Элизабет Лоуэлл - Неукрощенная

«Должно быть время любить!»

Вдруг Доминик закричал:

– Ты слышишь меня, Саймон? Должно быть время любить!

Он словно прочитал мысли Мэг.

– Да, – ответил ему Саймон. – Ты принесешь мир на свою землю, я в этом уверен.

Раньше Мэг никогда не видела Доминика страдающим – он умел скрывать боль. Теперь ей открылся совсем другой человек, которого метаться по постели заставлял не только яд, но и израненный дух.

"Он был так добр. Он не требовал, а просил. Он мог бы в мгновение ока расправиться со всеми обитателями замка, но не сделал этого.

Мир, а не война.

Господи, если бы я могла исполнить его самое заветное желание!"

Но это было невозможно. Только любовь снимет проклятие с рода Глендруидов. И любить должна Мэг.

«Но я никогда не смогу полюбить мужчину, который не любит меня».

Мэг поднесла руку Доминика к своим губам. Слезы капали на его ладонь. Все надежды Доминика напрасны. Все надежды Глендруидов напрасны… Мэг ждала та же участь, что и всех женщин ее рода.

Проклятие!

– Доминик сильно изменился, побывав в плену, – тихо сказал Саймон. – Он всегда был хорошим воином, но теперь ему нет равных. Для него важно не только победить, но победить без жертв. А когда жертвы неизбежны…

Саймон на минуту замолчал, потом опять заговорил:

– Если жертвы неизбежны, то поле боя напоминает кровавое месиво.

Мэг прижалась губами к руке Доминика.

– Он стал удивительно спокоен, – продолжал Саймон, – и поклоняется только одному богу – разуму. Поэтому Доминик никогда не демонстрирует своей силы. А дуракам он только показывает краешек меча, и этого оказывается достаточно.

Мэг опять поцеловала руку Доминика. «А что он сделает со мной за то, что я нарушила клятву?»

– Когда Доминик вырвался из плена, – говорил Саймон, – он поклялся уехать подальше от власти и гнева королей, пап и султанов. Он мечтал о своей собственной земле, в которой не будет места голоду, нужде, страданиям. И еще он мечтал о знатной женщине, достойной матери его детей.

– Чтобы его род не угас. – произнесла Мэг.

– Чтобы не угасла его мечта. Чтобы у его земли были защитники.

Благородство помыслов Доминика поражало Мэг. Она вглядывалась в лицо мужа. Судьба посмеялась над ним, выбрав ему в жены дочь Глендруидов. Ее сердце изнывало от боли.

«Теперь у тебя есть земля, есть знатная жена. Но сыновей не будет. Почему Господь не послал тебе другую женщину?»

– Ты родишь ему сыновей? – спросил Саймон.

Вместо ответа Мэг тихо заплакала. Саймон рассказывал ей о жизни Доминика, а она сидела неподвижно, целуя руки мужа.

Мэг слушала о кошмаре, через который пришлось пройти Доминику, о его мечтах. Ей вспомнилось, как он выехал из тумана и приблизился к Блэкторну много дней назад. Тогда он показался ей олицетворением грубой и бессмысленной силы, но теперь она знала, что это совсем не так. Его жизнь была полна страданий и потерь, он закрылся от мира ледяной броней, но в его сердце не умерли справедливость и благородство.

Доминик затих. Его дыхание выровнялось, тело расслабилось.

– Он в порядке? – тихо поинтересовался Саймон.

– Да. Теперь он просто спит.

Саймон прошептал молитву благодарности. Он откинул волосы со лба Доминика. Этот жест был исполнен такой заботы, что говорил о глубокой любви. Кровные родственники могут быть равнодушны друг к другу. Но Доминик и Саймон были не только братьями – они были единомышленниками, людьми, близкими по духу.

– Как странно, – прошептала Мэг.

– Что тебя удивило?

– Дункан так же дотрагивался до лорда Джона, – сказала она, не подумав, что не стоит упоминать имя Дункана.

Вся нежность Саймона мгновенно исчезла.

– Дункан, – произнес он со злобой. – Я вырежу ему сердце.

– За что? – испуганно воскликнула Мэг.

– Он отравил моего брата.

– Дункан сейчас далеко отсюда!

– Его прихвостни здесь.

– Риверсы ушли.

– Черт бы их побрал, – проговорил Саймон. – Это шпионы Дункана в замке отравили Доминика. Я расправлюсь с ними.

– Никто в замке не мог…

И тут она замолчала. Кто-то мог, потому что сделал это. Мэг закрыла глаза. Она пришла в ужас от мысли, что в доме находится человек, который так ненавидит Доминика.

– Я думал, это сделала ты, – сказал Саймон.

– Я врачую людей, а не убиваю.

– Да, – улыбнулся Саймон. – Ты спасла Доминика. Скорее всего не ты была его убийцей.

– А может, это была случайность? Может, хотели отравить кого-то другого?

Саймон задумался.

– Вряд ли, – произнес он с сомнением.

– А что ты думаешь? – спросила Мэг.

– Мне кажется, что кто-то отравил весь бочонок, а потом добавил яда в кружку Доминика для верности.

– У меня пропала бутыль с ядом.

– Ты сказала об этом Доминику?

– Нет.

– Но почему же?

– Я не доверяла ему, – объяснила Мэг просто. – Украсть яд могли и ваши люди.

Саймон покачал головой:

– Нет, они верны нам. Многим из них Доминик спас жизнь.

– А остальные? За скольких ты можешь поручиться?

– Перестань, ради Бога, – нетерпеливо остановил ее Саймон. – Кто же из них мог знать о твоих травах и ядах?

– Знает только Старая Гвин.

Саймон нахмурился.

– Где она сейчас?

– В поселке, день езды отсюда.

– Она могла отравить эль.

– Тогда все рыцари были бы давно мертвы.

Он недоверчиво посмотрел на Мэг.

– Как так?

– Уж кто-кто, а Старая Гвин умеет обращаться с травами. К нашему счастью, убийца не сумел рассчитать дозу.

– Эдит знает дозу? – поинтересовался Саймон.

– Нет. Откуда?

– Она ненавидит норманнов.

– Неужели? – сухо произнесла Мэг. – Поэтому она и спит в постели Томаса Сильного?

– Она разливала эль.

– Норманнка тоже разливала эль, – напомнила Мэг. – Почему же ты не подозреваешь и ее?

– Мари? Ни в коем случае! Доминик спас ей жизнь.

– А я спасла жизнь Эдит. Она, конечно, злостная сплетница, но не убийца.

– Она честолюбива.

– Это честолюбие женщины – она мечтает о знатном муже, о доме и семье.

Вдруг Саймон вскрикнул в волнении:

– Это мог сделать один из рыцарей Джона! Мэг задумалась.

– Пока мы не найдем этого злодея, никто не может чувствовать себя в безопасности, – заключил Саймон.

Мэг смотрела на Доминика. Саймон был прав: судьба Блэкторна зависела от жизни Доминика Ле Сабра, а она висела на волоске.

Доминик проснулся среди ночи. Рядом спала Мэг. Голова у него раскалывалась от боли, невыносимо болели глаза. Он не мог понять, что с ним.

Он попытался подняться. От его движения Мэг сразу же проснулась. Быстро встав с постели, она подала Доминику чашу с водой, которую Саймон принес вчера вечером из колодца.

– Выпей. Тебе станет легче.

Доминик доверчиво взял чашу. Вода была горькой. Но он выпил все до последней капли.

Мэг с облегчением вздохнула.

– Твой брат думал, что я отравила тебя.

«Отравила».

Доминик сел. Все поплыло у него перед глазами. Он выругался по-турецки. Мэг нежным прикосновением заставила его лечь.

– Не вставай, – сказала она. – У тебя, наверное, сильная головная боль.

– Голова просто раскалывается, – простонал Доминик.

– Ш-ш-ш… – прошептала Мэг. – Закрой глаза. Так будет легче. Не смотри на свет.

Мэг терла ему виски. Золотые колокольчики пели нежную песню.

– Ты все еще носишь их, – улыбнулся Доминик, постепенно приходя в себя и вспоминая вчерашний день.

– Пока ты не снимешь мои путы, – ответила Мэг.

– Все-таки ты нарушила мой приказ.

«Мудрый человек прощает только один раз. Больше не сражайся со мной, соколенок».

Она была виновата перед ним.

– Жена Гарри… – начала было Мэг.

– Я помню, – прервал он ее. – Трудные роды. Как она себя чувствует?

– Я не знаю. Саймон никого не впускает и не выпускает. Он спит за дверью.

– Ей нужна твоя помощь? – спросил Доминик.

Мэг насторожилась. Зачем он это спрашивает? Он расставляет ей ловушку.

– Не думаю, – сказала Мэг. – Старая Гвин, должно быть, уже вернулась. Она пришлет за мной, если дела будут плохи.

– А как же приказ Саймона? – спокойно задал вопрос Доминик. – И мой приказ?

Как объяснить ему, что она несет ответственность за жизнь своих людей?

«Люди страдают, а я могу помочь им».

Мэг посмотрела на Доминика. Его лицо было непроницаемо.

«Ты можешь наказать меня, но я служу своим людям. Я должна была это сделать».

Доминик отвел ее руки от своих висков.

– Ты нарушила клятву, – проговорил он.

– Да. – Мэг закрыла глаза.

– И ты будешь делать это всякий раз, когда попросят твоей помощи?

– Да, – согласилась она. – Прости меня, муж мой. Я выполню любые твои желания, кроме этого.

– И ты готова принять наказание?

– Да. Только не запирай меня опять. Я этого не вынесу.

– Твои люди тоже этого не вынесут, правда?

– Да, – подтвердила Мэг после долгого молчания.

– Не вынесут они, не вынесешь ты. А что же делать мне? Это обоюдоострый меч.

– Я не виновата в этом. Я просто… я…

– Из рода Глендруидов.

– Да.

Доминик немного помолчал.

– Как ты выбралась из замка?

Мэг не отвечала. Ее глаза все еще были закрыты.

Наконец Мэг взглянула на мужа. Он смотрел пристально, пытаясь понять Мэг. Но ей не стало от этого взгляда страшно, как раньше. Доминик был теперь для нее одним из жителей Блэкторна, зависящим, как и другие, от ее искусства.

– Ты храбра, – холодно отметил он, – потому что можешь положиться на своих людей. Это твое войско, от которого ты ждешь защиты.

– Это не правда! – воскликнула Мэг. – Мне было тяжело сидеть в твоей золотой клетке, но я никому не сказала об этом! Я для тебя – всего лишь очередной шаг на пути к цели. Я знала об этом, но я не противилась приказу короля и вышла за тебя замуж. Даже когда лорд Джон бил меня, я не жаловалась никому!

– Твои люди, все это знают.

Мэг заколебалась. Но…

– Мы знаем все друг о друге, – просто сказала она. – Мы… вместе.

Доминик молча смотрел на свою жену, женщину Глендруидов. Она была слаба и сильна одновременно. С каждым днем Мэг все больше удивляла Доминика.

– Я уверен, что в замке есть потайной ход, – произнес он наконец. – Ты покажешь его мне. И никому больше.

Мэг не хотела открывать Доминику секрет замка, но он был законным хозяином и должен был знать его. Правда, она сама лишалась возможности покинуть замок.

– Хорошо, – согласилась она мягко.

Доминик криво усмехнулся.

– Тяжело, соколенок?

– Что?

– Признавать меня своим хозяином?

– Наверное, нет.

– Конечно, нет. Ты просто еще не приручена.

– Еще не приручена? – повторила Мэг. – Так вот как ты ко мне относишься?

– А как же еще? Ты никому не подчиняешься, даже своему мужу.

– Я подчиняюсь моему долгу и отдаю людям плоды древнего знания. Но никто никогда не спрашивал меня о моих желаниях.

– Ну и что же это за желания?

– Оно только одно. Я желаю свободы.

С этими словами Мэг подошла к очагу.

– Спи. Тебе нужно выспаться, – устало сказала она мужу.

– Я высплюсь только рядом с тобой.

Мэг немного постояла в нерешительности, потом повернулась и подошла к ложу.

Доминик ждал ее, взглядом приглашая лечь рядом с ним.

– Укройся потеплее, а то простынешь, – велела она.

– Ты меня согреешь.

Сильные руки коснулись ее. Доминик притянул Мэг к себе, и она почувствовала, что он холоден как лед.

Мэг укутала его одеялами, потом прижалась к нему. Доминик потянулся от удовольствия.

Улыбаясь, он поцеловал Мэг в лоб и откинулся на подушки. Мэг тоже потянулась: наконец-то можно было спокойно заснуть!

Но сон был ужасен. Мэг пыталась защититься от неведомого, «Нет!»

Доминик проснулся от ее крика, схватил нож. Но вокруг все было спокойно.

– Доминик? – позвал Саймон из-за двери. – Все в порядке?

– Да. Просто страшный сон.

Доминик положил нож обратно под подушку и зажег свечу. В комнате было очень холодно.

– Что с тобой? – спросил он Мэг.

Она не слышала. Страшные образы все еще стояли у нее перед глазами.

– Мэг!

Ее глаза открылись.

– Доминик? Что случилось? Тебе плохо?

– По-моему, это тебе плохо. Ты кричала во сне.

– О Боже!

Мэг оглядела комнату. Огонь в очаге почти погас.

– Очаг, – произнесла она отсутствующим голосом.

– Я все сделаю.

– Ты простынешь. Я сама.

– Что случилось, Мэг?

Она молчала.

– Ляг, – укладывая ее, говорил Доминик. – Я не дам тебя в обиду.

Он подбросил в огонь дров. Потом опять лег в постель, оставив занавеси открытыми.

Мэг медленно обняла мужа.