Стефани Лоуренс - Неуловимая невеста

Он постоянно рассматривал окружающих, готовый в любую минуту предпринять обманный маневр, если в поле зрения появится служитель культа. Сейчас они были чрезвычайно уязвимы. Мукту в своем национальном одеянии без труда растворялся в толпе, но европейцев здесь было очень мало, и он, Эмили, Бистер и Маллинс сильно выделялись.

И тут Эмили остановилась. Гарет еще крепче сжал ее локоть и попытался вести дальше. Но она уставилась на ряд лотков.

— Маскировка!

Присмотревшись, Гарет понял, что здесь продается местная одежда.

— Мы здесь чужие. Но если на нас будет арабская одежда, мы станем менее заметными, — продолжала Эмили.

— Вполне можно и обойтись… — Он встретился с ее полным энтузиазма взглядом. — Хорошо, давайте посмотрим.

Они направились в узкий переулок. В небольшой лавке продавались бурки — длинные женские одеяния, скрывавшие все тело с головы до ног и с прорезью для глаз. Она примерила бурку и мгновенно стала неотличимой от других женщин на улице.

— Великолепно, — пробормотала она. — Я все прекрасно вижу, но никто не видит меня!

Повернувшись, она сурово уставилась на хозяина лавки.

— Я беру это и… — Она показала на другую бурку. — И это. Сколько за обе?

Оставив ее торговаться, пораженный тем, как ловко она сумела замаскироваться, Гарет потребовал, чтобы остальные тоже нашли для себя одеяния, и подобрал для себя одно. Конечным результатом он остался более чем доволен. Если повезет, преследователи их не заметят.

Объяснив хозяину, что вскоре следует ждать новых покупателей и что он должен показать им подобную одежду, они покинули лавку в арабских костюмах. Эмили изучала других женщин, стараясь вести себя так же, как они, и вскоре уже шагала позади Гарета, строго соблюдая определенное расстояние. Тот не возражал, тем более что за ее спиной высились Мукту и Маллинс.

Остановившись на углу базара, Гарет повернулся к ней. Эмили восторженно заулыбалась. В своей широкой галабии поверх свободных шаровар, с длинным шарфом на голове и другим, обернутым вокруг талии, он как две капли воды был похож на пустынного шейха: человека опасной таинственной силы и невероятной чувственности.

Он снова пошел вперед, она покорно тащилась сзади, все еще счастливо улыбаясь.

Вернувшись в кабачок, они послали Мукту в лавку вместе с Уотсоном, Джимми, Доркас и Арнией с наказом купить арабскую одежду, а сами тем временем упаковали вещи.

— Арния пообещала готовить на всех, а Доркас предложила помочь, — сказала Эмили. — Я тоже могу готовить, но боюсь, у меня мало опыта с подобными продуктами.

— Сомневаюсь, что нам понадобятся ваши кулинарные навыки, — заверил Гарет, подозревавший, что готовит лучше, чем она, а уж его приличным поваром не назовешь. — И Мукту, и Бистер вполне способны приготовить еду на костре.

Маллинс смешливо фыркнул:

— Очень кстати! Вряд ли кто-то захочет есть то, что приготовим мы с Уотсоном!

Ходившие за покупками вернулись довольно быстро и были очень довольны своей хитростью. Доркас тоже понравилась бурка, хотя для Арнии, привыкшей носить на голове шарф, длинным концом которого она прикрывала лицо, такие перемены не были столь уж значительными.

— Никто нас не видел, — доложил Мукту. — Зато я видел двоих, когда мы вышли из лавки. Они и взглядом нас не удостоили.

— Прекрасно.

Гарет обозрел свой маленький отряд, совершенно неузнаваемый в местных одеяниях. Уловив блеск глаз Эмили через кружевную вставку черной бурки, он едва сдержал улыбку:

— Ваша идея превосходна!

— Спасибо. — Она едва не подпрыгивала от нетерпения. — А что теперь? Уже пора идти на пристань?

— Слишком рано. Капитан шхуны ожидает нас перед закатом.

Гарет посмотрел на хозяина:

— Думаю, нам стоит пообедать.

Хозяин поспешил принести обед. Объяснил, из чего состоят местные блюда, и показал, как пользоваться кусками лепешек вместо ложки.

Гарет заплатил хозяину, и тот, низко кланяясь, проводил их до двери.

Они направились к пристани, в порядке, который обсудили за едой. Впереди шли Гарет и Уотсон, надменные и самоуверенные, двое богатых, хорошо одетых арабов. В двух шагах позади них шагали женщины, придерживая перёд бурки, чтобы хоть что-то увидеть сквозь кружевные вставки, и опустив головы. Теперь было ясно, почему арабские женщины со стороны кажутся такими покорными.

Далее следовали Бистер и Джимми, толкавшие деревянную тележку, нагруженную вещами. Ее они оставят на причале, как остальные пассажиры. За ними шли Мукту и Маллинс, исполняя свои истинные роли охранников.

Процессия прокладывала путь неспешно, как подобало здешним жителям. Так, словно единственной заботой было вовремя успеть к отплытию. По дороге они встретили двух «кобр», Миновали еще двух на пристани. Никто из врагов ничего не заподозрил.

Они добрались до шхуны, пришвартованной у одного из дальних причалов.

Капитан, улыбнувшись, громко приветствовал Гарета:

— Майор Гамильтон!

Гарет выругался себе под нос, буквально взлетел по сходням и стал расспрашивать капитана о каютах, отвлекая его внимание от тех, кто поднимался следом. Оглядевшись и быстро пересчитав всех по головам, он немного успокоился и жестом приказал женщинам спуститься вниз.

Проходя мимо, Эмили окинула его неодобрительным взором.

Мукту и Блистер остались на палубе. Капитан отдал команду, и шхуна отчалила.

Под днищем бились волны Красного моря, и эта качка казалась такой успокаивающей! Ободряющей! Гарет увидел собравшихся на пристани служителей культа. Один из них показал на шхуну.

Они ускользнули, но кто-то оказался достаточно умен, чтобы пересчитать всех членов их маленького отряда. Шестеро мужчин, три женщины. Очевидно, только одна шхуна вышла сегодня в море с таким количеством пассажиров.

Они улизнули без драки, но их заметили. Сообщники Черной Кобры знали, где они.

«7 октября 1822 года.

Очень поздно.

В каюте шхуны. Красное море.

Дорогой дневник!

Мы сумели перехитрить злодеев. Однако напряжение, бывшее почти ощутимым, пока мы ждали отплытия шхуны, не отпускает. Не знаю почему, но дорогой Гарет и все остальные тоже боятся, что «кобры» отыщут нас… что мы по-прежнему несвободны.

Должна признать, что, последовав за Гаретом, я не предвидела такой опасности и постоянно нарастающего напряжения. Все это очень отвлекает меня от цели. Да, я получила шанс наблюдать, как он ведет себя в тяжелых обстоятельствах, что, вне всякого сомнения, куда более достоверно, чем при встрече в обычных и ничем не примечательных условиях, но оказываемое на нас давление плохо воздействует на меня.

Я обнаружила, что мне не слишком нравится жить в постоянной опасности и чувствовать зловещую тень быстрой и ужасной гибели. Но все же согласна и на это. Лишь бы быть рядом с ним.

Э.».

Эмили снова вышла к нему на палубу, едва первые лучи рассвета протянулись по небу. На палубе никого не было, если не считать зевавшего у штурвала вахтенного. Гарет стоял на носу, опираясь на поручень. Она подошла к нему, откинула назад легкие прядки, выбившиеся из прически. И, закрыв глаза, подняла лицо навстречу утреннему ветерку. Гарет воспользовался моментом, чтобы еще раз ее рассмотреть. Ненамеренно. Просто не смог с собой совладать.

Утренний зефир целовал ее кожу, и Гарет ему позавидовал. Мысль о том, как он скользит губами по нежной коже щек, по розовым губам… нет, нужно немедленно взять себя в руки.

Старательно откашлявшись, он выпрямился и стал смотреть на волны. Жаль, что она не надела бурку. Тогда бы он не видел ее лица.

— Удивительно, сколько кораблей мы встретили. Не думала, что их будет так много!

— И почти все — торговые суда. В этих местах очень оживленная торговля. Товары везутся из Южной Африки, Индии и даже из Китая и Японии.

Девушка сморщила носик, глядя на идущую параллельным курсом джонку.

— Наверное, нам надо носить бурки даже на палубе.

— Я сам хотел это предложить, — признался он. — Но подумал, что вам будет слишком жарко. В мужской одежде, правда, гораздо прохладнее, чем в обычной, европейской.

Она кивнула:

— В этом вся проблема. Бурки надеваются поверх платья. Возможно, если мы будем прогуливаться только после наступления темноты или когда рядом не будет других судов, можно будет не закрывать лиц.

— Возможно, — кивнул Гарет. — При любых расчетах выходит, что «кобрам» потребуется день-другой, чтобы нас догнать.

Девушка вопросительно вскинула брови.

— Они увидели, как мы покидаем Моху, — пояснил он.

Последовавшее молчание прерывалось только плеском волн, поскрипыванием парусов и криком одинокой чайки. Они должны были ощущать неловкость, но вместо этого ощущали некое единство.

— Вы… и остальные трое делаете это в память о капитане Макфарлане, верно?

Вопрос застал его врасплох.

— Д-да, — пробормотал он, потрясенный новым вихрем эмоций при воспоминании о Джеймсе. — Такова наша миссия, и, конечно, мы обязаны обезвредить «черных кобр». И сделали бы то же самое, даже если бы Джеймсу удалось уцелеть. Но… мы действительно делаем это отчасти для того, чтобы отомстить за него.

За секунду до того, как она отвернулась, он увидел в ее взгляде одобрение.

— Я рада. Учитывая, что капитан Макфарлан погиб, сопровождая меня, я считаю, что тоже должна внести свою лепту.

А вот это неудивительно. Гарет до сих пор мысленно видел обаятельную улыбку Джеймса. Его воистину солнечная жизнерадостность иногда заставляла Гарета и остальных чувствовать себя измученными жизнью стариками. Джеймс всегда имел успех у молодых леди.

Гарет искоса глянул на Эмили. Нетрудно представить, какие романтические грезы может вызвать гибель неотразимого капитана, отважно защитившего даму.

Однако ее замечание снова воскресило вопрос, действительно ли она — как это странно ни звучит — изменила свои планы, чтобы последовать за ним. Но почему именно за ним?

От этого вопроса каждый раз становилось не по себе. И как он может спросить, не показавшись чересчур самоуверенным?

— Итак, что вы собираетесь делать, когда все кончится и мы вернемся в Англию? — неожиданно спросила она.

— Я еще об этом не думал…

Он действительно совсем об этом не думал. Но почему-то представлял весьма соблазнительные картины… с участием Эмили.

Гарет моргнул и отвернулся.

— Мне следует проверить палубу. Я сегодня дежурю.

Девушка слегка нахмурилась.

— Тогда я пойду с вами.

— Нет! — Только этого ему не хватало. На ее близость реагировал не только его разум. И сейчас он пытался найти причины для отказа. — Становится все светлее. А вы не в бурке. И… — Он показал на несколько тихоходных судов, которые медленно нагоняли шхуну. — Скоро все они приблизятся к нам. Трудно сказать, как далеко успели забраться «кобры».

Она гневно уставилась на корабли. Еще чуть-чуть, и надует губки.

— Ладно, так и быть!

Слава Богу!

Она повернулась к каюте, но перед этим метнула на него суровый взгляд.

— Я догоню вас позже.

Он равнодушно наклонил голову и, едва она отошла, отправился обходить палубу, благодарный за придуманную Эмили маскировку. Хоть об этом беспокоиться не приходится.

Но впереди так много проблем!

Они пустились в долгое путешествие, которое будет становиться все опаснее по мере приближения к Англии. И все же у него нет иного выхода, кроме как охранять и оберегать Эмили. Он не может рисковать ее жизнью. К сожалению, его чувство мешает спокойно общаться с ней.

Он десять лет командовал мужчинами. А женщины — дело совершенно иное…

«8 октября 1822 года.

День.

Палуба нашей шхуны в Красном море.

Дорогой дневник!

Я постоянно спрашиваю себя, можно ли узнать больше о человеке, постоянно находящемся в состоянии крайнего раздражения. Настороженного. Все время оглядывающего окрестности и отказывающегося смотреть тебе в глаза. Клянусь, у меня затекла шея от попыток поймать его взгляд. К сожалению, мы знаем, что преследователи где-то поблизости. Бистер, а позже и Маллинс заметили их черные шарфы.

Если не считать постоянной боязни нападения, путешествие проходит относительно спокойно. Доркас придумала завешивать пологом от комаров часть кормы, что обеспечивает нам с ней и Арнии нечто вроде прикрытия. Теперь нам не обязательно носить бурки на палубе. И теперь я сижу под тентом, наблюдая за проходящими судами. Мне сказали, что мы довольно резво продвигаемся к Суэцу. Пейзаж почти не изменился, но погода не такая жаркая, по крайней мере на воде… однако я ловлю себя на том, что пристально оглядываю палубу каждого проходящего мимо судна.