Кэролайн Линден - Невеста для графа

Так что же стряслось с ее подругой? И, что еще важнее, как ей помочь? Лучше всего Элизе думалось в саду. Вот и сейчас она пыталась найти решение, срезая цветы для букета невесты – замуж выходила сестра камеристки Элизы. Венчание Джейн Харби назначили на завтра, и церковь решено было украсить сиренью. Мэри, камеристка Элизы, уже нарезала полную корзину разноцветной сирени и подошла к хозяйке спросить, не нужна ли ей помощь. Элиза подняла голову – и едва не выронила садовые ножницы, увидев направлявшегося к ней лорда Гастингса.

Вилли, который нежился на солнышке, тотчас вскочил и помчался к графу. Тот ласково потрепал пса по голове. Он вновь застал ее за работой в саду – с той лишь разницей, что сейчас вид у нее был вполне презентабельный. Когда лорд Гастингс подошел достаточно близко, Элиза сделала реверанс; сердце ее при этом бешено колотилось.

– Надеюсь, вы простите мне мою дерзость, мисс Кросс, – сказал граф, немного щурясь от солнца, и за эти лучики в уголках его глаз Элиза готова была простить ему любое преступление. – Видите ли, ваш дворецкий любезно разрешил мне пройти в сад, чтобы встретиться с вами здесь, на свежем воздухе, а не в гостиной. День выдался на редкость погожий.

– Да, милорд, замечательный день. А папа, наверное, немного задерживается? Он предупредил меня, что сегодня вернется домой рано.

Элиза догадалась, что отец ждал с визитом лорда Гастингса, так как он счел нужным предупредить ее о том, что будет дома к ленчу.

– Мы договорились встретиться в два часа, – подтвердил ее догадку граф. – Вы не станете возражать, если я подожду его здесь? Надеюсь, он скоро появится.

Элиза улыбнулась. Беспокойство о судьбе подруги отступило на второй план.

– Разумеется.

Лорд Гастингс подошел к ней вплотную. Вилли залаял и, подбежав к графу, понюхал носки его туфель, а потом затрусил к цветущему кусту сирени и принялся тщательно его обнюхивать.

– Я чувствую, что последнее время слишком часто навязываю вам свое общество, мисс Кросс. Прошу простить меня за это.

– Что вы, милорд!.. – с жаром воскликнула Элиза, тотчас же почувствовав, как наливается жаром лицо. Ей сделалось нестерпимо стыдно за свои глупые грезы. – Из всех папиных партнеров вы самый обаятельный… и вовсе не навязчивый.

Граф рассмеялся.

– Вы слишком добры ко мне, мисс Кросс. Представляю, как утомительно изо дня в день принимать у себя гостей – партнеров вашего отца. Но о чем же они с вами говорят? О паровых двигателях? О полетах на воздушном шаре? Об акциях и биржах?

– Честно говоря гостей бывает не так уж много, – сказала Элиза, потупившись. И тут же спросила: – А вы инвестируете производство паровозов? Папа называет их машинами-убийцами – из-за взрывоопасности.

– Я, пожалуй, с ним соглашусь, – лукаво подмигнув девушке, ответил граф. – Но если производить их так, чтобы они не взрывались… Тогда у этих машин большие перспективы.

– Да уж… – буркнула Элиза. – Не убивать всех, кто рядом, – это ли не прогресс?

Гастингс вновь рассмеялся, и от этого его смеха сердце Элизы так и ринулось в пляс.

А граф вновь заговорил:

– На территории принадлежащего мне поместья в Корнуолле предположительно залегает медь. Ваш отец предложил мне помощь в разработке этого месторождения. – Хью поморщился и добавил: – Ведь я совершенно не разбираюсь в добыче руды…

– И я тоже. Но я слышала, что в Корнуолле красиво.

– Да, очень красиво. А та часть полуострова, что принадлежит мне, необычайно красива, – добавил граф с такой нежностью в голосе, что сразу же стало ясно: он любит свое поместье и гордится им. – А вы когда-нибудь бывали в Корнуолле?

– Нет, но мне хотелось бы туда съездить. Папа бывал там много раз – по своим коммерческим делам. Он всегда мне говорил: «В тех местах, где я бываю, ужасно грязно и мрачно, и женщинам там делать нечего».

– Что ж, тогда… – Хью улыбнулся. – В таком случае вам не надо ехать туда с отцом. Но я мог бы показать вам самое красивое место на земле – усадебный дом в моем поместье Розмари. Он стоит на высоком обрыве, над живописной бухтой залива Плимут-Саунд, неподалеку от Солтэша. Мой отец перестроил дом, но сохранил древние развалины нормандского замка. Из окон видно море, а в саду есть зеркальный пруд, который в ясные ночи можно принять за подробную карту звездного неба.

– Как там, должно быть, замечательно! – воскликнула девушка.

– Розмари – самое тихое место на свете, там все дышит покоем, – продолжил граф. – И названо поместье в честь моей матери. Роза у моря… – Хью осмотрелся и добавил: – Но должен признать, что сад у меня в поместье не такой ухоженный, как ваш, мисс Кросс. Могу лишь догадываться, каким чудесным стал бы мой сад, если бы вы смогли приложить к нему руки. Вы настоящая волшебница.

Элиза радостно улыбнулась. Ей было очень приятно это слышать.

– Ах, милорд, спасибо за комплимент, но ничего волшебного в моем увлечении нет, – проговорила девушка. – Я просто сажаю то, что хочу видеть, глядя в окна, и слежу, чтобы все хорошо росло.

– Нет-нет, не говорите, что это не волшебство! – с горячностью возразил граф, и Элиза с удивлением на него посмотрела.

Его темные глаза таинственно блестели, и если кто из них двоих и умел колдовать, то никак не она, а лорд Гастингс. Взгляд его завораживал.

– Поверьте, я способен распознать истинную красоту, и в вашем саду ее больше, чем где бы то ни было.

Девушка понимала, что граф ей беззастенчиво льстил, но все равно радовалась его комплиментам.

– Это потому, что ирисы зацвели, – сказала Элиза. – Ирисы… вот и все.

– Нет-нет. – Граф энергично покачал головой. – Я сейчас не об ирисах.

Не об ирисах? Тогда о чем? Не о ней же? Элиза не знала, что и думать. Она отвела глаза и, увидев возвращавшуюся с пустой корзиной камеристку, нашла в ней свое спасение.

– Вы не будете возражать, если я продолжу срезать цветы, милорд? Одна из местных девушек завтра выходит замуж, и я обещала передать ей цветы – для букета и для украшения алтаря.

– Нисколько не возражаю. Эта девушка ваша подруга?

– Нет, она сестра моей горничной Мэри. Она выходит замуж за корабельного плотника из Дептфорда. – Элиза забрала у Мэри корзину и отпустила камеристку.

– Вы делаете невесте весьма щедрый подарок, мисс Кросс, – заметил лорд Гастингс.

Они неспешно прогуливались по тропинке. Элиза засмеялась и замахала руками.

– Ну что вы! Какая же тут щедрость? Вы же видите, как много здесь цветов. Мне нисколько не жалко цветов для такого знаменательного события. Церемония должна быть красивой, а без цветов какая красота? Пожалуй, незабудок и анютиных глазок для букета невесты уже достаточно. Нужны еще только лилии для алтаря… и еще, пожалуй, несколько ирисов для большей выразительности.

Лорд Гастингс взялся нести корзину, в которую Элизабет складывала срезанные цветы. С лица ее не сходила улыбка. Корзина все тяжелела, а Элиза все срезала и срезала понравившиеся ей цветы.

– Спасибо за помощь, – все с той же глуповато-счастливой улыбкой сказала она, когда места в корзине совсем не осталось.

– Это я должен вас благодарить, – ответил граф.

Сняв садовые перчатки и поправив на плечах шаль, Элиза протянула руку за корзиной, но, взявшись за ручку, едва не уронила ее. Лорд Гастингс, продемонстрировав отличную реакцию, вовремя успел подхватить корзину. При этом он приблизился к девушке почти вплотную.

– Ох, простите… – пробормотала она и взялась за корзину обеими руками.

Но граф не торопился отпускать ручку.

Элиза подняла на него глаза – и от его взгляда у нее перехватило дыхание, сердце пустилось в галоп, руки затряслись.

– Мисс Кросс, – проговорил граф, – простите мне мою бесцеремонность, но я… Я очень рад, что ваш отец сегодня задержался.

Элиза замерла – словно окаменела, – даже моргнуть не могла.

А он протянул руку, поправил соскользнувшую с ее плеча шаль и тихо спросил:

– А вы?

– Что я?.. – прошептала Элиза. Все окружающее сейчас было для нее словно в тумане.

Лорд Гастингс улыбнулся, и в уголках его глаз вновь собрались так странно действовавшие на нее лучики морщинок. В глазах же плясали лукавые искры. Может, он с ней шутит?

– Вы считаете меня бесцеремонным? – Он тоже перешел на шепот. – Только говорите что думаете – я переживу.

– Нет, милорд, не считаю… – услышала Элиза собственный шепот, хотя ей казалось, что она эти слова прокричала.

Что-то незнакомое промелькнуло во взгляде графа за миг до того, как опустились его ресницы. И тут он вдруг взял ее за руку – и поднес к губам. Элиза на мгновение зажмурилась; ей казалось, что весь мир вокруг нее рушится. А граф медленно и очень нежно провел губами по костяшкам ее пальцев. Рука Элизы была в перчатке, и пальцы ее выглядели по-детски маленькими в его крупной и крепкой руке. Он обжег ее быстрым взглядом, словно проверяя реакцию, а затем прижался губами к запястью.

Элиза тихонько вскрикнула. «Что это?» – промелькнуло у нее. Ох, наверное, ей напекло голову весеннее солнце. Или… может, ей вообще все это снится? Может, все происходящее – продолжение тех грез, в которых граф являлся к ней и смотрел на нее своими завораживающим взглядом, от которого сердце рвалось из груди? Но нет, все это происходило с ней наяву! И сердце ее рвалось из груди вовсе не во сне. Ведь лицо графа было так близко… А его красивые губы…

– Доброго дня, лорд Гастингс! – Голос мистера Кросса разрушил чары.

Элиза вздрогнула от неожиданности и при этом задела корзину, так что цветы посыпались на тропинку. Лорд Гастингс выпустил ее руку и поставил корзину на землю. Вилли же с радостным лаем бросился встречать хозяина дома.

– Я бы извинился за то, что заставил вас ждать, сэр, но я вот уже минут двадцать как дома, а то и больше, – проговорил мистер Кросс, подошел к молодым людям и ласково улыбнулся дочери.

– Вы были дома? Боже мой! – воскликнул граф с виноватой улыбкой. – А я совсем забыл, зачем пришел. Мисс Кросс любезно согласилась провести со мной время до вашего приезда.

Отец девушки прищелкнул языком.

– Ну, тогда я не могу ставить вам в вину то, что вы забыли обо мне. Ее общество приятнее моего!

Хью с благодарностью взглянул на Элизу.

– Не могу с вами не согласиться, мистер Кросс, – ответил он.

«О боже, что происходит?» – думала Элиза. Голова ее шла кругом, и она боялась поверить своему счастью.

– Я всегда рада видеть лорда Гастингса, и проводить время с ним мне приятно – не то что с некоторыми твоим партнерами, папа, – проговорила девушка.

Отец ответил громоподобным смехом.

– Да уж, я в этом не сомневаюсь. Ну что же, пора переходить к делу. Пройдемте в дом, Гастингс?

Граф бросил на Элизу быстрый взгляд, и та, беспомощно пожав плечами, улыбнулась. «Похоже, он говорил правду, когда признался, что находиться в моем обществе ему приятнее, чем в обществе отца», – подумала она.

– Хорошего вам дня, лорд Гастингс, – сказала Элиза на прощание. – Спасибо, что помогли с корзиной.

– Это вам спасибо, мисс Кросс. – Граф поклонился и отправился в дом следом за хозяином.

Элиза смотрела им вслед, пока дверь за графом не закрылась. И лишь затем тихонько застонала. Опустившись на колени, девушка принялась складывать упавшие цветы в корзину. Не хватало еще, чтобы Вилли их затоптал! Ведь это цветы на свадьбу, цветы для украшения церкви, в которую она приходила каждым воскресным утром с самого детства. В детстве она представляла себя невестой в белом платье у алтаря… А жених, стоявший с ней рядом, клялся, что будет любить и беречь ее, пока смерть не разлучит их. И этот жених в ее грезах подозрительно походил на одного знакомого графа с бездонными темными очами и лучистой, лишь ей предназначенной улыбкой.

Разве можно запретить девушке мечтать? Нет, нельзя. Как нельзя остановить безумный полет разыгравшегося воображения.

Хью предчувствовал, что вскоре двум параллельным измерениям, в которых он существовал, предстоит слиться воедино.

В одном из этих двух измерений Хью ухаживал за Элизабет Кросс, и там все шло гладко, даже лучше, чем он изначально предполагал. К Эдварду Кроссу он по-прежнему не питал теплых чувств, но Элиза нравилась ему все больше. Отец ее всегда просчитывал абсолютно все и беззастенчиво пользовался каждой ошибкой конкурента или партнера – для Кросса дружбы в делах не существовало, – обращая чужой просчет в собственную выгоду. При этом дочь его была напрочь лишена меркантильности. Выращенные собственными руками цветы она, нисколько об этом не жалея, отдавала сестре своей горничной, чтобы у той была красивая свадьба. Ее отец сплел хитрую сеть интриг, чтобы выдать дочь замуж за аристократа, а она принесла домой щенка-дворняжку, которого нашла под придорожным кустом. Добродушная, щедрая, честная, она, хоть и не блистала остроумием, понимала шутки и сама могла пошутить, насмешив, но не обидев.