Светлана Архипова - Неуместные происшествия, или Переполох в Розингс Парке

— Старый солдат и не знает слов любви?! — ахнула Энн.

— Именно так. Представляете, даже не смог рассказать, как он меня любит! — с обидой в голосе сказала Джорджиана. — Верно, Фицуильям сделал вам предложение куда красноречивее.

— Вовсе нет, — Энн тоже расстроилась. — Он заявил, что старые солдаты не знают слов любви…

— Как, и он тоже — старый солдат?!

Девушки в недоумении уставились друг на друга.

— Интересно, почему они говорили одни и те же слова? — задумалась Энн. — Или у джентльменов, я имею в виду офицеров, принято так делать предложение?

— Тоже мне — старые солдаты! — фыркнула Джорджиана. — Могли бы прочесть пару романов — там же прекрасно описывается, как нужно объясняться дамам в любви. Будто не могли выучить несколько строчек поэтических фраз и или сказать что-то оригинальное…

— Фицуильям еще назвал меня дорогой, — вспомнила Энн.

— И все?! — Джорджиана была окончательно разочарована. Она побарабанила пальцами по колену и спросила:

— А про измученного странника он не упоминал?

— Хм… нет…

— А о роковом мгновении и нежном голосе?

— Увы…

— Ужасно неромантично! Вы вправе были ожидать большего! Как минимум — сонета! Непременно потребуйте от него сонет! — с видом знатока сказала Джорджиана. — Не думала, что наш кузен такой сухарь.

Энн, которой стало обидно за Фицуильяма, вспыхнула:

— Зато он меня поцеловал!

— Поцеловал?! — Джорджиана чуть не подпрыгнула. — А капитан даже не соизволил меня поцеловать! Только обнял — но это же все не то! Правда, возможно, он бы это сделал, не появись наш кузен в самый неподходящий момент… Сам целует свою невесту, а другим этого делать не дает…

Она надула губы.

— Видимо, он испугался, что капитан увезет вас в дремучие леса без согласия Дарси? — предположила Энн.

— Видимо, — Джорджиана задумалась.

— Как жаль, что в армии офицеров не учат объясняться с девушками и посвящать им сонеты, — наконец сказала она. — Нам было бы куда проще понять наших женихов!

— Вы абсолютно правы! — поддержала ее Энн. — Чем учить никому неинтересный устав, следовало бы составить и запомнить романтическое признание в любви, в котором бы упоминался и родник, и покров, и дремучие леса, и странники… в помощь старым солдатам, не знающим слова любви…

Юные леди одновременно вздохнули и огорченно покачали головами.

Хансфорд, 27 апреля, вторник, 19:25 вечера

Обед в пасторской обители подходил к концу. После длинной и путаной молитвы, произнесенной перед обедом мистером Коллинзом, присутствующие неторопливо приступили к поглощению окорока, запеченного с черносливом и пряностями, поданного по случаю возвращения мистера Беннета из Лондона. Мистер Беннет, обычно немногословный, не изменил своим привычкам и сейчас. За весь обед он не произнес и пяти слов, односложно выражая согласие с воплями миссис Беннет, причитавшей по поводу очередного покушения на одну из ее дочерей.

— Когда же наконец поймают этого злодея, бандита и убийцу?! — восклицала она, простирая руки к мистеру Коллинзу, который, как ни крути, являлся своего рода посредником Всевышнего в этом приходе.

Мистер Коллинз на это изрекал глубокомысленные истины, сводившиеся к распущенности и безнравственности обезумевшего убийцы, из всей Англии почему-то выбравшего местом своих злодеяний именно поместье ее сиятельства леди Кэтрин — дамы безупречного поведения, высокой нравственности и прочих неисчислимых достоинств. Впрочем, встретив взгляд миссис Коллинз, пастор сразу притих и уткнулся в свою тарелку.

— Этот убийца измотал все мои нервы! — тем временем заявила миссис Беннет.

— Маменька, почему вы все время твердите об убийце — ведь так никто и не был убит? — поинтересовалась Китти и тут же об этом пожалела, поскольку все красноречие ее матери обрушилось на дочерей, которые, как и убийца, совершено не щадят ее нервы.

— Если бы вы, юные леди, — да, да, я обращаюсь к вам, — вели себя как подобает благоразумным девицам — с вами бы ничего не случилось! — сообщила она. — Китти зачем-то полезла на дерево, Мэри — в пруд, а Лиззи вздумалось, видите ли, осматривать библиотеку! Если бы вы все время находились возле меня — как Джейн — с вами бы ничего не произошло. Ума не приложу, что мне с вами делать?! Я даже рада, что Лидии нет не Розингсе, а то и ей пришла бы в голову какая-нибудь вздорная идея…

— Еще более вздорная, чем побег? — поинтересовался мистер Беннет.

Миссис Беннет осеклась, пробормотав, как ей тяжело без Хилл и как никто не щадит ее нервы…

Элизабет вздохнула и переглянулась с отцом, который обреченно пожал плечами и отпил из бокала с вином. Ей же очень хотелось узнать подробности его поездки в Лондон, но мистер Беннет, как обычно, перед обедом отделался парой общих фраз о том, что Лидию пока не удалось отыскать, но есть весьма обнадеживающие сведения, которые, он надеется, помогут благополучно завершить это дело. Он вскользь упомянул имя мистера Дарси, отчего у Элизабет сложилось впечатление, что этот джентльмен каким-то образом оказался причастен к поискам Лидии в столице. Это показалось ей странным, и она решила, что не поняла отца, надеясь, при случае вытянуть из него побольше подробностей, не довольствуясь теми обрывочными сведениями, которые мистер Беннет счел нужным сообщить обитателям Хансфорда.

— Лиззи, а что говорит судья? — поинтересовалась Шарлотта, стремясь заполнить возникшую паузу.

— Сэр Юстас, похоже, подозревает всех, — усмехнулась Элизабет. — Он явно запутался в следствии, отчего постоянно раздражается и срывает на всех свое дурное настроение. К счастью, мистер Тинкертон производит впечатление умного и знающего человека, так что если злоумышленник будет найден, то только с его помощью.

— Должен заметить, этот сыщик производит весьма странное впечатление, — заметил мистер Коллинз, который больше не мог молчать. — Как служитель церкви, я бы сказал, что ему не хватает должной сдержанности в общении с особами такого ранга, как леди Кэтрин де Бер, а также вкуса и деликатности. Конечно, я доверяю выбору многоуважаемого генерала Бридла — и ее сиятельство также всецело полагается… — он покосился на миссис Коллинз и скороговоркой закончил:

— …генерал весьма высокого мнения о профессиональных качествах этого джентль… хм… господина… и леди Кэтрин — при ее уме и житейской мудрости… — он спохватился и забормотал о поведении нынешней молодежи, которая порой огорчает…

— О, мистер Коллинз, — плаксиво протянула миссис Беннет, которая также не могла молчать более нескольких минут, — вы не представляете, как иной раз дети огорчают своих родителей!

— Чего нельзя сказать о мисс де Бер, которая являет собой образец высокой нравственности, — мистер Коллинз напыжился и бросил взгляд на Китти, тоскливо терзающей ломоть окорока. — Мисс де Бер увлеченно читала предложенные мною весьма поучительные книги, безусловно, всецело одобренные нашей многоуважаемой патронессой… И потому оказалась помолвлена с племянником леди Кэтрин — полковником Фицуильямом, безупречным джентльменом, украшением нашей армии…

Миссис Беннет не могла спокойно слышать о помолвке мисс де Бер — ей казалось ужасно несправедливым, что ее младшей дочери пришлось сбежать из дома, чтобы выйти замуж, в то время как дочь леди Кэтрин, не выходя из Розингса, сумела подцепить сына графа.

— Но он всего лишь младший сын, — небрежно заметила она. — Полагаю, что приданое мисс де Бер сыграло немаловажную роль в его обручении с наследницей Розингса.

Мистер Коллинз чуть не задохнулся от подобного заявления и стал с таким пылом доказывать, что мисс де Бер — истинная дочь своей матери, и если бы Элизабет не была лично знакома с этой леди и не раз имела повод убедиться в ее здравомыслии и приятном нраве, то непременно заочно бы ее невзлюбила.

— Тем не менее мистер Дарси, которого якобы прочили в женихи мисс де Бер, так и не сделал ей предложение, — миссис Беннет было трудно уступить в споре.

— Мистер Дарси, если вы помните, как раз уехал в Лондон, — возразил мистер Коллинз. — Будь он в Розингсе — еще неизвестно, с кем бы обручилась мисс де Бер, хотя леди Кэтрин говорит, что ее дочь и полковник давно питали склонность друг к другу, поэтому она не могла препятствовать их счастью. Мистер Дарси же повел себя в этой ситуации как истинный джентльмен, уступив дорогу, так сказать, любви. И, хочу напомнить, как он благородно, без ложной гордыни предложил место в своем экипаже моему кузену — нашему мистеру Беннету, а сегодня привез его в Хансфорд и даже изволил зайти в нашу скромную обитель и осведомиться о здоровье всех здесь проживающих… Великолепные манеры, безграничные достоинства — вот что отличает племянников ее светлости от прочих…

— Подумаешь — зашел! — фыркнула миссис Беннет. — Отчего не зайти, ежели все равно приехал? И чем это так отличает мистера Дарси от прочих, когда любой — даже фермер какой-нибудь — знает, что нужно поздороваться и узнать о здоровье соседей? Что же касается того, что он подвез мистера Беннета в Лондон… ОН и сам туда ехал. Коли не ехал бы — другой разговор, а раз по дороге? Да и карета у него большая, места полно. Конечно, он богатый, родственник к тому же, но я вам скажу, мистер Коллинз, что и в Хартфордшире мистер Дарси вел себя далеко не самым лучшим образом, всячески выказывая пренебрежение к не менее достойным, хоть и не слишком состоятельным людям.

Мистер Коллинз побагровел.

— Мистер Дарси — скромный и весьма уважаемый джентльмен, всегда готовый совершить благороднейший поступок, помочь страждущим, протянуть руку, так сказать… Я со слезами на глазах замечал, с какой нежностью и добротой он относится к своей сестре мисс Дарси, к леди Кэтрин, своей тетушке, да и к другим… Когда я здесь истекал кровью, то именно он помчался за аптекарем и даже пропустил, как я слышал, ленч… И когда ее сиятельству будет угодно еще раз пригласить нас в Розингс Парк, я непременно выражу мистеру Дарси всю мою, нашу благодарность за его отзывчивость и сочувствие…

Миссис Беннет, будучи уже не рада, что столь неосторожно высказала свое мнение, на всякий случай согласно кивнула в ответ на последние слова мистера Коллинза, отчего тот, воодушевленный признанием заслуг мистера Дарси, последующие четверть часа продолжал петь панегирики племяннику досточтимой патронессы. Китти все это время отчаянно зевала, Шарлотта жалела, что запрет на восхваление перед ней леди Кэтрин не коснулся и ее родственников, Мэри вспоминала взгляды мистера Тинкертона, Джейн — слова мистера Бингли, А Элизабет думала, что мистер Коллинз не так уж сильно ошибается, описывая достоинства мистера Дарси.

Розингс, 28 апреля, среда, 6:25 утра

Ранним утром, пока все спали, в Розингс прибыл верховой нарочный. Он коротко поприветствовал заспанного лакея, передал ему срочный пакет, после чего вскочил на лошадь и был таков.

Как на грех, как раз в это время по холлу проходила молоденькая горничная Салли — прехорошенькое создание, к которой лакей, принявший пакет, питал давнюю слабость. Созерцание юной красотки ввело невыспавшегося парня в такое мечтательное состояние, что он, к своему ужасу, напрочь забыл, кому предназначался пакет, на котором, кроме сургучного оттиска не было никаких опознавательных знаков. Когда нарочный уехал, а Салли скрылась из поля зрения, лакей недоуменно почесал затылок, пытаясь вспомнить имя получателя, и тут в холле появился дворецкий.

— Для кого почта? — спросил он, увидев пакет.

— Хм… — лакей еще раз почесал затылок, покосился на мистера Дугласа, прикинув, что тот вряд ли с пониманием отнесется к столь странной забывчивости, и решил не рисковать и не испытывать судьбу.

— Следственной комиссии, — решительно заявил он, подумав, что срочное послание наверняка адресовано судье или генералу. В крайнем случае, на то они и сыщики, чтобы разобраться, кому этот пакет предназначен.

— Давай сюда, — Дуглас мельком глянул на наспех залитый сургуч с неясной печатью и понес пакет в библиотеку, где и положил его на стол, за которым обычно заседало следствие.

Проверив, как убрана библиотека и нет ли пыли на столах, дворецкий услышал заливистый лай собаки со стороны буфетной: МакФлай требовал свой завтрак.

— Ненасытный обжора! — проворчал Дуглас, поправил фарфоровые статуэтки на каминной полке и проследовал в буфетную, проследить не слишком ли горяча овсяная каша, сваренная специально для собаки, и заправлена ли она в достаточном количестве кусочками ветчины, куриной печенки и кровяными колбасками, которыми МакФлай любил с утра подкреплять свой растущий организм.