Стефани Лоуренс - Неуловимая невеста

В обычных обстоятельствах он мог бы бросать вызов врагу где и когда хотел. Но теперь на его ответственности Эмили и ее люди. Они нуждались в защите, и больше всех — Эмили.

Особенно Эмили, особенно сейчас, когда оказалось, что она так много значит для него.

Они направлялись к северной окраине города, где проходила дорога на Лион, и Гарет неожиданно ощутил взгляд Эмили.

Женская болтовня стихла. Оказалось, что Доркас уже клюет носом.

— Я хотела спросить… — прошептала Эмили. — По твоим словам, ты единственный ребенок, но неужели у тебя нет родственников?

Они должны пожениться, так что ей необходимо знать. Гарет покачал головой:

— Нет. Я один. Мои родители тоже были единственными детьми, они поженились, когда уже были немолоды. Мой отец был викарием, но не имел постоянного прихода и замещал временно отсутствующих священников, так что мы подолгу не сидели на одном месте. У меня нет ни семьи, ни того, что можно назвать домом.

— Где ты родился?

— Тейм, графство Оксфордшир. А ты?

Лицо Эмили озарилось счастьем.

— Я родилась в Элдридж-Холле, доме своих родителей, это рядом с Торнби, графство Нортгемптоншир. Там жили мы все, пока братья не женились, а сестры не вышли замуж. В гнезде остались только мы с Руфусом, но остальные часто приезжают.

— Насколько я помню, у тебя семеро братьев и сестер. И должно быть, много родственников?

Это объясняет легкость в общении с Жюно, ту легкость, которой так недостает ему. Раньше он не знал этого, пока не увидел, как она разговаривает с ними. Сам бы он никогда не сумел вести беседу так легко и непринужденно, как она. Даже если бы захотел.

— Да, у нас настоящий клан: орда дядюшек, тетушек и кузенов с обеих сторон.

Ему не нужно было спрашивать, как она ладит с семьей, — достаточно было увидеть ее ласковую улыбку и сияющий в глазах свет.

В детстве у него никогда ни с кем не было подобной душевной связи. Пока он не вырос, не вступил в гвардию, где сразу же подружился с Делом, Рейфом и Логаном.

— У меня нет братьев и сестер, но есть товарищи по оружию, — неожиданно сказал Гарет.

— Те трое в офицерской столовой? — уточнила Эмили.

Гарет кивнул. Она ни о чем не расспрашивала, не допытывалась, но когда они оставили позади предместья Марселя, он, сам того не ожидая, стал рассказывать ей, как встретился с друзьями, об их похождениях и приключениях. Когда Эмили рассмеялась, он стал расспрашивать ее о братьях и сестрах, и она охотно отвечала, раскрывая ему глаза на любовь, которой он доселе не знал. Самым близким к этому понятием была дружба, но даже она недотягивала до тепла, широты и глубины единства душ, описываемого Эмили.

И Гарет все больше тосковал по тому, чего никогда не ведал. Когда он женится на ней…

Эта мысль вертелась у него в голове, даже когда они замолчали и в экипаже был слышен только грохот колес.

— Он сам как кобра! — Старший из трех служителей культа, посланных следить за дорогой, ведущей на север от Марселя, сплюнул на каменистую землю. — Сегодня я ни за что не хотел бы рассердить Дядю! Он был в таком настроении, когда те, кто дежурил вчера на пристани, доложили, что не видели майора и его людей!

Остальные трое устроились между камнями и валунами на обочине дороги. Самый молодой хитро ухмыльнулся:

— Повезло им. Я слышал, как Акбар говорил, будто Дядя потерял так много людей, что больше никого не будет казнить. Ему нужен каждый человек, по крайней мере сейчас.

— А… это все объясняет, — кивнул третий. — Впервые вижу такую снисходительность. Обычно одна ошибка, и Дядя… — Он провел пальцем по горлу.

— Верно. — Старший ткнул младшего в бок носком сапога. — Тебе не мешает помнить об этом, если майор сумеет проскользнуть мимо нас. Если майор выберет этот путь, Дядя последует за ним, и когда нас снова будет много, наказанием за каждый промах станет смерть.

Остальные двое переглянулись.

Тут младший поднес к глазам подзорную трубу и направил на первый из двух экипажей, катившихся по северной дороге. Его сообщники легли и уставились в небо. С утра здесь уже проехало множество экипажей.

— Эй! — прошипел младший, протягивая подзорную трубу. — Это они, я уверен! Вон тот, на козлах — денщик майора. Верно?

Старший взял трубу и через несколько секунд кивнул.

— Оставайся, пока они не проедут, потом последуешь за ними, — приказал он младшему мы сообщим Дяде хорошие новости. Потом Дядя похвалит тебя, как ты того заслуживаешь.

Старшие без лишних слов стали карабкаться туда, где остались украденные ими лошади.

«30 ноября 1822 года.

Середина утра.

В нашем экипаже по дороге в Лион.

Дорогой дневник!

Я спешу нацарапать это, пока Гарет вышел из экипажа за свежими лошадьми. Последние два дня и особенно последние три ночи стоили моих прежних усилий. Моей кампании помогло то, что мы остановились в крошечной деревушке. Поскольку мне обычно предоставляют самую большую и уютную комнату, а Арния с Мукту и Доркас довольствуются оставшимися, вполне разумно и логично, что Гарет предпочел провести ночь в моей постели, а не в конюшне вместе с остальными.

А потом, конечно…

Я с поистине ослиным упрямством стану добиваться исполнения всех желаний своего сердца.

Э.».

Вечером они прибыли в Лион, причем за необычайно короткое время, и Гарет поблагодарил каприз судьбы, пославший им в качестве кучеров родственников Жюно, Гюстава и Пьера. Опытные, закаленные в боях, довольно жесткие люди уже доказали, что готовы идти вперед, невзирая на препятствия вроде оживленного движения и перевернутых повозок.

Они благополучно добрались до первого крупного города. Но Гарет был уверен, что все это очень скоро переменится. Об руку с мило улыбавшейся Эмили он вошел в самый большой отель города. Правда, здание было почти целиком деревянным, а Гарет предпочел бы камень, но гостиницы поменьше имели другие недостатки, взять хотя бы легкий доступ на второй этаж. Этот же отель был довольно безопасен.

Он подошел к стойке портье. Оказалось, что свободных номеров много. Он мог спокойно потребовать смежные комнаты для себя и Эмили, но не сделал этого. В их компании уже всем было известно, что они делят постель, а стоило французу или француженке взглянуть на молодых людей, сразу предполагалось, что они уже женаты.

Ни Эмили, ни Гарет не пытались исправить эту ошибку. Так что вряд ли имело смысл снимать отдельные номера.

К тому же с недавних пор он не способен заснуть, если она не находится на расстоянии вытянутой руки.

Заказав номер, он повернулся к Эмили. Та ободряюще улыбнулась и стала заказывать портье ужин.

Они с Эмили ужинали в уюте и комфорте раззолоченного ресторана отеля. В таких условиях приходилось соблюдать различия между классами, поэтому остальные ужинали в баре. Потом Гарет и Эмили пришли туда и немного поболтали. Он назначил часовых на ночь: обычай, установленный после того, как они покинули относительно безопасную гостиницу Жюно.

Вскоре все отправились на покой. Оглядев помещение и отметив, что ставни на ночь закрывают, а на дверях тяжелые засовы, Гарет проводил Эмили наверх. Его одолевали дурные предчувствия.

— Будь начеку, — тихо приказал он Мукту, который нес первую вахту в окне-фонаре в конце длинного коридора. Гигант-пуштун мрачно кивнул. Он тоже чуял надвигавшуюся опасность.

Атака — типичная атака «кобр» — началась глубокой ночью. Эмили крепко спала на большой кровати, а Гарет, стоявший у окна, заметил какое-то движение внизу, на улице, и вдруг увидел язык пламени сбоку от отеля. Пулей слетев вниз, он забарабанил в дверь хозяина. Мукту мгновенно оказался рядом. Хозяин тут же собрал служащих, и они, распахнув двери, выскочили на улицу с ведрами в руках. Гарет, Мукту, Бистер и Маллинс остались в неосвещенном вестибюле и разделались с шестью нападавшими, которые прокрались в никем не охраняемые двери со зловеще блестевшими саблями в руках.

Четверо оборонявшихся встретили опасность спокойно. И вели бой под испуганным взглядом ночного портье, которого оставили за стойкой. Но поскольку Лион все-таки большой город, а не какой-то поселок в Богом забытой глуши, вскоре прибыли власти в лице хмурого представителя местного закона, и портье довольно связно подтвердил, что незнакомцы явились в отель с оружием наготове и наверняка хотели кого-то убить, а люди Гарета заслуживают медалей за то, что защитили его и постояльцев отеля, которые, охая и ахая, собрались в вестибюле. Все они единодушно согласились с показаниями портье, поэтому главный жандарм хмыкнул и велел унести тела. Гарет подошел к хозяину и, оглядывая забитый людьми вестибюль, пробормотал:

— Не волнуйтесь. Мы уезжаем на рассвете.

Владелец отеля искоса глянул на него.

Гарет спокойно встретил его взгляд. Тот кивнул:

— Хорошо. Я отдам приказ, чтобы вам приготовили завтрак.

Гарет, скрывая циничную ухмылку, наклонил голову:

— Спасибо.

Протолкавшись сквозь толпу, он нашел своих и уведомил о раннем отъезде. И только потом отправился на поиски Эмили. Накинув плащ на ночную сорочку, она оживленно беседовала с немолодой мадам в модном пеньюаре и с папильотками в ярко-рыжих волосах. Взяв Эмили за руку, Гарет извинился и повел ее к лестнице.

— Мы уезжаем на рассвете! — бросил он.

Она тихо охнула, но продолжала идти. Когда они очутились в комнате, он запер дверь и стал наблюдать, как она сбрасывает плащ. Швырнув его на стул, Эмили остановилась у кровати и устремила взгляд на Гарета. Секунду помедлив, он шагнул к ней.

— Неплохо бы снять эту сорочку.

Дядя, стоя под деревьями в парке напротив отеля, следил, как уносят тела его лучших ассасинов. Выражение его лица оставалось бесстрастным. Какой смысл стискивать зубы и кулаки? Дома в этой стране куда крепче и не так легко поддаются огню, особенно когда воздух так влажен.

И майор, очевидно, был готов к нападению.

Вывод вполне ясен. Нужен новый план. Более умелый подход.

Старые кости ныли от холода, но это наименьшая из бед. Хотя он слепо повиновался приказам Черной Кобры, все же в его преследовании майора прослеживались более глубокие эмоции, чем стремление получить награду. Дядя хотел, нет, жаждал, чтобы негодяй испытал ту же боль, ту же мучительную тоску, что и он сам. Глаз за глаз и жизнь за жизнь. Но чью жизнь?

Женщины?

Сквозь открытые двери гостиницы он заметил мисс Энсуорт, которую Черная Кобра хотел наказать за участие в доставке рокового письма. Он видел, как она поворачивается и улыбается майору. Тот взял ее за руку и увел.

Может, теперь она его женщина?

Думая о том, как вознаградит его господин за голову англичанки, Дядя улыбнулся. В самом деле, прекрасный подарок для него и хозяина.

— Нужно идти! — прошипел бесшумно появившийся Акбар.

— Ты прав, — согласился Дядя. — Мне нужно о многом подумать.

«1 декабря 1822 года.

Ранний вечер.

Комнатка в маленькой деревенской гостинице.

Дорогой дневник!

После суматошной ночи и неожиданных, но восхитительных ее последствий мы затемно вытащили себя из кроватей и выехали на дорогу. По требованию Гарета лошадей пустили вскачь, что сделает нас недоступной мишенью для дорожных нападений.

Как и планировалось, мы не делаем долгих или предсказуемых остановок и обедаем на ходу, продуктами из наших запасов. Так или иначе, мы все с достоинством выдерживаем испытания.

Мужчины готовятся к битве, и былое напряжение сейчас вернулось с новой силой. Кто бы мог подумать, что у злодея, основавшего культ в Индии, окажутся столь длинные руки? Но так или иначе, теперь, когда стало очевидным, что негодяям не удастся восторжествовать, разумнее для них было бы исчезнуть.

Но как ни печально, вряд ли это произойдет. Хорошо еще, что обстоятельства не ухудшились до такой степени, чтобы Гарет отказался от моей постели.

Мало того, я чувствую, что все усилия наших преследователей приводят к противоположному результату, что мне только на руку.

По размышлении могу добавить, что пока они держатся на расстоянии и никого не трогают, я согласна терпеть их постоянное присутствие.

Э.».

На следующий день экипажи въехали в Дижон. Путешественники снова остановились в лучшем отеле города. Постоянно помня об опасности, они поужинали, выставили часовых и легли спать. Вот уже два дня, со времени отъезда из Лиона, ничего не происходило.

Гарет был уверен, что не только он, но и все остальные понимают: Черная Кобра готовится снова напасть.