Кэтрин Коултер - Неутомимая охотница

— Совершенно верно, мне было хорошо, как, впрочем, и вам. И что из этого?

Что из этого ?!

Он тупо уставился на нее, на миг лишившись дара речи. Ни одна женщина не смела говорить с ним подобным образом!

Что из этого? От действительно заявила так?

Ему хотелось кричать от бессильной злости.

Не дождется!

Спенсер набрал в грудь воздуха, чтобы успокоиться, и даже сумел улыбнуться:

— Довольно забавно. Что ты хочешь этим сказать?

— Видите ли, сэр, вчерашний день был ничтожно малым отрезком времени по сравнению с возрастом Вселенной. Каплей в океане. Мы связаны друг с другом, но не какими-то пошлыми делишками. Наша цель поистине грандиозна. Поиски мистической лампы! Правда, вчера мы немного отвлеклись из-за ужасной погоды. Сегодня чудесный день, и мы снова пустились в путь. Кстати, лорд Бичем, советую вам следить за дорогой. Лютер косит глазом на восхитительно густую траву на обочине.

— Лютер, — тихо велел Бичем коню, — не смей вести себя как чертова баба и отвлекаться на пустяки, особенно когда я сижу в седле.

Лютер фыркнул, а Хелен засмеялась.

Бывают случаи, когда мужчине ничего другого не остается, кроме как смириться с поражением. Лорд Бичем смирялся весь остаток пути до Дирхема.

* * *

Викарий Локлир Гиллиам, осанистый джентльмен, отец двоих детей и вдовец, преследуемый всеми незамужними прихожанками его паствы старше сорока лет, сидел в кабинете, погрузившись в рукопись своего достопочтенного брата, когда его соизволили посетить красавец аристократ, бывший ученик сэра Джайлза, и мисс Хелен Мейберри, привлекательная молодая женщина, за которой он был бы рад ухаживать со всей страстью души, будь она лет на пятнадцать постарше. И теперь гости с энтузиазмом перебирали старые пергаменты, время от времени качая головами, поскольку так и не могли найти то, что искали. В воздухе висели клубы пыли.

Хелен стояла на коленях перед огромной инкунабулой, развернутой на прелестном фламандском ковре, который подарила викарию леди Уинфрид Олторп, к счастью, успевшая выйти замуж второй раз.

— Не то, — вздохнула она. — Похоже, но не то. Лорд Бичем пристально всмотрелся в рукопись.

— Верно, похоже. Это арамейский.

— Чашку чая, дорогая?

— С радостью, мистер Гиллиам, — откликнулась Хелен, моргнув усталыми глазами. — Вы очень добры. О Боже, какую же пыль мы тут подняли!

Викарий отмахнулся, когда она попыталась встать.

— Сидите, сидите. Я скажу кухарке насчет чая. Полчаса спустя, когда чашки опустели, лорд Бичем вдруг вскрикнул:

— Эврика! Я нашел! Нашел!

Хелен вскочила. Спенсер склонился над старым пожелтевшим томом, лежавшим на письменном столе.

— Что это?

Бичем поднял возбужденно блестевшие глаза. Куда девался дерзкий, надменный аристократ, занятый погоней за наслаждениями? Его место занял восторженный ученый, гордый своим открытием.

— Уверен, что это то самое. Взгляните, Хелен, и скажите, что вы об этом думаете.

Она подалась вперед и стала сосредоточенно изучать текст, что-то напевая, — Похоже, вы правы. Видите эту странную букву, которая повторяется много раз? Точно как в нашем свитке. Что это за язык?

— Он называется пехлевийским. Алфавит взят из арамейского, поэтому они так похожи. Пехлеви был письменностью персов приблизительно с начала второго века до Рождества Христова до появления ислама в седьмом веке нашей эры. “Авеста” — священная книга зороастризма — написана на диалекте пехлеви, именуемом авестийским. Хелен, это просто удивительно! Найти нечто подобное…

Он осекся, расплылся в широкой улыбке и, схватив ее за талию, закружил по комнате.

— Мы отыскали его! Вообрази, пехлевийский, язык такой старый, что исчез с лица земли! От одной этой мысли мне хочется кричать и смеяться. Подумать только: кто-то написал послание на коже более тысячи лет назад — и мы получили его сейчас, в наше время!

Он поставил ее на ноги, поцеловал и, тут же разжав руки, вновь вернулся к столу. Хелен, нахмурившись, снова стала вглядываться в книгу, письмена которой были совершенно идентичны тем, что ей довелось найти в пещере. Бормоча что-то себе под нос, Бичем осторожно водил пальцами по строчкам.

— Расскажите, что вы поняли, — попросила она. — И можете ли перевести наш свиток?

— Из кожи вон лезу. Но это очень трудно, поскольку в пехлевийском персидские слова часто заменяются арамейскими. Взять хотя бы наше слово “король”. На пехлеви это “шах”, но пишется как арамейское слово “малка”. Поэтому приходится сначала читать по-арамейски, а потом переводить на пехлеви, а это нелегкая и утомительная работа. Даже читать — и то сложно, не говоря уже о переводе. Но я сумею, Хелен, хотя понятия не имею, сколько времени это займет! — воскликнул Бичем с глупой ухмылкой, но тут же озадаченно поднял брови. — В чем дело?

— Что, если наш свиток не имеет ничего общего с лампой?

— Брось, Хелен, ты всегда знала, что шансов почти никаких и на связь с лампой указывает разве что месте находки. Но не отчаивайся. Главное, что мы знаем происхождение лампы и ее приблизительное местонахождение. Что бы мы ни обнаружили, это увлекательные поиски, поразительная научная находка, и честь открытия принадлежит тебе. Когда об этом станет известно, ученые со всей Европы соберутся, чтобы взглянуть на свиток.

Он довольно потер руки, рассеянно потрепал ее по плечу и снова вернулся к книге.

— Но как персидский свиток оказался погребенным в пещере на восточном побережье Англии? Если он привезен сюда римлянами во время нашествия на Англию, наверняка был бы на латыни!

— Пока не знаю. Но думаю, все постепенно прояснится. Не волнуйся. Твой партнер — малый способный.

Следующие два часа они провели в поисках рукописей, которые могли бы помочь Спенсеру в переводе.

— Ну вот, — объявил он наконец, поднимаясь и отряхивая пыльные руки. — У нас три источника — больше, чем я ожидал найти. Пожалуй, хватит.

Солнце уже клонилось к закату, когда они покинули милый, уютный дом викария, выстроенный позади старой церкви, среди буйно цветущего сада. В гостиной к этому времени уже собрались три дамы, пившие чай с хозяином.

— Бедняга, — вздохнула Хелен. — Его немилосердно преследуют. Жена умерла всего год назад, в то же время, что ваш учитель сэр Джайлз.

— А мне показалось, что викарий прекрасно проводит время!

В этот день лорд Бичем не проиграл ни гинеи, поскольку Хелен сразу после ужина заявила отцу, что ей необходимо срочно поговорить с партнером.

— Насколько я понимаю, — скромно заметил лорд Прит, — партнер он неплохой, но несчастный мальчик совершенно не умеет играть в вист. Представляешь, ты лишила меня целого состояния!

— Можешь выпотрошить его кошелек, когда мы с ним все обсудим, отец.

— Ха! — хмыкнул лорд Бичем, но энергия так и бурлила в нем, не давая покоя. Ждать не было сил. После приезда в Шагборо-Холл они лишь мельком взглянули на свиток — надо было переодеваться к ужину. Но даже этого оказалось достаточно, чтобы убедиться: рукопись написана на пехлеви.

Когда Хелен в одиннадцать часов вечера все же решилась уйти, Бичем еще трудился над манускриптом, что-то писал, иногда ругался, иногда мурлыкал от удовольствия. Похоже, он даже не слышал, как за ней закрылась дверь.

Заснула она сразу, едва коснувшись головой подушки, и ей приснилось, что она крепко прижимает лампу к груди. Дышать становилось все труднее. Она сильнее стиснула лампу. И внезапно случилась странная вещь. Лампа превратилась в мужчину, настоящего великана, с улыбкой ласкавшего ее плоть. Этим мужчиной был Спенсер.

Хелен всполошенно вскочила, оглядываясь по сторонам. Что это с ней? Все детали предыдущего вечера всплыли в памяти во всем своем великолепии. Ее трясло от силы и полноты впечатлений.

Хелен свесила ноги с кровати.

Часы пробили половину второго, когда она прокралась в кабинет. Лорд Бичем спал, положив голову на стол, в окружении кожаного свитка и трех рукописей из коллекции викария. У его локтя едва мерцала свеча. На полу были разбросаны листы бумаги, исписанные его твердым почерком:

От короля Фавала своему?….в Александрии…Святой человек пытался спасти мою душу для своего хозяина?….лампа не настоящая, она из другого?….Дар ли это Бога или дьявола? ..он умер, изрыгая богохульства.., проклинал меня за свой конец, хотя сам наложил на себя руки…

— Хелен, почему ты плачешь?

— Это лампа. Спенсер, в рукописи говорится о лампе. Я плачу от счастья. Добро это или зло? “Она не настоящая, она из другого…” Боже, как много ты успел сделать!

Хелен вскочила и с размаху бросилась к нему на колени. Спенсер машинально прижал ее к себе, но тут стул не выдержал и они рухнули на пол, причем Хелен приземлилась сверху.

Спенсер хохотал так, что на глазах выступили слезы.

— В жизни так не смеялся. Немедленно слезай с меня, женщина! — Но тут же стиснул ее изо всех сил. — Нет, я не то сказал. Приказываю тебе не шевелиться.

Запустив руку в длинные шелковистые волосы, он притянул ее лицо к своему и поцеловал, сначала едва прикасаясь губами, а потом ловко перевернулся и придавил Хелен к ковру. То, что началось как небрежная ласка, быстро превратилось в нечто лихорадочно-поспешное, настойчивое. Каким-то краем сознания он понимал, как сильно хочет ее — до такой степени, что умрет от желания, если не овладеет ею. Сейчас же.

Не прекращая целовать Хелен, он вздернул ее ночную сорочку. Теплые руки гладили ее бедра, живот, груди.

— Господи, Хелен, я больше не могу!

Он сдернул панталоны и навис над ней. Голова кружилась от ее запаха — запаха Хелен. На мгновение ему удалось сосредоточиться и взглянуть ей в лицо. Ее глаза сияли ослепительной синевой грозового летнего дня. Полуоткрытые губы были влажны от поцелуев, груди вздымались.

— Спенсер, — прошептала она, выгибаясь.

Он едва не ринулся в пропасть, не взорвался, услышав свое имя из ее уст. Стиснул зубы, поднял ее бедра и врезался в Хелен с такой силой, что ему показалось, будто они умирают. Ему с трудом удалось оторваться от нее и выйти. Тяжело дыша, он стал ласкать ее набухший бутон плоти, и не прошло и минуты, как она вновь выкрикнула его имя, извиваясь, изнемогая от наслаждения. Он снова вонзился в нее глубоко и порывисто, удивляясь, как прожил все эти годы без Хелен.

Все закончилось скоро, слишком скоро, но он знал, что отдал ей все без остатка, и ощущал лишь бесконечное удовлетворение.

Они крепко прижались друг к другу, тяжело дыша, и он все еще целовал ее, не в силах остановиться.

— Не могу поверить… — пробормотала она, лизнув его подбородок.

Спенсер приподнялся на локтях и признался:

— Я тоже к такому не привык… Нет, вздор, конечно, привык. Просто случилось нечто такое…

Спенсер замолчал и сморщился как от боли, пристально глядя на Хелен, забыв, что по-прежнему находится в ней.

— О Хелен! — шепнул он, снова сделав резкий выпад. — Боже мой, Хелен!

Он начал было двигаться, но тут же остановился, сполз вниз и прижался ртом к ее жаждущей плоти. Хелен кричала и билась, как подстреленная птица, но он держал ее крепко, пока она не сдалась, не выкрикнула его имя и не обмякла, безразличная к тому, что он вошел в нее.

— Нет, — пробормотал он, задыхаясь так, словно только что пробежал до Корт-Хэммсринга и обратно, — я тоже этому не верю. Мужчина просто не в состоянии делать это каждые три секунды. Безумие, настоящее безумие, которое преждевременно сведет меня в могилу. Я должен взять себя в руки. Нет, Хелен, не смей шевелиться, это слишком.

— Не секунды, а минуты, — поправила она, хотя сомневалась, что сможет шелохнуться, даже если крыша обрушится на нее. Но все же обняла его за шею и потянулась к губам.

На этот раз прошло не менее десяти минут, прежде чем он снова погрузился в нее, сначала медленно, потом все убыстряя ритм. Знакомое безумие овладело им. Он никак не мог насытиться ею, войти достаточно глубоко, так, чтобы достать до самого сердца. О, как он жаждал обладать этой женщиной! Поставить на ней клеймо своего обладания, чтобы весь мир знал, кому она принадлежит!

Он поймал ее вопли своим ртом, почувствовал, как в спину вонзаются острые ногти, и едва не потерял сознание от бурной разрядки.

— Теперь я точно умру, — объявил он в пустоту, обдавая ее щеки горячим дыханием. Волосы разметались по плечам и груди Хелен, губы, красные и смятые поцелуями, призывно раскрылись, ночная сорочка сбилась до талии. Он все еще был в ней, но должен же мужчина рано или поздно ретироваться. Похоже, скорее поздно, чем рано.

— Да, — выдохнула она. — Я тоже.

В ее ушах отдавался стук собственного сердца, хотя уже и не такой громкий. Его сердце тоже начинало успокаиваться.

— В жизни не подозревала, что может быть такое, — удивленно протянула озадаченная Хелен. — Столько книг прочитала, столько рисунков видела, но нигде не написано, что всего за несколько минут мужчина способен совершить такие подвиги.