Элизабет Лоуэлл - Неукрощенная

Мэг опять засмеялась, и Риверсы в страхе переглянулись.

– Ты такая жадная, а не подумала, что другим деньги тоже нужны.

– Выражайся яснее, – прервала ее Эдит.

– Кто должен платить этот выкуп? Мои вассалы. Они, конечно, преданы мне, но не до такой степени, чтобы из-за меня оставить своих детей без куска хлеба. Такой большой выкуп просто разорит их.

– Не слушайте ее! – быстро воскликнула Эдит. – Она хочет вас околдовать!

Рыжий жестом приказал Эдит замолчать.

– Пока вы стоите тут и считаете, сколько каждый из вас получит, Доминик, я уверена, уже подал архиепископу прошение признать наш брак недействительным.

Рыжий нахмурился.

– Аббатство будет против, – продолжала Мэг, – но Доминик умен и предложит им построить новую каменную церковь, а против этого они не устоят. Еще до того, как я буду мертва, Доминик уже женится на какой-нибудь норманнке, которая родит ему здорового сына. Вы только помогли ему избавиться от меня. Теперь Блэкторн принадлежит норманнам. Вам не видеть его никогда!

* * *

– Мэг узнала тебя? – спросил Доминик Свена.

– По-моему, нет. Она не сделала никакой попытки заговорить со мной. Мне кажется, что двое из Риверсов – шпионы Дункана, – добавил Свен.

– В этом нет ничего удивительного, – сказал Доминик. – Шотландский Молот может думать головой, когда не находится в плену своих чувств.

– Один из этих людей выскользнул из лагеря прямо передо мной.

– Значит, скоро мы опять увидим Дункана. Что еще говорила Мэг?

Свен посмотрел на своего господина: тот был с ног до головы закован в броню. Свен подумал, что он не ошибся, выбирая себе хозяина.

– Ваша леди еще раз попросила позвать священника. Она сказала, что если она умрет, не исповедавшись, то будет являться им с того света.

– Мэг очень жестока, когда надо, – усмехнулся Доминик.

Свен посмотрел на Старую Гвин.

– Леди Маргарет хорошо умеет врать, правда? – спросил он.

– Нет. Она чиста, как первый подснежник.

– Она говорила правду – поэтому Риверсы и поверили ей.

– Конечно, как они могли ей не поверить? – забормотала Старая Гвин. – Какой дурак будет платить такой выкуп за бесплодную жену?

– Хватит! – прервал ее Доминик.

– Завтра они убьют ее, – продолжала Старая Гвин, не обращая внимания на слова Доминика. – Или сделают с ней такое, что ты уже не сможешь жить с Мэг как со своей женой. В замке появится новая хозяйка, и ты уберешь Мэг подальше отсюда. И вы, господин… вы наконец получите то, что хотели, – наследников.

– Саймон!

– Я думаю, что не нужно вступать в бой, который не принесет тебе ничего, – угрюмо сказал подошедший Саймон.

– Объясни свои слова.

Звук голоса Доминика заставил Саймона похолодеть.

– Ты пришел сюда за землей и сыновьями. Ты уже наполовину победил – ты владеешь землей. Если ты вступишь в бой на условиях Риверсов, ты проиграешь, а люди Блэкторна не захотят пожертвовать всем ради спасения леди Маргарет.

– Мэг сказала то же самое Риверсам.

– Это ясно как день! – Саймон начал выходить из себя. – Мэг не думает, что ты заплатишь за нее выкуп.

Доминик отвернулся от находившихся в зале людей. Он вспомнил слова Мэг: «Блэкторн твой, а наследника тебе сможет дать любое чрево». Доминик сжал кулаки. «Доминик плохо относится к тебе?» «Как Доминик относится к своей глендруидской жене? Я – его единственная надежда получить законных наследников. Мои драгоценности почти такие же красивые, как у его сокола».

В душе Доминика просыпалась ярость. «Пошлите за священником, я не могу умереть без исповеди». Она не сомневалась в его равнодушии. Она не сомневалась в новой женитьбе. И все-таки…

«Мэг, ты видела во мне больше, чем видел я сам. Ты была так щедра со мной!» Со двора донесся какой-то шум.

– Люди ждут во дворе, господин, – доложила Старая Гвин.

– Зачем?

– Они хотят что-то сказать вам. Вы теперь их господин, – ответила старая Глендруидская ведьма.

Ни слова не говоря, Доминик открыл широкую дверь, ведущую во двор. Увидев его, рыцари замолчали. Прежде чем Доминик успел заговорить, к нему подошел Гарри. В руке у него была маленькая кожаная сумка, в которой позвякивали монеты.

– Я и Адель услышали, что случилось, – проговорил он. – Они требуют очень много. Возьми это. Это немного, я знаю, но это все, что у нас есть. Когда Адели было плохо, Мэг была рядом с ней.

Гарри отошел, нр его сменил сокольничий. В руке у него была деревянная бутыль с монетами.

– Когда моему сыну было четыре года, его затоптал жеребец. Леди исцелила его, а ей самой было тогда едва девять лет. Но леди уже знала, как облегчить чужую боль.

Вслед за сокольничим стали подходить другие люди, принося свои маленькие дары, и каждый вспоминал что-то хорошее, что сделала для него Мэг:

– Она всю ночь находилась у постели моего больного отца.

– Она вылечила моего единственного сына.

– Она спасла моего ребенка.

– Она помогла мне.

Эти слова значили больше, чем любые деньги.

– Она вылечила мне руку.

– Когда моей жене было плохо, она пришла к ней.

– Все думали, что я уже покойник, но она помогла мне.

– Я слеп, но она помогла мне – иначе бы я давно умер с голоду.

Когда все сошли с крыльца, перед Домиником остался только мальчик лет девяти, держащий на поводке большую лохматую собаку. Было видно, что мальчик очень боялся заговорить с Домиником, но наконец решился. Он протянул руку – на его ладони лежало самое большое сокровище – турецкая конфета, которую он получил в день свадьбы Мэг. Конфета была надкусана с одной стороны, как будто каждый день от нее отъедали по маленькому кусочку.

– Она вылечила мою собаку, когда Ласка попала в калкан.

Доминик хотел заговорить, но не смог. Небольшие дары людей и их теплые слова рассказали ему о смысле жизни Мэг – жизни для людей. Она была надеждой на мирную жизнь, на то, что завтра не разорят дом и не убьют его хозяев. Она была цели-тельницей, облегчавшей боль, и человек знал, что не умрет безо всякой помощи. И еще она была радостью – она знала, что иногда улыбка может быть нужнее лекарств. Наконец Доминик смог сказать несколько слов:

– Наше сердце похищено.

В толпе раздался неясный гул.

– Все вы знаете проклятие. Если Мэг не вернется к нам целой и невредимой, то на нашу долю выпадут страшные испытания. Я сделаю все, чтобы спасти свою жену и вашу защитницу. Я пойду на Риверсов войной, и вы поможете мне в этом, как уже помогли мне собирать выкуп. Горе сплотило нас: как будет плохо вам без той, что изгоняет болезни и лечит увечья и раны, так будет плохо и мне без любимой жены. Мы должны освободить ее!

Толпа издала единый крик. Старая Гвин легко взбежала на ступеньки крыльца и посмотрела на Доминика. И она, и рыцари увидели, что из его глаз катятся одна за другой крупные слезы.

– Я ждала этого уже тысячу лет, – сказала Старая Гвин. Сказала так, что все со страхом поняли: она живет на этом свете неслыханно долго.

Быстрым и ловким движением она воткнула в одежду Доминика тяжелую серебряную булавку.

Солнечный свет ударил по ней лучом, и серебряная голова засветилась, как маленькое солнце. Глаза из горного хрусталя мерцали живым ярким огнем. Люди приветствовали громким криком Волка Глендруидов.

На рассвете отряд выехал из Блэкторна и помчался на север. Сверкали на солнце оружие и доспехи. Остававшиеся в замке подняли мост и закрыли все окна.

Волк Глендруидов шел на войну.

– Нет, они узнают тебя и постараются сразу же убить, – сказал Доминик Дункану. – Ты мне еще нужен.

Дункан со своим отрядом встретился с Домиником на большой дороге во второй половине дня. Теперь Шотландский Молот и Волк Глендруидов обсуждали дальнейший план действий.

– Если наших людей не будет в их крепости, когда мы атакуем Риверсов, то Мэгги убьют, – произнес Дункан сквозь зубы.

– Ты думаешь, я не знаю этого? Я хочу проникнуть в крепость после наступления темноты. Я смогу…

– У тебя ничего не выйдет! Твой рост выдаст тебя! – возразил ему Саймон.

– Я бы еще обратил внимание на этот кусок серебра у тебя на груди, – заметил Дункан.

Он смотрел на светящуюся голову Волка, как будто ожидая, что она вдруг оживет.

– Мой господин, разреши пойти мне! – взмолился Саймон.

Тут в разговор вмешался Свен:

– Ваша леди прикована к дереву, и, когда начнется атака, ей негде будет искать укрытия. Кто-то должен быть рядом и защитить ее.

– Я не могу подвергать тебя опасности, – ответил ему Доминик.

– Вы меня плохо знаете, – улыбнулся Свен. – Опасность – моя жена, моя любовница и мое дитя. Поэтому я и служу вам.

– Хорошо, но следи за священником.

– Умереть, спасая жизнь своей госпожи, – это почетная смерть, – заявил Свен.

– Да, – согласился с ним Саймон. – Разреши мне пойти со Свеном.

– Нет, – резко оборвал его Свен. – Ты такой же большой, как лорд Доминик или Дункан. Если Риверсы и не заметят тебя, то Эдит – непременно.

И прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, Свен исчез в лесу.

– Где ты его нашел? – спросил Дункан Доминика.

– В сарацинском аду.

– И он сможет открыть ворота?

– Никто, кроме него, никогда не сделает этого. Свен уже не раз открывал для меня ворота, которые, казалось, вообще не способны открыться.

– Я в этом не сомневаюсь: он крадется, как кошка.

Воины тем временем рассеялись по лужайке. Все они были как на подбор: высокие, статные и широкоплечие. Кто-то снял кольчугу и проверял готовность оружия, кто-то ставил пари на исход боя: кто первый ворвется в крепость, кто первый выпустит кишки кому-то из Риверсов… Голоса рыцарей доносились до Доминика, но все его мысли были устремлены к Мэг. Он готов был пожертвовать душою – не говоря уж о жизни, – только бы спасти ее.

– Какие-нибудь особые приказания? – обратился Саймон к Доминику, когда все были готовы.

– Никакой пощады. Пленных не брать.

* * *

Мэг дергала цепь, стараясь освободиться. Но железо, соединявшее ее запястья и ствол дерева, и не думало поддаваться. Мэг подняла голову – солнце уже клонилось к закату, скоро взойдет луна. Времени оставалось совсем мало!

Скоро Риверсы придут за ней.

Эдит беспокойно шагала возле большого костра. Она часто просила часового посмотреть на дорогу.

– Что-нибудь видно? – спрашивала она.

– Нет.

Рыжий отрезал огромный кусок мяса от зажаренного козленка и принялся жевать.

– Он придет, – сказала Эдит. – Ведь он же заколдован.

Рыжий ухмыльнулся, а Эдит продолжала нервно ходить по двору крепости. Один из Риверсов, весь в лохмотьях, вышел из темноты и отрезал себе кусок мяса.

– Эй, ты не видел всадников? – окликнула его Эдит.

– Нет, госпожа.

Оборванный побрел по двору. Проходя мимо Мэг, он уронил кусок мяса и, нагибаясь за ним, тихо сказал ей:

– Меч придет в сумерках.

Мэг изумленно посмотрела на странную фигуру.

– Он не придет за мной, – мягко возразила она.

– Будьте готовы, леди.

Свен улыбнулся, бросил мясо на землю и направился к задним воротам. Он был уверен, что воины Дункана прячутся где-то поблизости и натачивают боевые топоры.

– Сумерки, – пробормотал Свен.

– Охрана! – послышался голос Эдит.

– Никто не входил, никто не выходил, – ответил часовой скучающим тоном. Эдит уже двадцать раз задавала один и тот же вопрос.

Над крепостью сгустились сумерки. Рыжий закончил есть, вытер нож о рукав и многозначительно посмотрел на Мэг. Тут один из разбойников стал развлекаться, выделывая разные штучки своим топором. Все столпились вокруг, смотрели, обсуждали. Это представление было на руку Свену: никем не замеченный, он пробрался к задним воротам. Он осторожно вытащил нож и перерезал горло скучавшему часовому, потом накрыл его плащом так, что можно было подумать, будто тот спит. Свен несколько раз вонзил нож в землю, чтобы стереть с него кровь, и стал ждать – бой скоро начнется. Вдруг часовой у передних ворог закричал, указывая на большую дорогу:

– Они идут! Два рыцаря. Один одет в черное. Провалиться мне на месте, если это не норманнский ублюдок!

– Они несут сокровища? – спросила Эдит, – Да, у них две нагруженные лошади.

Радостные крики раздались в крепости, а тем временем Свей, никем не замеченный, разомкнул замок и приоткрыл ворота. После этого он подошел к Мэг, чтобы прикрыть ее в случае опасности.

– Уже скоро, миледи, – прошептал он.

Мэг, затаив дыхание, смотрела на передние ворота. В это время через задние проскользнул Доминик, Он был незаметен в темноте, и только его древний меч и серебряный Волк на плаще слабо мерцали при лунном свете. Позади него, как тени, крались Саймон и Дункан. И тут Мэг заметила их. Но не оружие или знакомые лица привлекли ее внимание: не отрываясь, она смотрела на Волка Глендруидов, свирепо горящего на плече Доминика. По телу Мэг пробежала дрожь, когда она вдруг поняла: проклятие оставило их. Теперь ни одна девушка из рода Глен-друидов не будет нести на себе бремя надежд своих людей: «Волк Глендруидов, вождь Глендруидов рожден не глендруидской женщиной!» Доминик со звоном разрубил цепи Мэг. Этот звук услышали. Кто-то из толпившихся у передних ворот закричал: