— Слезами горю не поможешь, так зачем страдать попусту? Нужно просто двигаться дальше!

— Эти люди полны ненависти, — шепотом продолжила Кори. — В конце концов, кому нужен этот прием?

— Эти люди совсем не такие злобные. Какая то жалкая горстка низких женщин распускает сплетни, только и всего. Разве мы не были рады снова увидеться с леди Херрингтон и ее дочерьми? — напомнила Александра. И в самом деле, Бланш Херрингтон была к ним добра и внимательна, а Сара и Мэрион искренне радовались шансу возобновить давнее знакомство. Да и сэр Рекс был так великодушен! — К тому же, Кори, к тебе по прежнему проявляют интерес несколько присутствующих здесь молодых джентльменов.

— Мне все равно, — нисколько не покривив душой, бросила сестра. — Когда мы сможем уехать?

Александра перевела взгляд на Оливию и обнаружила, что средняя сестра внимательно смотрит на того самого привлекательного, показавшегося отдаленно знакомым блондина, которого они заметили в самом начале бала. Сердце Александры сжалось: кем бы ни оказался этот джентльмен, ее сестра явно не могла рассчитывать на серьезные знаки внимания с его стороны.

— Кто это?

Оливия смущенно покраснела.

— Не знаю. Я слышала, что кто то говорил, будто он провел два последних года в американских дебрях.

Уловив в тоне сестры явный интерес к молодому мужчине, Александра взяла Оливию за руку и печально сжала ее ладонь. Потом снова посмотрела на Кори:

— Мы не можем уехать так рано, это будет в высшей степени оскорбительно для хозяев дома. Кроме того, это будет грубо по отношению к сквайру.

Кори еще больше помрачнела.

— Я знаю, — ответила она. — Что ж, надежда умирает последней?

— Полагаю, нам стоит попробовать восстать из пепла и спасти для себя этот вечер, насладившись следующими несколькими часами, — подбодрила Александра.

Но сестры не прониклись ее оптимизмом — ни на секунду.

— А где отец? — неожиданно спросила Оливия.

Александра в ужасе застыла на месте. Она не видела его уже целый час, и это явно не сулило ничего хорошего. Если Эджмонт напьется, Александра свернет ему голову по возвращении домой, и на сей раз она не шутит — большего позора ей уже не вынести!

— Возможно, нам следует его поискать, — предложила она, ставя чашку на стол.

Оливия вдруг больно ущипнула ее. В этот момент Александра почувствовала на себе его взгляд — взгляд своего спасителя. Горло перехватило, стало трудно дышать, все тело напряглось. Это ощущение, осознание того, что на нее смотрит герцог Клервудский, не было похоже ни на что другое. И Александра медленно обернулась.

Все произошедшее совсем недавно казалось невероятным: и то, что она едва не лишилась чувств у всех на глазах, и то, что он успел подхватить ее, прежде чем она упала в обморок. Это по прежнему выглядело неправдоподобным: герцог был галантен, он даже флиртовал с ней! И совсем уж невероятным было то, что мгновение спустя Александра поймала на себе его пристальный, откровенный взгляд — точно такой же, как тот, что был устремлен на нее теперь. Их глаза встретились.

Сердце Александры едва не выпрыгнуло из груди, замерло на миг, но лишь для того, чтобы с новой силой, бешено заколотиться. Она уже не могла дышать.

Спаситель Александры беседовал с несколькими джентльменами, но его взгляд — уверенный, глубокий — явно следил за ней. Александра знала: она никогда не забудет, что почувствовала, оказавшись в его крепких, сильных руках. И в то же время со всей очевидностью понимала, что таилось за интересом, который герцог выказал к ее персоне.

Богатый аристократ не был связан узами брака, как и она сама — но Александра не принадлежала к его миру. Для герцога она была слишком старой и слишком бедной, а ее имя — чересчур сомнительным, скомпрометированным. Его интерес мог означать только одно. Догадка и потрясла, и встревожила Александру.

— Это Клервуд! — в благоговейном ужасе выдохнула Кори, не зная, чем объяснить его пристальное внимание.

— Я у него в долгу, — коротко бросила Александра. Она переглянулась с Оливией: средняя сестра, разумеется, поняла, что интерес герцога к какой то обедневшей мисс Болтон объяснялся отнюдь не благородными намерениями. И все же Александра не могла до конца разгадать причину его увлеченности, даже если та и скрывала самые постыдные желания. Почему он счел ее привлекательной? В этом огромном зале было так много красавиц… Александра терялась в догадках, когда неожиданно, краешком глаза заметила направлявшегося к ним отца.

Она замерла от ужаса. Эджмонт пошатывался. Она так горячо молилась, чтобы ситуация не ухудшилась, но, совершенно очевидно, ее молитвы не были услышаны. Оливия тоже заметила отца и, едва не задохнувшись в панике, бросила:

— Мы должны немедленно отсюда уехать!

Ничего на этом свете Александра не желала больше. Однако позорно бежать теперь, с длинными шлейфами платьев, то и дело путавшимися под ногами, было решительно невозможно — это оставило бы ужасное впечатление.

— Вы двое останетесь здесь, — распорядилась она. — Я отправлю отца домой и тут же вернусь к вам.

Оливия умоляюще взглянула на старшую сестру:

— Почему?

— Не думаю, что Денни заметил, как напился отец. И мы останемся здесь до тех пор, пока сквайр не соберется уезжать — мы ведь его гостьи.

Эджмонт качнулся к Александре и усмехнулся:

— Моя красавица дочь! Наслаждаешься вечером?

Схватив отца за руку, она затащила его в самый угол зала:

— Ты ведь обещал не пить!

— Я и не пил. Клянусь, Александра! Ни единой капли.

— От тебя омерзительно несет виски, и ты шатаешься, — упрекнула дочь. Ее лицо стало мертвенно бледным, но, главное, она была унижена и встревожена.

— Я не брал в рот ни капли виски, — нечленораздельно произнес отец. — Только немножко джина.

— И чем это лучше? — Александра твердо взяла Эджмонта под руку, но он все равно чуть не рухнул на нее. Покачнувшись под весом грузного отца, который Александра просто не в силах была удержать, она ударилась о стену и покраснела от стыда. — Отец, ты должен уехать. Ты не можешь оставаться здесь в таком состоянии.

— Еще слишком рано, чтобы уезжать, моя дорогая. В игровой комнате как раз раздают карты! — Он попытался оттолкнуть дочь и снова чуть не упал.

Александра поняла, что на них обращают внимание. Крепко сжав руку Эджмонта, она попыталась поставить его прямо. Отец обрел подобие равновесия и застыл на месте, опасно покачиваясь, — Александра не знала, сумеет ли когда нибудь простить ему этот позор.

— Ты хорошо проводишь время, не так ли? — ухмыльнувшись, спросил отец.

— Да, я великолепно провожу время, — резко бросила она, судорожно решая, можно ли постараться сразу, без лишней суеты, вытянуть его из комнаты. Вряд ли это получилось бы: Александра была недостаточно сильной для этой непростой задачи.

— Что ж, это хорошо. — Эджмонт неожиданно вырвался из ее рук и уже сам ударился о стену. — Упс!

Разъяренная, с пылающими от гнева щеками, Александра снова схватила руку отца и перебросила ее через свои плечи.

— Мы уезжаем, — объявила она, стараясь говорить как можно спокойнее, что в таком взбешенном состоянии было ох как непросто.

— Я не хочу уходить, — упирался отец. — Там карты!

Александра укоризненно взглянула на Эджмонта, и, когда он расплылся в пьяной улыбке, к ее глазам подступили слезы. И ради этого отец каждую ночь уезжает из дома? Его поведение разбивало дочери сердце. Больнее всего было осознавать то, что, будь мать жива, пагубное пристрастие Эджмонта к алкоголю никогда не вышло бы из под контроля.

— Вы позволите? — раздался вдруг рядом голос герцога Клервудского.

Александра так и застыла на месте. Она немного помедлила, пытаясь унести на себе половину веса отца, удержать его руку на своих плечах и смахнуть с глаз рассыпавшиеся в беспорядке волосы, и подняла взор…

На нее взглянули ярко синие глаза герцога. На его красивом лице не было ни тени презрения или снисходительности. Казалось, этот крепкий человек был высечен из камня, он выглядел прочным и стойким, как Гибралтарская скала.

Александра почувствовала, как сердце едва не взорвалось в груди.

— Прошу прощения?

— Разрешите мне немного вам помочь? — ослепительно улыбнулся Клервуд.

Против такой улыбки не смогла бы устоять ни одна женщина. Александра с трудом подавила в себе желание сбросить пьяного отца в сильные руки спасителя и разрыдаться. Вместо этого она лишь надежнее закинула руку отца себе на плечи, высоко вскинула голову и несколько раз моргнула, стараясь прогнать коварные слезы. Продемонстрировав свою решимость, Александра вдруг поняла, что не сможет вынести отца из комнаты и уж тем более вытащить его из дома. Но хуже всего было то, что Клервуд, самый сногсшибательный мужчина из всех, на кого она когда либо обращала внимание, был свидетелем ее унижения.

— Вы не сможете удержать на себе его вес, — мягко сказал герцог.

Он был прав. Александра в волнении облизнула губы: ей тут же пришло на ум, что этот жест ее спасителя — жест, который будет по настоящему благородным, даже героическим, — вызовет еще больше ненужного любопытства и толков.

— Вы правы.

Александра осмелилась снова взглянуть ему прямо в глаза — и встретилась с самым заботливым и умным, самым проницательным взглядом, с которым ей только доводилось сталкиваться. Клервуд наклонился вниз, снял руку барона с ее плеч и крепко сжал его за поясницу. С губ Эджмонта сорвались пьяные протесты.

— Отец, ты выйдешь отсюда с герцогом, — сказала Александра, из последних сил пытаясь сохранять спокойствие. — Я пойду следом — и ты отправишься домой.

— Не хочу домой… герцог? — в изумлении вытаращился на Клервуда Эджмонт.

— Успокойтесь, любезнейший, — отозвался герцог, и в его тихом голосе послышались властные нотки. — Вечер закончился, и вы сейчас отправитесь домой, как и предложила мисс Болтон.

Он знал ее имя…

Глаза Эджмонта комично округлились.

— Ваша светлость, — послушно прошептал он, теперь уже ясно осознавая, с кем имеет дело, и трепеща от благоговения.

Несчастная, оскорбленная дочь едва сдерживала рыдания, когда Клервуд увлек барона по направлению к двери.

Александра почувствовала, что сестры подошли к ней и тихо стоят рядом, полные тех же отчаяния и боли, которые наполняли ее собственную душу. Когда Клервуд потащил отца через зал, Александра уловила, как смолкла и замерла в любопытстве окружавшая их толпа. Каждая пара глаз в комнате пристально следила за Клервудом и его пьяным, неуклюжим спутником.

Неожиданно от толпы отделились двое джентльменов, которые со всех ног кинулись на подмогу к герцогу. Александра узнала молодого человека с рыжевато коричневыми волосами — им оказался сын сэра Рекса Рандольф де Уоренн, которому было лет двадцать или около того. В отношении личности другого мужчины тоже сомнений не возникало, хотя она и не видела его многие годы — мрачно привлекательный, храбрый торговец мореплаватель Алексей де Уоренн. Джентльмены быстро освободили Клервуда от основательно захмелевшего Эджмонта.

— Найдите экипаж, чтобы отвезти его домой, и надлежащее сопровождение, — невозмутимо распорядился Клервуд, одергивая свой фрак.

— Я провожу его домой, — тут же вызвался Рандольф, хмуро улыбнувшись.

— Благодарю. — Клервуд одарил молодого человека ответной улыбкой. — Можешь воспользоваться моей каретой, если пожелаешь. Я ценю твою помощь, Рольф.

Александра подумала, что Рандольф так и жаждет угодить герцогу — впрочем, ее это совершенно не касалось. Главное, благородный порыв молодого де Уоренна означал, что ее отец будет благополучно доставлен домой. И все таки Александра не могла не обратить внимание на то, как герцог и его молодой помощник похожи друг на друга, даже несмотря на то, что шевелюра Рандольфа отливала рыжевато коричневым, а волосы Клервуда были черными как смоль. Ее поразило сходство черт джентльменов, потом удивил одинаковый, отличавший обоих смуглый цвет лица. Перед тем как Рандольф обернулся к Эджмонту, Александра успела заметить блестящие синие глаза, которыми славились все мужчины династии де Уоренн. У Клервуда были те же необычайно притягательные, ярко синие глаза. Но все это сейчас конечно же было совершенно не важно. Она понятия не имела, почему обратила внимание на это потрясающее сходство в столь драматичный момент.

Клервуд повернулся и снова направился к Александре. Ее сердце глухо стукнуло. Стоявшие рядом с ней сестры насторожились, и Александра почувствовала, что стала заливаться краской. Герцог спас ее от обморока. Интересно, он слышал сплетни? Считает ее появление на балу достойным порицания? Полагает, что ее нужно вышвырнуть из этого дома? Что он думает о поведении ее отца? Как расценивает тот факт, что ей приходится зарабатывать себе на жизнь шитьем? И вообще, почему ее так волнует его мнение?..