– Нет, милорд, – пробормотала она, – я… мне только хотелось знать…

– Хотелось знать? – Граф откинулся на спинку стула, глядя на нее как-то очень странно. – Должен признаться, мне трудно было на это решиться. Ваш отец – человек требовательный во всех отношениях.

– Нет-нет, он… Вообще-то отец довольно жесткий в коммерческих делах, но он очень добрый и любящий родитель.

Граф с горечью усмехнулся уголком рта и произнес:

– Я не знаком со второй его стороной.

– В том-то и дело! – Элиза от волнения подалась вперед, чуть не свалившись со стула. Ей надо было во что бы то ни стало исправить свою чудовищную ошибку с выбором темы. – Он очень щедр к тем, кто в чем-либо нуждается. Мои школьные подруги всегда здесь желанные гости, и он любит их почти так же, как если бы они были его дочерьми. И это очень кстати, потому что Софи – сирота, а Джорджиана – почти сирота. Он сделает все возможное – только бы с ними не случилось ничего плохого.

– И он сделает все, что угодно, для вас.

– Да, конечно. Он очень любящий отец…

Элиза умолкла, в растерянности глядя на графа, глаза которого сделались непроницаемыми. Лицо же его стало походить на маску. «Что же происходит?» – в растерянности думала девушка.

– Для меня отец – самый добрый на свете человек, – с дрожащей улыбкой продолжила она. – Но, наверное, почти каждая дочь скажет то же самое о своем отце.

И тут лорд Гастингс расслабился и, пожав плечами, проговорил:

– Каждая леди заслуживает отца, который готов ради нее на все, так что вам, мисс Кросс, не на что жаловаться.

Элиза просияла.

– Да-да, именно так!

– Скажите, а то предложение, которое он мне сделал… – Лорд Гастингс на мгновение умолк и пристально на нее посмотрел. – Он не объяснил вам, в чем оно состояло?

– Нет, я не имею о нем ни малейшего представления, – ни секунды не раздумывая, ответила Элиза. – Но иногда он мне кое-что рассказывает. Особенно в тех случаях, когда речь идет о каком-то необычном проекте, который может показаться сумасбродным или даже совершенно безумным. Один из его друзей задумал путешествие на воздушном шаре в Амстердам. Папа смеется над этим своим другом. Но вообще-то он считает, что его коммерческие дела не представляют для меня интереса, поэтому и не рассказывает мне о них. Он говорит, что мне будет скучно, и я усну, не дослушав. И действительно, что занятного в акциях на зерно… или еще на что-нибудь?

– Да, все верно, – кивнул лорд Гастингс. Выдержав паузу в несколько секунд, он пристально вглядывался в лицо девушки.

– Что ж, мисс Кросс, я думаю, не будет большого вреда, если сказать вам, что я решил заняться коммерцией с вашим отцом. И даже если он не обсуждает с вами важные дела, все равно вы довольно скоро сами все поймете. Более того, возможно, мы с вами теперь будем видеться довольно часто. – Граф улыбнулся, но улыбка вышла какая-то неестественная. – Ну вот… Я сказал вам все, что мог, – добавил он, пожав плечами.

Элиза в смущении зарделась. Она понимала, что не знает, как вести светскую беседу, и ей было ужасно стыдно за свою неосведомленность.

– Вот и прекрасно, – сказала она. – Папа будет рад.

Тут начали бить часы на стене, и Элиза вздрогнула от неожиданности.

– Может, вы хотите оставить отцу записку? – спросила она. – Или передать ему что-то на словах? Он вернется скорее всего поздно, после ужина.

– Я буду вам очень признателен, если вы передадите ему, что я принимаю его предложение, – ответил граф, опустив глаза. Допив чай, с улыбкой проговорил: – Спасибо за гостеприимство, мисс Кросс. Мне пора обратно в Лондон.

Элиза радостно улыбнулась. Слава богу, этот визит закончился.

– Я непременно все ему передам, милорд, – сказала она и встала. – И еще раз примите мои извинения за то, что вы не смогли увидеться с моим отцом.

– Нет-нет, никаких извинений. – Граф тоже поднялся – и вдруг широко улыбнулся, едва не ослепив Элизу своей чудесной улыбкой. – С вами очень приятно общаться, и я получил огромное удовольствие. Так что сожалеть о том, что мне не удалось застать вашего отца, я просто не в силах.

Лестные слова, сказанные лишь из вежливости… И все же Элизе казалось, что слова эти воспламенили ее душу. Ох, как же иссохла ее душа, если такой малой искры хватило, чтобы разгорелось пламя. Провожая гостя до двери, Элиза даже нашла слова, чтобы вежливо с ним попрощаться. Стоя на пороге, она смотрела, как он лихо запрыгнул в седло красивого коня. Граф попрощался с ней, прикоснувшись пальцами к полям шляпы. Элиза долго смотрела ему вслед, пока он не пропал из виду, потом, улыбнувшись, вернулась в дом.

«Мы с вами теперь будем видеться довольно часто», – Эти слова графа вновь и вновь звучали у нее в ушах. Но лорд Гастингс, конечно же, не собирался ухаживать за ней. Зачем ему, такому обаятельному утонченному аристократу – притом красивому как бог, – такая, как она? Но слова эти были им сказаны, и они были адресованы именно ей. Пожалуй, этого вполне достаточно, чтобы почувствовать себя счастливой.

Глава 8

Хью должен был продумать план дальнейших действий. Мисс Кросс, судя по тому, что он услышал, в обществе бывала мало, и это, с одной стороны, хорошо, с другой – очень даже плохо. Было ясно, что немедленной реакции света на появление у него пассии опасаться не следовало, и это означало, что какое-то время можно было обходиться без всевозможных слухов и сплетен. Но, с другой стороны, ухаживать за девушкой, почти нигде не бывающей, – дело весьма затруднительное. При ином раскладе он бы старался посещать те места, куда приглашали ее, и, встретившись с ней будто бы случайно, оказывал бы ей знаки внимания. Но, увы, мисс Кросс такой возможности ему не предоставила. Так что оставалось одно – навещать ее в Гринвиче. Однако его частые отъезды непременно породят вопросы, и придется каждый раз что-нибудь придумывать.

Хью отправил Кроссу довольно язвительную записку, в которой высказал приведенные выше соображения и настоятельно рекомендовал ему выкупить ложу в Королевском театре и регулярно водить на представления свою дочь. Кросс ответил, что ложу он выкупил еще до получения записки, и сообщил, что рассчитывает увидеть лорда Гастингса в театре завтра вечером.

Решив отправиться в театр, Хью не сказал об этом ни матери, ни сестрам; последнее время он вообще их избегал. Все они только и говорили, что о подготовке к свадьбе, – главным образом о том, что Эдит может пригодиться в новом доме и что следовало купить в первую очередь. Эдит, казалось, вся светилась от счастья: о чем бы ни заговаривала – все неизменно сводилось к Бенвику. Но Хью и без этих досадных напоминаний прекрасно знал, что время не ждет. Генриетта искренне радовалась за сестру и тоже сияла от счастья. А Розмари переполняла гордость. Ее старшая дочь выходила замуж еще до окончания сезона, причем выходила за любимого мужчину – как и она сама в свое время. Хью с трудом сдерживался, слушая этот бред.

Разумеется, рано или поздно они узнают о мисс Кросс. И он надеялся, что она им понравится – как и они ей.

Хью все рассчитал и, отправляясь в Гринвич, точно знал, что Кросса там не застанет. Он хотел пообщаться с мисс Кросс наедине. Теперь, когда он сделал выбор, ему хотелось взглянуть на нее свежим взглядом. У него камень с души свалился, когда он убедился в том, что первое впечатление его не обмануло: мисс Кросс была девушкой застенчивой, но доброй и порядочной. Правда, Хью не составил окончательного мнения о том, нравится ли она ему внешне. С первого взгляда она ему не понравилась, но даже красавица едва ли смотрелась бы удачно в застиранном мокром фартуке. А вот на ужине она была одета с безупречным вкусом и даже казалась миловидной. В третий же его визит она опять выглядела как служанка.

Хью говорил себе, что внешность этой девушки значения не имеет, но при этом прекрасно понимал, как трудно будет убедить окружающих в том, что он потерял из-за нее голову. Мать его в свое время была красавицей, а сестры старались одеться понаряднее даже к чаепитию в самом узком семейном кругу. Все они будут немало озадачены, если он заявит, что влюбился в девушку, одетую как подавальщица в торговой лавке.

Хью приобрел билет в партер на вечернее представление. Несмотря на обилие публики, отыскать взглядом мистера Кросса и его дочь труда не составило. Разумеется, Кросс выкупил самую большую и самую заметную ложу – такая вполне подошла бы какому-нибудь герцогу или даже принцу. Мисс Кросс, сидевшая в первом ряду, обводила зал восторженным взглядом, а ее отца распирало от гордости: он сидел, скрестив руки на груди, и кивал всякому, кто смотрел в его сторону. Кросс скорее всего не понимал, что люди оборачивались на него вовсе не потому, что восхищались им, а потому, что возмущались его поведением. Впрочем, таким, как Кросс, наплевать на мнение окружающих.

Хью поднялся в ее ложу во время первого антракта. Дверь в ложу была открыта, но никто туда не заглядывал. Места там было слишком много для двух человек, и сидевшие рядом отец и дочь смотрелись сиротливо. Хью деликатно откашлялся и постучал в приоткрытую дверь. Мисс Кросс повернула голову – и лицо ее осветилось радостной улыбкой.

– Добрый вечер, мисс Кросс. – Граф вежливо поклонился. – Добрый вечер, сэр, – сказал он, взглянув на отца девушки.

– Добрый вечер, лорд Гастингс, – розовея от смущения, пробормотала мисс Кросс.

– Я не помешал?

– Нет-нет, заходите, – сказал мистер Кросс, одной рукой опершись на перила.

Хью вошел и тотчас же направился к его дочери, своей будущей жене.

– Вам нравится опера? – спросил он с улыбкой.

В этот вечер давали нечто сентиментально-слащавое под названием «Мост дьявола». Хью даже не пытался вникнуть в сюжет.

– Да, очень! – просияла мисс Кросс. – А вам, милорд?

Хью невольно улыбнулся, глядя на сиявшее восторгом лицо девушки. Да, она не кривила душой, когда говорила, что очень любит театр.

– Мне тоже нравится, – ответил Хью. – Моя сестра ходила на эту оперу несколько дней назад, и с тех пор она только и говорит, что о выступлении мисс Келли.

Хью бессовестно врал. Эдит действительно смотрела эту оперу с Бенвиком и его родителями, но ей она не понравилась и ничего хорошего о прославленной мисс Келли и ее голосе она тоже не сказала.

– Да, у мисс Келли изумительное сопрано, – с улыбкой согласилась мисс Кросс.

– Вы здесь один или с семьей? – поинтересовался Эдвард Кросс.

– Нет, сегодня я здесь один. Наслаждаюсь представлением с последнего ряда партера. – Граф улыбнулся с таким видом, словно искренне сожалел, что ему не удалось познакомить Кросса со своими близкими.

Девушка взглянула на графа с некоторым удивлением и проговорила:

– Вы сидите там, внизу? Скажите, там действительно очень шумно, или мне только кажется? Не знаю, как можно расслышать певцов, сидя там…

– Признаюсь, там действительно довольно шумно, – с улыбкой ответил Хью и заговорщически ей подмигнул. – Но я слишком поздно спохватился и все места в первых рядах были уже распроданы.

– Весьма непредусмотрительно с вашей стороны, – заметил Эдвард Кросс, погрозив графу пальцем. – Надеюсь, этот случай – исключение.

Хью отлично понял намек. Кросс сделал ему предупреждение – мол, не играй с огнем.

– Вообще-то я привык жить по плану. Тщательно составленному плану, – уточнил Хью. – Но бывает, обстоятельства меняются внезапно, и тогда приходится подстраивать планы под обстоятельства, а не наоборот.

Кросс едва заметно усмехнулся.

– Я рад за вас, милорд. Подобное здравомыслие не всякому дано.

– А на что еще прикажите полагаться, если судьба так и норовит загнать тебя в угол? – парировал Хью.

– В превратностях судьбы я совсем не разбираюсь, – вмешалась мисс Кросс преувеличенно любезным тоном, из чего Хью заключил, что она знала, чего ждать от отца, но умела с ним справляться. – Впрочем, это не важно. А важно то, что у нас здесь места хватит на троих да еще и останется. И здесь вам будет удобнее, чем в последнем ряду партера. Так что прошу вас, милорд, составьте нам компанию.

Хью изобразил неподдельное изумление.

– Вы уверены? А к вам больше никто не подсядет?

– Увы, нет. – Мисс Кросс со вздохом покачала головой и, укоризненно взглянув на отца, добавила: – Кстати, папа, если бы ты потрудился сообщить мне, что взял ложу не сегодня утром, а, скажем, вчера, то я могла бы пригласить своих подруг. Так кто тут все планирует заранее?

– Я, – без тени раскаяния ответил Кросс. – Я специально ничего тебе не говорил до последнего, чтобы не делить тебя с твоими подругами.

Элиза с улыбкой всплеснула руками.

– Ах, папа, какой же ты хитрец! Лорд Гастингс, надеюсь, вы к нам присоединитесь, – добавила она, взглянув на графа.

– Благодарю вас, мисс Кросс. С удовольствием.

Хью повернулся к ее отцу. Как же его раздражала эта самодовольная мина Кросса! Да, мистер Кросс прекрасно все рассчитал.