Генрих сопровождал жену. Как он мог поступить иначе, если Фоссеза находилась в ее свите?

Фоссеза каждую ночь проводила с ним; но он знал, что лишится ее, распрощавшись с Марго. В глубине души он был не так уж и расстроен, как делал вид, потому что после родов Фоссеза изменилась. То простодушие, которое особенно привлекало его, исчезло, и прежней она уже не была, хоть и притворялась. Мало того, ухватилась за его бездумно сказанные слова, передала их Ребур, а та Марго. Фоссеза… его королева! Нет уж, ни за что. Эта мысль казалась особенно неприятной, когда он представлял шумиху, которую вызовут развод и новый брак.

Втайне Генрих был благодарен Марго за то, что она увозит Фоссезу, помнил, что испытывал признательность к ней и в других случаях.

Екатерина ждала их в Ла Мот-Сен-Эрай и оказала им теплый прием. Ей очень хотелось увидеть Фоссезу, поскольку весть об этой истории, естественно, дошла до нее, и она похвалила дочь, что та увезла эту девицу.

Она пообещала Марго, что они быстро найдут для Фоссезы мужа, и Генрих скоро забудет ее, как уже забывал других.

Загвоздку представлял собой сам король Наваррский. Он делал вид, будто души не чает в Фоссезе и очень расстроен необходимостью расстаться с ней.

Екатерина самолично отчитала его.

— Ты молод, — сказала она, — и не очень разумен. Нельзя так дурно обходиться с женой. Я заставлю тебя помнить, что она сестра твоего короля и королевская дочь.

— Я прекрасно знаю это, мадам, — ответил Генрих.

— Рада, а то мне казалось, ты забыл. Не надо обращаться с ней так, будто она подданная, а ты сын Франции. Дело обстоит совершенно наоборот. Она сестра короля. Простись со своей любовницей и радуйся, что мы нашли способ устранить твои трудности… ведь сам знаешь…

Генрих кивнул.

— Я женился на королевской дочери, сестре короля Франции, а для него я подданный. Да, я это знаю.

Екатерина рассмеялась.

— Запомни это, сын мой. Хорошенько запомни.

«Забыть этого ты мне не дашь, — подумал Генрих. — И ради Бога, уезжайте поскорей… я устал от вас, тебя и твоей дочери, хоть ты вдова короля, а Марго его дочь. Что касается Фоссезы, я буду скучать по ней, только в наших отношениях уже наступил тот момент — видимо, он наступает во всех любовных историях, — когда можно грустить без боли и с волнением думать об очередной любовнице».

Король и королева Наваррские распрощались. Генрих вернулся в свои владения, Марго поехала с матерью в Париж, где вскоре весьма удачно выдала Фоссезу замуж за некоего Франсуа де Брока, барона де Сен-Мар.

Фоссеза кое-что узнала о придворных нравах, и наивной веры в свою судьбу у нее поубавилось. Выйдя замуж, она вскоре уехала в поместье, спокойно жила там и никогда больше не принимала участия в интригах двора.

Марго очень радовалась возвращению в Париж, но вскоре поняла, что король ею недоволен, потому что она не привезла с собой мужа.

Генрих III не желал успокаиваться, пока Наваррский вновь не окажется при его дворе полупленником. К тому же он подозревал, что Марго станет писать мужу в своей откровенной манере, в сущности, шпионить для него; она приносила больше пользы французскому двору, живя в Наварре.

Возвратясь, Марго вновь стала центральной фигурой на всех больших торжествах. Поэты, надеясь стать ее любовниками, посвящали ей стихи, возвещавшие, что солнце вновь освещает Лувр; придворная атмосфера менялась.

Друзьям короля это не нравилось. Раньше в центре внимания при дворе были его смазливые любимчики; теперь Марго со своими великолепными нарядами и томным взглядом меняла это приятное положение.

Король и королева-мать уговаривали ее написать мужу.

— То, что вы с ним живете врозь, — сказала Екатерина, — в высшей степени неприлично, и ты наверняка не хочешь возвращаться в это крохотное варварское королевство. Почему бы тебе не пригласить мужа сюда?

Марго пожала плечами. Действительно, она любила Париж и не хотела возвращаться в Нерак; а в приглашении Генриху ничего страшного не было; она знала, что он не приедет. Ей вспомнилось, как он говорил: «Однажды меня пригласили в Париж с друзьями. Друзья мои убиты, мне едва удалось избежать смерти. Больше я никогда туда не поеду, моя прекрасная дочь Франции. Больше никогда».

Сомневаться в этом не приходилось. Не поедет же он в Париж ради Дайеллы или Фоссезы! Да и ради нее вряд ли.

Но, дабы показать брату с матерью, что готова оказать им услугу, написала Генриху.

«Мы выезжали на охоту, она продлилась три дня, а потом закатили в Лувре такое празднество, что, если б я описала его тебе, ты забросил бы свою сельскую жизнь и приехал к тем, кто умеет наслаждаться жизнью».

Генрих, как и знала Марго, пренебрег приглашением.

Больше никогда! — наверно, воскликнул он.

По приезде Марго испытала горькое разочарование. Шамваллон оказался неверен ей и влюбился в графиню Сюзанну де Люз, свежую восемнадцатилетнюю девушку. Королеву Наваррскую это поразило.

Поначалу Марго не особенно унывала, будучи в полной уверенности, что Шамваллон, едва узнав о ее желании продолжить их связь, тут же покинет эту возлюбленную.

Первым делом она сделала Сюзанну своей фрейлиной, чтобы видеть своими глазами, как далеко зашли их отношения, потом, уверив себя, что Шамваллон просто проводил время в ожидании новой встречи с ней, послала ему приглашение прийти. В ответ пришло вежливое сообщение, что он не волен этого сделать.

Не волен! Марго изумилась. Должно быть, Шамваллон не знает, как бросить Сюзанну. Он всегда был очень любезен, а она, привыкнув к грубым манерам мужа, забыла, как делаются эти дела.

Вызвав одну из фрейлин, она велела ей передать Шамваллону, когда он явится к Сюзанне, что чувства королевы Наваррской к нему остались прежними и она стремится возобновить их отношения.

Марго с нетерпением ждала его визита. Шамваллон не приходил. Она снова вызвала ту фрейлину, и та явилась со смущенным лицом.

— Передала ты ему мое послание?

— Да, мадам.

— И что он сказал?

Фрейлина замялась.

— Говори, говори.

— Он… он не ответил.

— Я сказала — говори, — угрожающе произнесла Марго.

— Мадам… я не смею.

— Не будь дурой. Я хочу знать.

— Ладно. Мадам, он сказал — что хорошо для многих, то не может быть хорошо для него.

Марго выпустила руку фрейлины и уставилась в пространство. От возмущения она лишилась дара речи.

Смириться с поражением Марго просто не могла. Шамваллон оскорбил ее, но она почувствовала к нему еще более сильное влечение. И твердо решила его заполучить.

Посылать за ним было бессмысленно. Поэтому она вызвала Сюзанну.

— Сюзанна, дорогая моя, — мягко сказала Марго, — я слышала, у тебя есть любовник.

Та насторожилась, зная о прежних отношениях Шамваллона и своей повелительницы.

Марго рассмеялась.

— Ты не поняла. Я хорошо знаю твоего любовника. Он очарователен. Но отношения наши давно прекратились, и теперь я рада за тебя, потому что знаю, как Шамваллон может осчастливить женщину. Ты пригласишь его сегодня вечером поужинать… вдвоем.

— Но, мадам…

— Делай как я говорю. Пригласи его. Я хочу сказать ему, что не держу на него зла. Выпью вместе с вами кубок вина и оставлю вас предаваться любви, моя дорогая, дав тебе свое благословение. Немедленно отправь ему записку.

Сюзанна повиновалась, и Шамваллон явился в назначенное время. Марго с Сюзанной ждали его, и Марго сама наполнила кубок.

— Выпьем, — сказала она, — за ваше счастье. Пей, Сюзанна, дитя мое. И ты, мой дорогой друг.

В тот вечер Марго выглядела великолепно; на ней был просторный халат, надетый на голое тело, ее длинные черные волосы спадали на плечи.

Она улыбнулась бывшему любовнику.

— Я не держу на тебя зла, — сказала она, — не держи и ты.

Марго видела, что он не может отвести от нее глаз. В ее присутствии на него нахлынуло множество воспоминаний, и она догадалась, что маленькая Сюзанна в сравнении с ней неважная любовница. Жалеет ли он уже о своих надменных словах?

— Давайте посидим, вспомним старые дни, — сказала она, — потом я вас оставлю. Ко мне должны прийти гости, и служанкам надо одеть меня.

Пока они говорили, голова Сюзанны свесилась набок, рот слегка приоткрылся; поза эта красотой не отличалась.

— Ребенок заснул, — заметила Марго.

Шамваллон посмотрел ей в лицо и улыбнулся.

— Очевидно, вино ударило в голову.

— Возможно, — улыбнулась Марго. — Бедная девочка. Ничего, проспится, к утру будет свеженькой. — И забросила руки ему на шею. — А тем временем…

И позволила халату соскользнуть с плеч.

Покуда опоенная Сюзанна спала, Марго убедила Шамваллона, что необходима ему. И при этом забеременела.

Наутро Марго послала за Сюзанной де Люз. Девушка пришла все еще сонной после подсыпанного в кубок снадобья.

— Великолепная хозяйка! — рассмеялась королева Наваррская. — Знаешь, дорогая моя, ты вчера внезапно заснула.

— Да, мадам, — угрюмо произнесла Сюзанна.

— И мне волей-неволей пришлось развлекать твоего любовника. Думаю, называть его своим тебе больше не стоит.

Сюзанна не смогла скрыть возмущения, вспыхнувшего в ее глазах.