— У нее нет причин сердиться. Бедняга умер. Я очень любила его, мама. Он был хорошим человеком, — спокойно сказала она, словно мать действительно понимала что-то.

— Он был игроком, Мэри Роуз. Возможно, эта страсть не успела стать пороком, но думаю, с годами он окончательно погряз бы в ней.

— Кто знает? Он ушел навсегда, унося с собой свои грехи и добродетели.

— Зато Эриксон остался. Как и Йен, он ушел от Донателлы к тебе. Держись от него подальше, Мэри Роуз. Ему нельзя доверять. Почему он вдруг отвернулся от Донателлы, несмотря на то что так близок к твоему дяде? Я часто замечала, как они шепчутся о чем-то в укромном уголке. Каждый раз, когда твой дядя секретничает с кем-то, я знаю, что он задумал недоброе. Будь поосторожнее.

— Обязательно, мама.

Мать внезапно дернулась, и Мэри Роуз поняла, что слишком сильно потянула прядь.

— Прости, мама. Тебе не больно?

— Заплети мне косу, Мэри Роуз, и уложи на голове. Я, пожалуй, спущусь вниз и погуляю в саду.

— Вот и чудесно! — воскликнула девушка, молясь о том, чтобы мать вернулась к ней навсегда. Только бы ее рассудок снова не затмил мрак! — Я хочу заняться своими розами. Ты могла бы дать мне немало советов.

Мать долго молчала. Очень долго.

— Англичанам тоже не стоит доверять, — изрекла она наконец. — Конечно, они не так опасны, как твой дядя, но все же держи ухо востро, иначе тебя ждет горькое разочарование. Пусть он и викарий, но наверняка способен на любой обман. — Если ты имеешь в виду нового лорда Бартуика, он действительно англичанин и викарий, мама, но в остальном ты ошибаешься, — улыбнулась Мэри Роуз, осторожно заплетая матери косу. — Я с удовольствием поставила бы на него свое последнее пенни, но, поскольку у меня и этого нет, довольно того, что я в него верю.

— Донателла по-прежнему твердит, что Йен обручился с ней и собирался жениться?

— Да, но все это имело бы значение, останься он в живых. Какая теперь разница? Пусть несет что хочет. Она тоже его любила.

— Вот уж нет! Всего лишь хотела, потому что ему предстояло стать новым лордом Бартуиком, и к тому же он собирался жениться на тебе. Она опасна, Мэри Роуз.

У девушки не нашлось ответа. Она помогла матери переодеться в светло-желтое муслиновое платье, давным-давно вышедшее из моды, но не утратившее своей прелести. Она даже подобрала ленты того же цвета, чтобы вплести в волосы Гвинет.

— Хоть бы Майлз скорее вернулся, — заметила мать.

— Верно. Он такой чудесный человек и неизменно учтив со мной. С нетерпением жду его визита.

— О да, — кивнула Гвинет.

Мэри Роуз наспех оделась и, взяв мать под руку, свела вниз. У подножия лестницы стоял Тайсон, глядя на дам, Находившийся рядом сэр Лайон тоже поднял глаза. Мать легонько взмахнула рукой в знак приветствия и повернулась к дочери:

— Повторяю, не верь англичанину. Чересчур он красив. У таких людей один грех на уме.

— Нет, мама, ты не права, — тихо возразила девушка, надеясь, что Тайсон их не слышит.

— А меня предупреждали, — вдруг произнес он звучным голосом, донесшимся до самых дальних уголков холла, — что не стоит доверять шотландцам.

Сэр Лайон расхохотался. Из утренней столовой выглянула Донателла и, пренебрежительно оглянувшись на Гвинет, бросила:

— Не обращайте на нее внимания, милорд. Она всего лишь мать Мэри Роуз и давно не в себе.

— Я безумна, когда мне это выгодно, — усмехнулась Гвинет, вцепившись в пальцы дочери. — Ты же была и всегда останешься сукой.

Мэри Роуз внезапно осознала, что это, возможно, чистая правда. Ее мать намеренно предпочитала жить в своем собственном мире.

Гвинет вырвала руку и стала грациозно спускаться по ступенькам, откинув голову и распрямив плечи, словно истинная королева.

— Дочь моя, я иду завтракать. Приведи нового лэрда Бартуика, я с ним потолкую.

— Да, мама.

— Буду очень рад, мэм, — поклонился Тайсон.

Позже, скача рядом с Мэри Роуз, Тайсон думал, с какой необыкновенной женщиной свела его судьба. Благодаря искусству общения с людьми самых разных возрастов, воззрений, воспитания и образования он совсем не устал, общаясь с Гвинет Фордайс. По его мнению, ей не стоило так унижать дочь в его присутствии, и ему было жаль Мэри Роуз. Зачем высмеивать слепую веру дочери в людские добродетели, если девочке с детства внушали, что мужчины были созданы дьяволом на погибель женщинам? Правда, на это Тайсон со смешком заметил:

— Иногда я сам так думаю, миссис Фордайс.

— Я не замужем, викарий.

— Знаю, мэм.

— И следовательно, моя дражайшая дочь — ублюдок.

— Определение, мэм, которое, возможно, отражает факты, но никак не соответствует ее характеру.

Мэри Роуз поперхнулась чаем.

Остановив старую кобылу Розу у бурной горной речки, девушка сказала:

Это одно из моих любимых мест. Хотите немного отдохнуть?

Тайсон спешился. Великан совершенно не интересовался Розой, вероятно, потому, что кобыла была не только дряхлой, но и злобной, так что можно было пустить коней пастись. Молодые люди уселись на берегу. Рокот воды заглушал голоса, так что ему пришлось почти крикнуть:

— Ваша матушка совсем не показалась мне безумной, Мэри Роуз.

Девушка сорвала водяную лилию и принялась внимательно ее изучать.

— Порой мне кажется, что она специально уходит в свое так называемое безумие, прячась от окружающего мира, — покачала она головой. Глаза ее наполнились обидой, болью и жалостью. К себе? Или к матери? — Я сознаю также, что ее сумасшествие — прекрасное оправдание всему, что она высказывает в лицо людям.

— Как ни жаль это признавать, но вы, возможно, правы.

Мать, которая наслаждается жестокой игрой, не думая о том, как это скажется на дочери? Гвинет Фордайс — настоящая красавица и вряд ли кому-то сознательно причинит зло, но душа ее отнюдь не чиста. Она себялюбива и эгоистична. Намеренно отгородилась от всех. Нет, она в своем уме, он в этом уверен.

— Почему она так не любит Донателлу? — внезапно поинтересовался Тайсон.

— Потому что она законная дочь, а я — Позор Семьи. Кроме того, мама терпеть не может свою сестру, леди Маргарет. Теперь вы, конечно, гадаете, почему мы все-таки живем в Велленс-Мэнор.

— Да, но если эта тема вам неприятна, можете не отвечать.

Мэри Роуз пожала плечами:

— Дело в том, что нам больше некуда деться. Я незаконнорожденная. Денег у нас нет. Мать ни одной живой душе не назвала имя моего отца. Я похожа на нее, так что даже предположить ничего нельзя.

— Ваш отец, возможно, был женат. Такое часто случается. Думаю, он из местных жителей. Неужели даже слухов никаких не ходило?

— Нет, Я пыталась узнать у матери, но, стоило мне заговорить об этом, она отвечала непонимающим взглядом. Вы, разумеется, правы. Если он все еще жив, значит, по-прежнему женат и не может жениться на матери.

— Скорее всего.

— Но кто знает? — Это было двадцать пять лет назад. Столько воды утекло! — Она снова замолчала, любуясь быстро бегущей водой. — Ах, Тайсон, какая странная штука — жизнь, не правда ли? Но как бы она ни была к нам сурова, приходится с этим мириться.

— Верно, — кивнул он. — Приходится.

Как ему нравится звук собственного имени на ее губах! Нежный своеобразный акцент, певучий, как журчание ручейка.

Нет, он совсем спятил! Впал в поэтический бред, вообразил себя этаким лордом Байроном!

— А ваш дядя? Ему ничего не известно? Она так энергично тряхнула головой, что темно-рыжие пряди рассыпались по плечам.

— Нет, иначе знала бы вся Шотландия. Мой дядя скрытностью не отличается. Жаль, что мать вас оскорбила.

— Причем сделала это с большим искусством, — признал Тайсон, тоже срывая лилию. Ее стебель был неприятно-скользким, зато сам цветок обладал неожиданно тонким ароматом. — Невозможно ею не восхищаться. И я совсем не обиделся. Dinna fache yerself, Мэри Роуз. Не стоит расстраиваться.

— Звучит совсем по-шотландски, милорд, — улыбнулась она.

— Стараюсь!

— А как вы справляетесь с миссис Гриффин?

— Мистер и миссис Гриффин, мои недолгие гости, наговорили таких гадостей, что ничего не оставалось, как указать им на дверь. Мегги, которую следовало бы выпороть, усомнилась, что они послушаются, и сочла своим долгом выгнать их из Килдрамми.

— Боже, и как ей это удалось?

— Разыграла привидение и насмерть перепугала старую клячу.

— Расскажите поподробнее. До чего же умная девочка! Миссис Гриффин вечно торчала в Килдрамми. Я слышала, что в юности мистер Гриффин был настоящим повесой. Женщины его обожали. Но потом супруга вцепилась в него мертвой хваткой и вот уже много лет не отпускает, Никто не знает, как это получилось. Может, его почтительное отношение к жене — только притворство? Неизвестно. Кстати, на меня она никогда не обращала ни малейшего внимания, потому что я всего лишь незаконная дочь. Меня даже не приглашали пить с ней чай. Только Донателлу.

— Мэри Роуз, вы хотите стать женой Эриксона Макфайла?

Девушка вздрогнула и едва не свалилась в речку. Тайсон еле успел схватить ее за руку.

— Простите, но я должен был спросить. Видите ли, ваш дядя считает, что, если бы Эриксону удалось поговорить с вами, вы переменили бы свое мнение о нем. Он сумел бы вас убедить.

— Да я скорее согласилась бы отправиться на каторгу, чем стать его женой, — процедила она, упрямо вздернув подбородок, и Тайсон ей поверил. — Он кажется таким очаровательным и милым молодым человеком, но я слишком хорошо его знаю, — добавила девушка. — Кроме того, не так он и молод. Ему почти тридцать.

Глаза ее вдруг затуманились давно пережитой болью, словно старая рана снова открылась.

— Что с вами, Мэри Роуз? — всполошился Тайсон. — Что вы вспомнили?

Девушка медленно повернулась лицом к нему, — Однажды, лет десять назад, я видела, как он домогался моей матери.

Глава 10

Тайсон сидел в библиотеке в обществе Майлза Макнили, управляющего Килдрамми. Он ожидал встретить старика с изборожденным морщинами лицом и венчиком седых волос, окружающих лысину, но управляющий оказался мужчиной, лет сорока пяти в самом расцвете сил, высоким, худощавым; с открытым симпатичным лицом, рыжими, как у большинства шотландцев, волосами и небесно-голубыми глазами. И одет со вкусом. Интересно, почему он до сих пор холост?

— Да, милорд, вы прекрасно разбираетесь в делах. Должно быть, потому, что в Англии у вас большое поместье. Здешнее, конечно, кажется жалким в сравнении с Нортклифф-Холлом.

Тайсон улыбнулся и покачал головой. Ему будет не доставать Майлза Макнили. За вчерашний день он многому выучился у него. Но мать оставила Макнили все свои владения вблизи Инвернесса, и, к сожалению, через месяц его уже здесь не будет. Сам станет хозяином и наверняка будет процветать.

— Ошибаетесь, Майлз, это мой старший брат — граф Нортклифф и владелец всех земель. Не забывайте, я священник и навсегда им останусь. Думаю, все мои знания довольно отрывочны.

Майлз ответил чарующей улыбкой.

— Возможно, и так, но вы умны, милорд, и все быстро схватываете. Теперь я не сомневаюсь, что оставляю Килдрамми в надежных руках.

— Спасибо. Даже викарию по душе подобные высказывания. Кстати, вы ладили с покойным лордом Бартуиком?

— Тайронном? Ах, старый лэрд был очень вспыльчивым! Чуть что — поднимал такой крик, что стены тряслись. Я предпочитал держаться от него подальше, когда замечал, что надвигается буря и старик вот-вот выплеснет ярость на окружающих. Не хотел оглохнуть. Ненавижу, когда на меня орут, как на мальчишку. Но в остальном мы неплохо уживались. И двенадцати лет не прошло, как он начал мне доверять. Килдрамми был моим домом почти всю сознательную жизнь. Я был здесь счастлив и буду долго тосковать по нему. Они работали еще примерно час, обсуждая положение каждого арендатора Килдрамми, проблемы, с которыми предстояло справляться сейчас или в ближайшем будущем. Поговорили о всех владениях в деревне, количестве овец и коров, ремонте коттеджей, усовершенствованиях, которые необходимо внести. Тайсону казалось, что это длилось целую вечность. Он понимал, что должен вникать в детали, если хочет, чтобы все и дальше шло гладко. Потом. Он вспомнил, что должен возвратиться в Англию, к своим детям и дому, к жизни, которая теперь представлялась такой чужой и далекой. Что станется с Килдрамми, когда он уедет?

Наконец Мегги, потеряв терпение, постучала и заглянула в дверь.

— Я пришла звать вас к чаю, — объявила она, улыбаясь отцу и делая реверанс перед Майлзом.

Тайсон сразу понял, что управляющий не остался безразличным к обаянию маленькой проказницы, бесстыдно с ним флиртовавшей. Правда, поскольку ей было всего десять, лукавые взгляды и улыбки дарились человеку, который годился ей в отцы. Майлза, похоже, это привело в восторг. Тайсон укоризненно покачал головой.

За чаем Тайсона вдруг осенило. Теперь он знает, что делать! Все это время решение лежало у него под носом!