Анна Голон - Неукротимая Анжелика

— Она здесь! — прошептала Дэзи, сжав руку Анжелики.

Животное вышло из кустов, пригнув морду к земле и выгибая спину, словно огромная кошка, готовая броситься на мышь.

Черная султанша протянула ей тушку голубя, продолжая свое звериное воркование. Казалось, пантера успокоилась. Тогда Лейла Айша, приблизившись, прикрепила цепь к ее ошейнику.

— Идите за мной, отступив на два шага, — приказала она двум белым женщинам.

Они снова пошли. Анжелика удивлялась, что евнухи встречаются редко. Лейла Айша вела их по коридорам, где располагались покои старых покинутых наложниц. Их охраняли не слишком строго. К тому же в отсутствие попечителя сераля порядок всегда нарушался: евнухи, которым надоели обходы, предпочитали собираться вместе, болтая и разыгрывая бесконечные шахматные партии. А полусонные служанки, видя, как проходит Лейла Айша со своими спутницами, кланялись Султанше султанш.

И вот они в самом опасном месте: поднимаются по лестнице, ведущей, к крепостной стене. Идут по дороге, охраняемой дозорными. С одной стороны внизу темнеют сады, окружающие мечеть — ее зеленый купол светится в лучах луны; с другой — простирается пустынная песчаная площадь. Там иногда устраиваются ярмарки… В общем, дворец Мулея Исмаила был настоящей укрепленной крепостью, построенной с таким расчетом, чтобы султан мог отсиживаться здесь месяцами, если в городе вспыхнет бунт.

В конце охраняемой дороги на одном из зубцов стены виднелась фигура часового. Он стоял спиной к ним и, казалось, что его копье направлено к звездам.

Женщины приблизились, пробираясь в тени зубцов. За несколько шагов до неподвижного евнуха Лейла Айша вдруг резко взмахнула рукой, швырнув в его направлении голубиную тушку. Зверь прыгнул, ловя лакомый кусок. Страж оглянулся, увидел хищника, вскрикнул от ужаса и, оступившись, полетел вниз. Они услышали глухой стук упавшего тела, разбившегося у подножия стены.

Женщины затаили дыхание. Ведь крик несчастного мог встревожить других стражей. Но все было тихо, и Лейла Айша, успокоив пантеру, повела своих спутниц в заброшенное здание, готовое к сносу. На его месте Мулей Исмаил собирался возвести новое.

Султанши проводили Анжелику до начала крутой лестницы, ведущей в темноту маленького дворика. Сверху он казался глубоким колодцем.

— Здесь, — сказала негритянка. — Как спустишься, увидишь открытую дверь. Если она еще закрыта, подождешь. Твой сообщник не опоздает. Вели ему положить ключ в углубление в стене справа от двери. Завтра я пошлю за ним Рамидана. А теперь иди!

Анжелика начала спускаться, но остановилась и подняла голову, посчитав себя обязанной поблагодарить своих сообщниц. Ей подумалось, что никогда в жизни она не видела ничего более своеобразного, чем эти две женщины, стоящие бок о бок, смотря ей вслед: белокурая англичанка, высоко поднявшая масляную лампу, и черная африканка, держащая пантеру Альхади за ошейник.

Она спустилась. Свет лампы уже не достигал низа лестницы. Она слегка споткнулась о последние ступени, но тут же заметила проем двери, освещенной луной. Открыта!.. Ура! Пленник ее опередил…

Анжелика нерешительно двинулась к выходу. При последних шагах ее вдруг охватила мучительная тревога.

— Это вы? — вполголоса окликнула она по-французски.

Мужчина пригнулся, входя в низкий дверной проем. Его крупная фигура заслонила свет настолько, что Анжелика не могла рассмотреть входящего. Она узнала его лишь тогда, когда он выпрямился и в лунном луче блеснул шитый золотом тюрбан.

Верховный евнух Осман Ферраджи стоял перед ней.

— Куда ты идешь, Фирюза? — спросил он своим мягким голосом.

Пошатнувшись, Анжелика прислонилась к стене. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Это было похоже на страшный сон.

— …Куда ты идешь, Фирюза?

Приходилось смириться. Это была явь, и это был он. Она задрожала, теряя силы.

— Почему, ох, зачем вы здесь?! Вы же уехали.

— Я вернулся два дня назад, но не счел нужным сообщать о своем прибытии.

Исчадие дьявола, проклятый Осман Ферраджи! Слащавый и неумолимый тигр, возникающий между ней и спасительной дверью! Она заломила руки в порыве отчаяния.

— Позвольте мне бежать! — задыхаясь, умоляла она. — О, позвольте мне бежать, Осман-бей. Только вы можете помочь… Вы всесильны. Отпустите меня!

Лицо Верховного евнуха приняло оскорбленное выражение, как будто ее мольбы казались ему святотатством.

— Никогда ни одна женщина не убегала из гарема, на страже которого стою я!

— Тогда не говорите, что хотите спасти меня! — гневно вскричала Анжелика.

— Не лгите, что вы мне друг! Вам известно, что здесь для меня нет другого жребия, кроме смерти!

— Разве я тебя не просил довериться мне?.. О Фирюза, зачем ты все время насилуешь судьбу… Послушай, маленькая строптивица. Я ездил не к черепахам, моей целью было встретиться с твоим бывшим хозяином.

— Бывшим хозяином? — пролепетала Анжелика, не понимая.

— С Рескатором, пиратом-христианином, который купил тебя за тридцать пять тысяч пиастров в Кандии.

Все поплыло перед глазами Анжелики. Как всякий раз, когда при ней произносили это имя, она испытывала растерянность, смутное чувство надежды и сожаления.

— Мне удалось побывать на одном из его кораблей. Это судно встало на якорь в гавани Агадира, и капитан сообщил мне, где он находится. Мы обменялись двумя посланиями через почтовых голубей. Он скоро будет здесь… Придет за тобой!

— Он придет за мной? — повторила она недоверчиво. Но тяжесть на сердце отлегла. Он скоро заберет ее…

Конечно, это пират, но все же человек ее расы. Недаром он никогда не казался ей страшным. Он появится, худой, весь в черном, положит руку на ее бедную голову, вынесшую столько унижений, я радость жизни снова вернется к ней. Она добровольно пойдет за ним и наконец-то сможет спросить: «Почему вы тогда в Кандии купили меня за тридцать пять тысяч пиастров? Я показалась вам такой красавицей, или вы, как Осман Ферраджи, узнали по звездам, что мы созданы друг для друга?»

Что он ответит? Она вспомнила, с каким трудом он говорил, какой у него хриплый голос, вызывающий дрожь. Она совсем не знала этого человека, но представляла себя лежащей на его груди, мечтала, чтобы он увез ее далеко-далеко отсюда. Кто же он? Путешественник, явившийся из неведомого царства, везущий с собой их будущее. Он спасет ее…

— Это же невозможно, Осман-бей. Это чистое безумие! Разве Мулей Исмаил когда-нибудь согласится на такое? Он не из тех, кто легко выпускает свою добычу. Рескатору снова придется выкупить меня?

Верховный евнух отрицательно покачал головой. Он заулыбался, и Анжелика заметила в его взгляде ту же ясность и доброту, которые взволновали ее при первой встрече, когда она приняла его за волшебника.

— Не задавай больше вопросов, мадам Зеленоглазка, — голос его звучал таинственно и радостно, как в сказке. — Знай лишь, что звезды не солгали. У Мулея Исмаила будет много оснований согласиться на просьбу Рескатора. Они знают друг друга и связаны многими обязательствами. Государственная казна не может обойтись без пирата-христианина, щедро питающего ее, выкупая каторжников. Но есть и более важная причина. Наш султан, столь уважающий законы шариата, будет обязан уступить. Ибо здесь вмешалась рука Аллаха. Слушай же, Фирюза: этот человек некогда был…

Он замолчал, как будто захлебнувшись. Анжелика, смотревшая ему в лицо, увидела, как его глаза широко раскрылись, полные удивления и испуга. Они уже были такими однажды, той звездной ночью на башне Мазагреб.

В его горле опять что-то заклокотало, и вдруг фонтан крови брызнул изо рта, заливая одежду Анжелики. Верховный евнух рухнул ничком, скрестив руки. Позади него возник белокурый бородатый гигант в лохмотьях. Лезвие кинжала блеснуло в лунном свете.

— Готова, крошка? — спросил Колен Патюрель.

Оглушенная и растерянная Анжелика перешагнула через бездыханное тело Верховного евнуха. Она прошла через дверцу, которую Патюрель запер так тщательно, словно специально был приставлен к ней. Они несколько мгновений помедлили в тени стены перед белеющей под луной площадью, которую им предстояло пересечь. Потом Колен Патюрель схватил молодую женщину за руки и, не говоря ни слова, потащил через освещенное место. Он стремительно одолел площадь и толкнул свою спутницу, словно в воду, в спасительную тень. Здесь они вновь подождали, прислушиваясь… Все было тихо. Единственный страж, который мог заметить их, только что свалился со стены.

Они прошли под сводами ворот. Анжелика споткнулась обо что-то мягкое. Это было тело другого человека, которому Колен Патюрель вонзил нож в спину, когда ему нужно было проникнуть за последнюю ограду. Потом они почувствовали тошнотворный запах. Целая гора нечистот высилась на задворках. Анжелика вынуждена была взобраться на нее вслед за своим проводником. Он проворчал:

— Нет ничего лучше, чтобы замести следы… Запахи смешиваются, и если завтра они пустят собак…

Анжелика не спрашивала объяснений. Решив бежать, она заранее была согласна на все.

Колен Патюрель скользнул в илистый сточный канал, по которому спускали воду, чтобы смывать нечистоты. Это мало помогало, так что им было лучше не видеть того, что под ногами. Шлепая по грязи, одурманенные вонью, они с трудом, на ощупь пробирались вперед. Скользя, Анжелика цеплялась за лохмотья спутника, а он одним движением ставил ее на ноги. Когда он поднимал ее, ей казалось, что весит она не более соломинки. Она вспомнила, что о силе короля пленников рассказывали легенды. Женщины из гарема однажды видели, как он свернул шею дикому быку, против которого его выпустил с голыми руками Мулей Исмаил.

— Кажется, здесь, — прошептал он.

И метнулся в темноту. Анжелика осталась одна.

— Где вы? — закричала она.

— Наверху. Давайте руку.

Анжелика подняла руку. Ее схватили, она взлетела вверх и оказалась на суку большого дерева.

— Тоже неплохой способ заметать следы, а, малышка? Теперь внимание!

Затем последовал сложный трюк, в котором Анжелика играла роль громоздкого тюка, который поднимают, раскачивают и бросают через стену. Слегка ушибившись, она оказалась на куче свежей травы. Колен Патюрель спрыгнул рядом с ней.

— Ну что, крошка, цела?

— Цела. Где мы?

— В садах Родани.

— Это один из ваших сообщников?

— Нет, скорее наоборот. Но я знаю это место. Я строил дом Родани. Вон те огни, что виднеются сквозь листву, — это терраса. Если пройти через сады, то не надо пересекать весь город.

Анжелика почувствовала приступ тошноты от запаха, пропитавшего ее одежду. Они бесшумно проскользнули под ветвями оливковых деревьев, растущих вдоль задней стены.

Вдруг со стороны дома раздался звонкий лай собак. Колен Патюрель замер. Лай усиливался. Собаки волновались, почуяв чужаков. За деревьями не было видно, что делалось у дома, обитателей которого потревожил собачий лай, но огней явно прибавилось. Слуги зажгли факелы, перекликались по-арабски.

— Кажется, они устраивают облаву в саду, — прошептала Анжелика.

— Этого следовало ожидать.

— Так что же мы будем делать?

— Не бойтесь ничего, крошка.

В эту минуту Анжелика поняла, почему за двенадцать лет плена среди тысяч невольников разных племен и различного происхождения, наполнявших городскую каторгу, нормандец Колен Патюрель приобрел такое влияние. Один голос чего стоил! Спокойный, убедительный, с легкой хрипотцой, голос человека, не знающего сомнений и страха. Атлетическое сложение Колена Патюреля, его повадки и взгляд дополняли это впечатление мощи и совершенства. Такому не надо бороться с самим собой, он не будет дрожать и колебаться! Анжелика чувствовала: в этой широкой груди сердце всегда бьется ровно, кровь редко ускоряет свой бег. Такая исключительная уравновешенность, простой, мужественный ум — вот сила, способная противостоять самой смерти! Колен Патюрель был надежным, словно несокрушимая скала.

Однако положение было отчаянным. Слуги взяли двух черных ищеек, которые залаяли первыми. Под водительством хозяина дома они пустились прочесывать аллеи сада. Собаки тянули прямо к месту, где находились беглецы. Все отчетливее доносились приближающиеся голоса и даже треск горящих факелов. Сквозь густую листву уже можно было разглядеть их колеблющееся пламя и летящие искры.

— Мы погибли! — выдохнула Анжелика.

— Не бойтесь ничего, крошка. Закутайте лицо покрывалом и, чтобы ни случилось, молчите. Подчинитесь мне.

Он поднял ее на руки, осторожно и властно положил на мох. Его тело помешало ей увидеть резкий свет, озаривший глубину рощи, а ощущение, которое она испытала от прикосновения его мускулистой груди и бороды, щекочущей ей лицо, избавило от других волнений. Она казалась птицей в его узловатых руках, он бы мог придушить ее одним движением. Она задохнулась, откинула голову, чтобы набрать воздуху, и не смогла сдержать вырвавшийся стон.