Еще секунда — и Эмили потеряет возможность взять над ним власть, хотя бы на сегодняшний вечер.

Она положила руки ему на плечи, скользнула ниже, по груди, и оттолкнула.

— Позже, — пробормотал он. По его тону было понятно, что он имеет в виду «много, много позже».

— Нет. Сейчас. Повернись на спину.

Он с досадливым стоном подчинился и, не выпуская ее из объятий, повернулся на спину. Она стала целовать его, жадно, страстно, почти исступленно, вкладывая всю жаркую страсть в эти головокружительные поцелуи. И одновременно властно сомкнув ладонь на его раскаленной плоти.

Гарет словно оцепенел, и Эмили подняла голову.

— Подожди немного, — пробормотала она, опустившись ниже. Ее пальцы ласкали, гладили… обещали. Влажные поцелуи посыпались на его грудь. Губы нашли плоский мужской сосок. Эмили обвела его языком, чуть прикусила.

Его дыхание участилось, когда она спустилась еще ниже, самозабвенно целуя его и продолжая ласкать отвердевший фаллос. Когда она дошла до пупка, Гарет с трудом втянул в себя воздух. И больше дышать не смог. От желания. И надежды.

Как давно женщины не ублажали его таким способом… целую вечность. Но одно обстоятельство держало его в напряжении и подчинении, пьянило и околдовывало: это она, Эмили, женщина, которую он хочет видеть своей женой, готова ублажать его.

И он, беспомощный пленник страсти, снова задохнулся, когда ее губы наконец коснулись самого кончика.

Его пальцы инстинктивно застыли на ее затылке, вцепившись в шелк волос, когда он усилием воли оставался неподвижным, удерживая бедра от резких толчков вверх.

Откинув голову, он невидящими глазами смотрел в потолок. И гадал, что она сейчас сделает, мысленно умоляя, надеясь, молясь… и тут ощутил влагу ее языка, медленно, чувственно скользившего по атласной поверхности фаллоса.

Его глаза закрылись. Челюсти сжались. Но кончик языка проделал нечто невероятное, и он едва не потерял сознание.

Ее дыхание, мягкое и нежное, омывало его влажную кожу. Каждый нерв, каждый уголок сознания был замкнут на том, что она станет делать дальше.

Прикосновение ее пухлого ротика, вбиравшего его плоть, вырвало у Гарета стон.

Другого ободрения ей не потребовалось. Она принялась за дело со всей энергией, самозабвением и преданностью, на какие только была способна. Может, она и была новичком, но за самое короткое время превратила его в комок жаждущей плоти. Запустив обе руки в ее волосы, прерывисто дыша, с бешено колотившимся сердцем и закипевшей кровью, он из последних сил цеплялся за остатки рассудка, за некое подобие самообладания, пока она посылала ему волну за волной острого наслаждения.

Эмили ощущала, как нарастает в нем напряжение. И наслаждалась этим. Все происходящее оказалось еще лучше, чем она ожидала. Эмили не думала, что это такая радость — ласкать любимого человека. Дать ему столько удовлетворения. Испытывать чисто женское торжество при мысли о том, что у нее хватило сил свести его с ума.

— Довольно! — гортанно прохрипел Гарет.

Отстранив Эмили, он одним плавным движением поднялся, поставил ее на колени и схватился за подол ночной сорочки. Эмили высвободила руки из рукавов.

Матрас просел, и Эмили едва не повалилась навзничь, но его рука обвила ее талию, и она едва успела увидеть, как сорочка легким облаком опустилась на пол.

Она вдруг поняла, что он стоит на коленях за ее спиной. От него исходил жар, обжигавший ее плечи, спину, доходивший до бедер.

Его губы прижались к ее уху.

— Ты можешь быть моей гурией всегда. В любую минуту.

Обещание, звучавшее в его словах, послало дрожь ожидания по ее позвоночнику. Она снова закрыла глаза и затрепетала от ожидания. Он прижался теснее. Сильно сжал бедро. Другая рука распласталась на животе.

— И как каждый хороший хозяин, я наслаждаюсь своей рабыней.

Она тихо охнула и судорожно вцепилась в лежавшую на талии руку Гарета.

Вторая рука поползла вниз. Находя. Гладя. Владея.

Пока она, всхлипывая и задыхаясь, не выгнулась, не откинула голову.

Прижавшись к ней бедрами, он надавил на ее плечи, так что ей пришлось опереться на руки. И тогда он скользнул в нее сзади. Наполнил до конца. Глаза Эмили широко раскрылись, но она не издала ни звука. И услышала прерывистый стон, когда он вышел из нее. Но когда снова вонзился, она тихо всхлипнула. Ощущения были острее обычного, кровь била в виски. Мир перестал существовать. Гарет подался вперед и стал мять ее груди.

Она была так близко… почти у цели.

Он ощутил неумолимо приближавшуюся разрядку. Нашел пульсирующий бугорок плоти и нажал.

И услышал тут же оборвавшийся крик. Она рассыпалась, превратившись в жидкий огонь в его руках; ее лоно обжигало, превратившись в огненную печь… и он с долгим стоном вонзился еще глубже и дал себе волю. Позволил разлившемуся по телу блаженству унести его. Захлестнуть, когда он изливал в нее свое раскаленное семя.

Она без сил рухнула на постель и увлекла его за собой. Он упал на нее, не в силах пошевелиться, изнемогая от блаженства.

Прошло несколько долгих минут, прежде чем он отодвинулся и лег рядом с ней. Она повернула к нему голову. Из-под длинных ресниц поблескивали глаза цвета мха.

— Кажется, мне понравилось быть твоей гурией, — улыбнулась она.

Глава 19

«19 декабря 1822 года.

Очень раннее утро.

Моя спальня в Маллингем-Мэноре.


Дорогой дневник!

Я прячусь под одеяла, продолжая лихорадочно работать пером, пока не появилась Доркас с водой для умывания. Гарет только что ушел. Какую ночь, какое утро мы провели! Но главная новость заключается в том, что мы целиком и полностью согласны относительно нашей будущей жизни.

В этом отношении мы едины. Все мои надежды осуществились. Все мои мечты почти сбылись. Да, он еще не признался в любви, по крайней мере словами, однако после всего, что я усвоила от берберок, а также от Клэрис и Леоноры, у меня появилась способность видеть истину.

Мы знаем, что должны делать, чтобы наша совместная жизнь была такой, какой хотим ее видеть.

Правда, на нашем пути стоит Черная Кобра, но послезавтра… послезавтра мы будем свободны осуществить наши совместные мечты.

Я полна ожиданий.

Э.».


Они выехали на рассвете, когда небо только становилось светло-серым, а ледяной восточный ветер поднимал клубы снега с сугробов на обочинах дороги.

Эмили сидела в экипаже, укрытая меховой полстью, и, поставив ноги на два нагретых кирпича, любовалась проплывающими мимо окон зимними пейзажами, а заодно следила, нет ли на дороге чего-нибудь подозрительного. Гарет, сидевший рядом, обнимал Эмили за плечи и смотрел в другое окно. Мужчины настороженно прислушивались, готовясь отразить атаку, хотя почти все считали, что фанатики вряд ли нападут на них на этом берегу Темзы.

— Не забывайте, что, помимо всего остального, — указал Тристан перед отъездом из имения, — леса к северу от реки — идеальные для засады места.

Он и Джек скакали верхом, затерявшись в холодном тумане.

Они ехали уже несколько часов, и, если верить дорожным знакам, Грейвзенд был уже недалеко. Но тут Эмили прижалась носом к стеклу:

— Я совсем не вижу Джека или Тристана.

— И не увидишь. Подозреваю, они здорово поднаторели в подобного рода вещах. Им надо заметить всех наших преследователей, но сами они должны оставаться невидимыми. Может, мельком увидишь их, когда они будут проезжать мимо нас в Грейвзенде.

Как было условлено, они остановились на большом постоялом дворе «Лорд Нельсон», чтобы выпить чего-нибудь горячего. Провели напряженные полчаса за чаем с лепешками, позволив Тристану и Джеку обогнать их и направиться к пристани.

Но когда Эмили и Гарет приехали на пристань, Джека и Тристана нигде не было видно. Однако паромщик ждал, чтобы перевезти их на другой берег. Он подтвердил, что джентльмены, которые наняли его, уже переправились.

Переправа была короткой, но тяжелой, поскольку плоскодонный паром опасно раскачивался. Паромщик и его команда работали слаженно и прекрасно справлялись с бурными водами реки. Они без происшествий добрались до пристани Тильбери.

Когда экипаж вновь оказался на суше, Гарет помог Эмили сесть и, закрыв дверцу, стал вместе с Мукту усмирять возбужденных лошадей. Маллинс уже сидел на козлах и проверял пистолеты, спрятанные под сиденьем.

Бистер отправился на разведку. Гарет остановился у дверцы экипажа.

Проезжая мимо, Бистер лихо отсалютовал и быстро взобрался на крышу.

— Заметил троих, но их может быть и больше. Наблюдают за экипажами с холма, на подступах к городу. Позади них огромный лес.

Гарет, вскинув брови, открыл дверцу и сел.

Учитывая полученные новости, они долго обедали в главной гостинице Тильбери, давая Тристану и Джеку время, чтобы утолить голод и занять позицию за спинами фанатиков.

Прошел еще час, прежде чем Гарет, предварительно взяв у Уотсона пенал с письмом, последовал за Эмили в экипаж. Перед ними был тот отрезок пути, где нападение было наиболее возможным. Дорога шла через болота к северу от Тильбери и поднималась в гору. Но вскоре снова выровнялась.

— Странно, — задумчиво заметил Гарет, — это было идеальным местом для засады. Как только мы взобрались на вершину холма…

— Может, они не хотят, чтобы их заметили проезжающие по дороге.

Эмили показала на экипаж, едущий в противоположном направлении.

— Верно, чем дальше мы забираемся на север, тем чаше будут встречаться пустынные участки дороги. Может, поэтому они еще и не атаковали.

Экипаж неторопливо катил дальше, часто по дороге, обрамленной с обеих сторон глухим лесом, где встречного транспорта почти не наблюдалось, однако все по-прежнему было тихо. В какой-то момент Бистер, свесившись с крыши, доложил, что за ними определенно кто-то следует, но пока они не заметили никого, кто пытался бы обойти их сбоку или вырваться вперед.

— Это должно что-то означать, — нахмурился Гарет.

— Возможно, мы все узнаем от Тристана и Джека при встрече. — Эмили посмотрела вперед и различила вдали черепичные крыши. — Кажется, Хелмсфорд уже близко.

Так и оказалось. Экипажи, грохоча колесами, въехали в город, оказались на Хай-стрит, миновали большую церковь и направились к гостинице, где Вулверстон приказал им остановиться на ночь.

Судя по суете, начавшейся, как только Гарет назвал свое имя, Вулверстон самолично отдал все распоряжения.

Номера, предназначенные для их отряда, были расположены на втором этаже в одном крыле, окна выходили и на передний, и на задний фасады здания. Увидев это, Гарет еще больше уверился, что тут не обошлось без указаний герцога. Перед тем как совсем стемнело, он, Мукту и Бистер обошли двор, отмечая места, где можно укрыться. Проверяя окна и двери, через которые могут вломиться враги.

Здание было выстроено из камня, с крепкой черепичной крышей. Хотя Гарет ничего не желал сильнее, чем ввязаться в драку с «кобрами» и уменьшить их количество, выполнив тем самым часть своей миссии, он все же не забывал, что с ним Эмили. Он очень не хотел подвергать ее опасности.

Устроившись в комнате, которую предстояло делить с Гаретом, Эмили спустилась вниз и застала Маллинса в отдельной гостиной, отведенной специально для их отряда. Вскоре появился Гарет. Им принесли чай, потом к компании присоединились Мукту и Бистер, и все стали ждать Джека и Тристана.

Приближалось время ужина, но никого не было. Наконец на пороге показался Джек. Устало улыбнулся и кивнул, когда Гарет поднял только что открытую бутылку вина. Приняв бокал, он выдвинул стул, упал на него и простонал:

— Я уже много лет не проводил целого дня в седле…

Появившийся Тристан подышал на руки:

— Не забывай про чертов ветер!

Он тоже получил бокал вина. Гарет дождался, когда друзья сделают первый подкрепляющий глоток, и спросил:

— Так где, сатана их побери, эти «кобры»?

— Там. — Джек показал на юг. — И здесь. И в поразительно больших количествах.

— Сначала, — добавил Тристан, — один сел в экипаж недалеко от Маллингема. Еще двое стали следить за вами, как только вы оказались на большой дороге. Все трое проводили вас до Грейвзенда, потом один поехал вперед и пересек Темзу, но больше не возвратился; остальные двое остались на том берегу и повернули назад, как только вы сели на паром.

Гарет кивнул:

— Возможно, остались, чтобы следить за побережьем.

Джек наклонил голову:

— Мы нашли того, который переправился через реку, с группой из восьми человек. Это он принес им новости. Мы успели вовремя, чтобы увидеть, как они посылают на север другого гонца.