Лишь спустя много лет подробности того происшествия вновь напомнили о себе. Однажды ночью, напуганная привидевшимся ей кошмаром, Каролин с криком проснулась. Она словно заново пережила события той жуткой ночи.

Александр Макдауэлл был мертв – это все, что она помнила. Кто-то стрелял в него и убил. Все прочие воспоминания были путаными и вызывали панический ужас. Впрочем, Каролин научилась не думать об этом. Научилась не задавать вопросов. И сны постепенно прекратились. Она смогла, наконец, загнать их во мрак забытого прошлого. Хотя Салли и тосковала по Алексу, но никогда не спрашивала, что ей известно о событиях той ночи. Со своей стороны, Каролин не хотела отнимать у нее надежду. Проще было забыть ту летнюю ночь, притвориться, что ничего не было.

И вот теперь она лишилась даже мнимого спокойствия. Во всяком случае с появлением самозванца, лжеца, проходимца, который всеми правдами и неправдами сумел проникнуть в дом Салли, чтобы завладеть ее деньгами. Так к ней вернулись прежние сны. Похоже, отныне ей вновь не знать ночного покоя.

Нет, зря она тогда не сказала правду, даже если бы ее признание разбило сердце Салли. И сейчас ей меньше всего хотелось ворошить неприятные воспоминания, она не могла причинить боль той, кем дорожила больше всех на свете.

Да и как она смогла бы сознаться спустя восемнадцать лет? Ей оставалось лишь одно: держать рот на замке, внимательно за всем наблюдать, ждать, когда этот тип чем-нибудь себя выдаст.

И надеяться, что сны больше не вернутся к ней.

Пэтси Макдауэлл выглядела моложе даже собственного сына и уж точно красивее. Впрочем, чему удивляться? Над лицом и телом этой особы – которой, между прочим, стукнуло пятьдесят восемь, – неустанно трудились самые дорогие пластические хирурги. Кроме того, она постоянно сидела на какой-нибудь новомодной диете или опробовала новый комплекс физических упражнений под руководством личного тренера. Кожа Пэтси была золотисто-коричневого оттенка, достигнутого при помощи косметики по цене как минимум семьдесят пять долларов за унцию [2] и воздействия ультрасовременных соляриев. Карие, как у всех Макдауэллов, глаза, как всегда, равнодушно смотрели на Каролин. Пэтси лениво потянулась за сигаретой и с давно отработанным изяществом закурила.

– Как поживаешь, Каролин? – задала она свой коронный вопрос. Ее абсолютно не интересовало, что собеседница скажет в ответ. Впрочем, это не помешало Каролин сказать правду.

– У меня как-то тревожно на душе, – спокойно произнесла она.

В ответ Пэтси не то улыбнулась, не то состроила гримаску.

– Разве нам всем не тревожно? Где этот загадочный пропавший наследник? Я нарушила свой график и притащилась сюда в такую даль не для того, чтобы напрасно тратить время.

Тетушка возлежала на диване в гостиной комнате, изящно скрестив красивые длинные ноги. Каролин отметила про себя, что она не случайно опустилась на обтянутый розовым шелком диван – он выгодно оттенял цвет ее светло-бежевого костюма. Совершенная картина требовала соответствующей рамы, и Пэтси умела подобрать именно то, что нужно.

– Я не видела Алекса этим утром, – сказала Каролин. На самом деле она все утро старательно избегала встречи с ним. – Когда ты приехала?

– Такое впечатление, что уже несколько часов назад, дорогая, – ответила Пэтси, зевнув. – Меня привез мой славный Джордж. Согласись, что мне повезло с сыном. И тем не менее все это ужасно утомительно. Пожалуйста, найди для меня Алекса. Скажи ему, что любящая его тетушка Пэтси умирает от нетерпения поскорее увидеть своего обожаемого племянника. Не говоря уже о его кузене Джордже. Они же ровесники и в детстве были неразлучными друзьями.

– Особой дружбы между ними я что-то не замечала, – поправила ее Каролин. Пэтси оставила ее слова без внимания, как всегда, готовая пересмотреть историю семейных отношений исключительно в свою пользу.

Впрочем, это еще мягко сказано. Если Пэтси и Уоррена, несмотря на все их высокомерие и эгоизм, еще можно было терпеть, то Джордж Кларендон, известный в детстве под прозвищем Поросенок Джордж, был совершенно невыносим. Элегантный, красивый, язвительный, он, казалось, вечно был занят тем, что пристально наблюдал за окружающими, старясь запомнить все их недостатки.

– Кажется, Алекс снова сблизился с Уорреном. Подозреваю, они почувствовали родство душ, – сдержанно ответила Каролин.

Пэтси смерила ее пристальным взглядом.

– Удивительно! – пробормотала она. – Ни за что бы не подумала, что Алекс и Уоррен могут сойтись. Хотя, конечно, прошло целых восемнадцать лет. Люди меняются.

– Верно.

– И все-таки, – продолжила Пэтси, – ты меня заинтриговала. Если Уоррен узнал и принял его, то мне, пожалуй, нет оснований сомневаться, настоящий ли это Алекс. В конце концов Уоррен даже более осторожен и недоверчив, чем я. И всегда не прочь при случае мне об этом напомнить.

Каролин ничего не ответила, и это обстоятельство не ускользнуло от Пэтси.

– Салли, как я понимаю, тоже верит, что это он?

– Абсолютно.

– А ты, дорогая Каро?

Каролин терпеть не могла, когда ее называли Каро. Более того, подозревала, что ее собеседнице это прекрасно известно. Тем не менее она изобразила сдержанную улыбку.

– Я по натуре недоверчива.

Пэтси пожала плечами:

– Думаю, мне придется принять собственное решение. – С этими словами она выглянула в окно. День выдался холодный, пасмурный, и снег на бурой земле так и не успел растаять. – Не лучшее время года для встречи родственников. Сегодня приедут Тесса и Грейс. Мне хотя бы удалось уговорить Грейс не привозить сюда ее шумных отпрысков. Дети вызывают у меня аллергию.

Этого только не хватало! И без того последние дни обернулись для Каролин сплошной нервотрепкой, однако неминуемый приезд остальных взрослых детей Пэтси стал последним ударом.

– Я поговорю с Констанцей, – пообещала она и развернулась, чтобы выйти из комнаты. Будь у нее такая возможность, с каким удовольствием сейчас сорвала бы на ком-нибудь свое раздражение!

– В этом нет необходимости, дорогая, – остановила ее Пэтси. – Констанцу я уже предупредила. Насколько я понимаю, ты спишь в комнате, которую обычно занимает Тесса. Надеюсь, ты ее освободишь. Моя дочь жутко привередлива, и, если ей придется с кем-то делить комнату, она предпочтет взять в соседки Грейс. Надеюсь, ты меня понимаешь? – спросила Пэтси и светски улыбнулась.

– Я не возражаю, – покорно ответила Каролин.

– Как хорошо, что Салли несколько лет назад отремонтировала дом, а то тебе пришлось бы переехать в квартиру прислуги и потеснить Рубена и Констанцу. Впрочем, ничего страшного, Салли и так донельзя их разбаловала. Моя сестра всегда отличалась добрым сердцем, – заявила Пэтси и вновь одарила Каролин слащавой улыбкой.

Каролин не сразу поняла, отчего ее рукам вдруг стало так больно. Оказывается, она с такой силой сжала кулаки, что перестала чувствовать собственные пальцы.

Она заставила себя расслабиться и даже ответила улыбкой на улыбку Пэтси. Сестру Салли она знала давно, всю свою жизнь, и потому прекрасно могла отличить истинное желание унизить от того, что было лишь естественным следствием патологического эгоизма.

– Пойду собирать вещи, – сказала она. – Когда приезжают Тесса и Грейс?

– Скоро, – ответила Пэтси. – Найди мне Алекса, договорились?

– Непременно, – солгала Каролин. Вот уж кого она совершенно не хотела видеть, так это мнимого Алекса Макдауэлла. Впрочем, мысль о скорой встрече с Поросенком Джорджем тоже не слишком вдохновляла.

Самозванец, разумеется, уже ждал ее в коридоре, как раз возле дверей ее комнаты.

– У тебя такой вид, будто ты собралась кого-то убить, – произнес Алекс, прищурившись. Он стоял, лениво прислонившись к стене, в выцветших джинсах, свитере и кроссовках.

Каролин остановилась и смерила его критическим взглядом.

– Ты одет совсем не так, как Макдауэллы, – заметила она.

– Мне от этого ни жарко ни холодно, – спокойно ответил самозванец. – Кстати, а как одеваются Макдауэллы?

– Ты этого еще не выяснил? – вопросом на вопрос ответила Каролин.

Ее собеседник презрительно щелкнул языком.

– Как это грубо, Каролин. И почему ты мне не веришь?

– А ты подумай. – Она проскользнула мимо него и попыталась захлопнуть за собой дверь. Увы, он не дал ей это сделать. Более того, вошел следом и лишь тогда тихо закрыл за собой дверь. Закрыл их обоих в комнате.

Не обращая внимания на его присутствие, Каролин рывком выдвинула ящик комода и принялась вынимать свою одежду. Самозванец стоял рядом, наблюдая за ней.

– Значит, вот как одеваются Макдауэллы? – полюбопытствовал он, вытащив из вороха одежды аккуратно отглаженные брючки цвета хаки. – Лично мне это кажется слишком скучным и выпендрежным.

– Едва ли, – сухо возразила Каролин. – Макдауэллам незачем выпендриваться, они и без того уже давно находятся на вершине социальной лестницы. Если хочешь узнать, как следует одеваться, понаблюдай за своим кузеном Джорджем.

– Он тоже сюда приедет? – удивился самозванец. Было видно, что он не в восторге от такой перспективы. – Он все такой же маленький поросенок?

– Нет, – резко ответила Каролин. – Он уже приехал и с нетерпением ожидает трогательной встречи с родственниками. Если ты мне позволишь, я освобожу эту комнату для твоих двоюродных сестер. Так что извини, у меня нет времени на пустую болтовню.

– Значит, тебя выставляют отсюда? Можешь в любое время вернуться ко мне в комнату и разделить со мной постель.

Это недвусмысленное предложение стало последней каплей, переполнившей чашу ее терпения. Не раздумывая, Каролин залепила самозванцу звонкую пощечину.

Но он даже бровью не повел, даже не пошевелился. Лишь на мгновение потемнели зелено-голубые глаза, а чувственный рот скривился в недоброй усмешке.

– Ошибка, дорогая Каролин, – пробормотал он.

– Твоя ошибка или моя? – Она ужаснулась своему поступку. Она ни разу в жизни не подняла ни на кого руку, и вот теперь Алекс стоял перед ней, и на его загорелой коже отчетливо горел след ее ладони.

– Давай назовем это ничьей. Я буду держать свои похотливые мысли при себе, а ты больше не будешь распускать руки.

В голосе самозванца ей послышалось искреннее раскаяние. И вообще, в эти минуты он был жутко похож на настоящего Алекса, когда тот пытался к кому-нибудь подольститься.

Словно в знак примирения он протянул ей руку. У него были сильные, красивые руки с длинными пальцами. Почему-то Каролин, как ни силилась, но так и не смогла вспомнить, какие руки были у прежнего Алекса.

– Мир? – спросил он. Ну и хитрец.

Каролин выразительно посмотрела на протянутую руку.

– Только через мой труп.

Она ожидала, что он оскорбится, но он лишь улыбнулся еще шире.

– Ах, Каролин, – негромко произнес он. – Посмотрим, чего мне будет стоить убедить тебя.

С этими словами он вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Глава 5

«Уж вот этой дамочки можно не опасаться», – удовлетворенно подумал Алекс, разглядывая Пэтси, третью представительницу старшего поколения Макдауэллов, которая сидела за обеденным столом прямо напротив него. Вот кому было совершенно до лампочки, кто он такой, главное, чтобы он не слишком ее напрягал. Кстати, эта далеко не первой молодости дамочка явно находилась под действием какого-то наркотика – он слишком долго скитался по свету и много чего повидал, и потому умел моментально определить даже самые слабые признаки наркотического опьянения. Пэтси как будто парила на облаке, укутанная приятным туманом кайфа, который подкрепила бокалом красного вина.

С тремя ее отпрысками дело обстояло иначе. Поросенок Джордж смотрел на него так, как будто перед ним был безумный террорист, вознамерившийся отправить весь мир в тартарары. А Тесса явно положила на него глаз. Она то и дело игриво встряхивала копной золотисто-каштановых волос и буквально пожирала его глазами. В общем, эта красотка делала все, что только в ее силах, чтобы лишний раз напомнить ему, что она: а) высокооплачиваемая манекенщица, из-за которой глянцевые журналы соперничают между собой, б) что она ни на грамм не поверила в состряпанную им историю.

«Киска, для модели у тебя длинноваты зубы», – цинично подумал Алекс. Тессе уже явно стукнуло тридцать, хотя выглядела она лет на десять моложе. Не иначе как берет пример с собственной матери, стараясь победить безжалостное время. Презрительная усмешка, кривившая ее накачанные коллагеном губы, вскоре оставит морщинки в уголках рта, если только она не избавится от этой своей привычки.

Когда Алекс исчез из дома, Грейс, самой юной его кузине, было всего шесть лет, и он ее совершенно не помнил. В целом, по сравнению с остальными родственниками, она произвела на него хорошее впечатление. Он даже назвал бы ее приятной в общении, если бы она обращалась к нему чуть почаще. Правда, и в такие редкие моменты она держалась подчеркнуто вежливо, предпочитая разговаривать с сидевшей в углу Каролин, тогда как остальные Макдауэллы сосредоточили внимание исключительно на блудном сыне Салли. Каролин для них как будто не существовала.