Хью сознательно избегал встречи с Реджинальдом Бенвиком. Жених Эдит отправил ему два письма, в которых настойчиво просил ускорить процесс переговоров по брачному контракту. Бенвик писал, что недоволен поверенным графа, который – молодчина! – точно следовал инструкциям и, как мог, затягивал процесс. Хью рассчитывал отсрочить подписание контракта хотя бы еще на две недели.

– Регги? Кто это? Ах да, Бенвик-младший. Конечно, я готов с ним встретиться. Но не сегодня. И не завтра. Последнее время я очень занят, Эдит.

– Но, Хью!.. – взмолилась сестра.

– Не дави на меня, Эдит. Я же сказал, что скоро с ним встречусь.

Эдит посмотрела на мать с надеждой на поддержку, но Розмари с отсутствующим видом смотрела в сторону.

– Брат ответил тебе, Эдит, – строго проговорила мать, и девушка, чуть не плача, опустила голову.

– Да, мама, я поняла. Я потерплю.

– Я знаю, что для влюбленных нет ничего мучительнее ожидания, – с чувством сказала мать. – Но ты должна быть сильной.

Эдит кивнула и вышла из материнских покоев. Когда дверь за ней закрылась, графиня пристально взглянула на сына.

– У тебя есть причина для того, чтобы не спешить с контрактом? – спросила она.

– Сейчас у меня нет на это времени, – ответил Хью с металлом в голосе, надеясь, что мать поймет намек и не станет развивать эту тему. – Но, как я уже сказал, скоро с ним встречусь. А сейчас прошу тебя об услуге, мама…

Розмари не понравился его ответ по поводу Бенвика, но Хью все правильно рассчитал, подсластив пилюлю. Матери всегда приятно сознавать, что сын нуждается в ее услугах.

– Конечно, дорогой. Для тебя я готова на все.

– Пригласи Элизабет Кросс на чай.

– Кого?.. – изумилась графиня. – Дочь Эдварда Кросса? Ты, верно, шутишь…

– Да, именно ее, дочь Эдварда Кросса. И я абсолютно серьезен. – Хью невозмутимо посмотрел матери в глаза, словно не замечая ее состояния. – Пожалуйста, мама.

Вскочив, она принялась расхаживать по комнате, заламывая руки и нервно воскликнула:

– Нет-нет! Этого просто не может быть! Признаюсь, я заподозрила неладное, когда ты на днях хорошо о ней отозвался. Право, Хью, прислушайся к моему совету, не совершай необдуманных поступков…

– Мама, я стараюсь не докучать тебя просьбами, и если сейчас прошу о чем-то, то рассчитываю на твое понимание. – На правах главы семьи Хью мог не просить, а требовать, и если домочадцы страдают забывчивостью… Тогда придется освежать их память. – Отправь ей приглашение сегодня же! – повысив голос, добавил граф.

Мать поджала губы и произнесла:

– Мне это очень не нравится.

– Спасибо, мама, – кивнул Хью. – Я уверен, она тебе понравится. Мисс Кросс славная девушка, приветливая и милая. И сердце у нее доброе.

– Мне все это очень не нравится, – повторила Розмари.

– И будь с ней любезна, мама. Ради меня.

«Ради всех нас», – добавил граф про себя.

– Ладно, хорошо, – проворчала графиня.


На следующее утро Хью получил подтверждение того, что мать исполнила обещание. Когда он спустился в холл, собираясь покататься верхом, Эдит уже была там. Увидев брата, она подбежала к нему и, схватив за руку, воскликнула:

– Скажи мне, что это был розыгрыш! – Не услышав от брата ни «да», ни «нет», она вцепилась в его плечо и, срываясь на визг, запричитала: – Элиза Кросс?.. Только не говори, что это всерьез! Может, ты проиграл пари или… или…

Хью вернулся в гостиную, поневоле волоча за собой висевшую на нем сестру. Плотно закрыв дверь, он пристально посмотрел Эдит в глаза и сказал:

– Это не шутка и не розыгрыш. Что ты имеешь против мисс Кросс?

– Что я имею против нее, помимо того, что она простолюдинка и невзрачная серая мышь, на которую никто бы и не взглянул, если б не богатое приданое? – Эдит все больше распалялась, и лицо ее сделалось красным как свекла. – Ее отец – негодяй, каких еще поискать! А ты хочешь, чтобы мама угощала ее чаем!

– Мисс Кросс и ее отец не одно и то же.

– Регги возмущен. Вчера вечером, в салоне леди Брюстер, он только и говорил о том, какой бессовестный человек этот мистер Кросс. Как тебя угораздило обзавестись столь сомнительным знакомством? Имей в виду: я заверила Регги, что не хочу иметь с этой девицей ничего общего!

Графу очень хотелось напомнить сестре о том, что мисс Кросс не имела к Бенвику никакого отношения, а также о том, что джентльмену, каковым мнил себя Бенвик, не пристало совать нос в чужие дела. Однако Хью воздержался от подобных высказываний, напомнив себе, что из-за Бенвика все и закрутилось: ведь именно он рассчитывал получить за Эдит приличное приданое.

– Успокойся, Эдит. Речь всего лишь о чаепитии.

Глаза сестры гневно сверкали.

– Нет, братец! Все куда хуже! Ты еще никогда не просил маму пригласить какую-нибудь юную леди к нам на чай. Тебя видели в ее ложе в театре. Я могла бы закрыть на это глаза, но после театра ты танцевал с ней на балу. Дважды. Все об этом вчера только и говорили. Да-да, все!

– Не преувеличивай, Эдит.

Глаза сестры наполнились слезами.

– Прошу тебя, Хью, не делай этого! – взмолилась она. – Я… я с ней за один стол не сяду!

– Я попросил об этом только маму.

– И Генриетта тоже с ней за один стол не сядет!

– Если Генриетта не захочет, никто не заставляет ее садиться с мамой за один стол.

Не зная, как заставить брата одуматься, Эдит заламывала руки и закатывала глаза, но ничего по-настоящему убедительного в голову ей не приходило.

– Ее отец – чудовище, – восклицала она. – Омерзительное чудовище! Как ты можешь с ним общаться?

Хью был согласен с такой характеристикой: Эдвард Кросс и у него не вызывал симпатии, но откуда у Эдит столько ненависти?

– Что ты знаешь о ее отце? – спросил он.

– Я знаю, что лорд Ливингстон его презирает. Регги не хочет говорить мне, за что именно, но уверяет, что есть за что. Теперь понимаешь, что ты не прав?

Хью тяжело вздохнул. Впрочем, он догадывался, что просто не будет: предполагал, что с распростертыми объятиями в его семье Элизу не примут.

– Ливингстон может презирать Кросса сколько его душе угодно, но я не приглашаю к нам в дом мистера Кросса. Я приглашаю только мисс Кросс. Ты меня удивляешь, Эдит. Раньше ты не имела обыкновения осуждать тех, с кем не была знакома лично.

– А ты… а ты… – Грудь сестры бурно вздымалась. – Ты тоже не был раньше таким упрямым. И тупым! Что ты мог в ней такого увидеть?

Хью мог бы сказать, что увидел в Элизе гораздо больше, чем ожидал. Он вспомнил ее восторженную улыбку… А воспоминание о ее страстных стонах было ярким как вспышка молнии. Вот о чем он подумал в первую очередь, а вовсе не о том баснословном приданом, что посулил ему Кросс.

К счастью, Хью не обязан был держать ответ перед сестрой.

– Довольно, Эдит, – сказал он, резко развернувшись, вышел из комнаты. Сестра с криками бросилась за ним. – Довольно, – повторил граф, взял из рук дворецкого шляпу и перчатки и вышел из дома.


Элиза неспешно поднималась по ступенькам дома Гастингсов. Глядя на нее, такую уравновешенную и спокойную с виду, никто бы не подумал, что ее переполняли волнение и восторг.

Приглашение от леди Гастингс застало Элизу врасплох. Она надеялась, что граф приедет к ней в Гринвич, но вместо графа прибыл курьер с письмом от его матери. Приглашение было написано графиней собственноручно на плотной глазированной бумаге и запечатано ярко-красным сургучом с гербом Гастингсов. Онемев от удивления, Элиза показала письмо отцу. Тот посмотрел на дочь с нескрываемым восторгом и спросил:

– Значит, сама графиня Гастингс?..

– Она приглашает меня на чай.

– Ну что тут скажешь? Ты должна поехать! – заявил отец и, просияв, расцеловал дочь в обе щеки. – Какая честь! Для леди Гастингс, разумеется… Но надеюсь, ты тоже неплохо проведешь время.

Тогда она от души посмеялась над шуткой отца, но сейчас испытывала все до боли знакомые симптомы нервозности. Что, если она скажет что-нибудь не то? Что, если обольется чаем или, не дай бог, обольет графиню? Что, если…

– Мисс Кросс, прошу вас.

Голос лорда Гастингса прозвучал, как никогда, кстати. Продолжи она в том же духе – ее охватила бы паника. Граф с вежливой улыбкой подошел к ней, поклонился, жестом предложил взять его под руку и произнес:

– Элиза, мне так приятно вас видеть.

– Спасибо, сэр. Я очень рада, что меня пригласили.

Он снова улыбнулся и повел ее наверх. Немного помолчав, сказал:

– Моя мать мечтает с вами познакомиться.

Мечтает познакомиться?.. Элиза старалась не задумываться о том, что именно означали эти слова ей было не до того, сейчас следовало сосредоточиться, так как они уже оказались перед дверью гостиной.

Графиня стояла у высокого окна, выходящего на площадь Сент-Джеймс, а на столе уже красовался изящный чайный сервиз. Миниатюрная красивая женщина приветливо улыбанулась гостье, когда граф представлял ее, а Элиза была точно в тумане. Все было как в тумане…

Графиня держала дистанцию, но была с ней любезна, а лорд Гастингс поддерживал разговор, ловко избегая затяжных пауз. Беседа не выходила за рамки общепринятых тем, но гостья не скучала уже потому, что все ее усилия были направлены на то, чтобы не ударить в грязь лицом. И Элиза успешно справлялась: ни разу не захихикала и даже сказала что-то остроумное. По крайней мере, граф от души смеялся ее шутке.

Леди Гастингс тепло поблагодарила Элизу за визит, а лорд Гастингс встал и вызвался ее проводить. Когда они спускались по лестнице, он прошептал:

– Все уже позади, поздравляю.

Элиза перевела дух и, улыбнувшись, дрожащими губами – прошептала в ответ:

– Все было замечательно.

– Однако я видел, что вы немного нервничали, – заметил Хью. – Вы понравились маме.

– Правда? – Элиза не знала, почему именно, но для нее было очень важно понравиться графине. – Надеюсь, что так…

– Да-да, я бы этого не говорил, если бы так не думал.

Внизу, в холле, Элиза увидела дворецкого, смотревшего куда-то в сторону – мимо них. И тут граф вдруг прижал к губам палец и, затащив девушку в какую-то маленькую комнатку, осторожно прикрыл за собой дверь.

Элиза не успела опомниться, как граф подхватил девушку на руки и, усадив на приставной стол, впился поцелуем в ее губы. А она, обвивая руками его шею, ответила на поцелуй с не меньшей страстью.

– Я мечтал об этом постоянно, – жарким шепотом проговорил Гастингс. – Мечтал с того вечера на балу. Я думал о вас и… – Он снова стал ее целовать. Ладонью граф опирался о столешницу, и рука его находилась в непосредственной близости от колена Элизы. Она же подвинулась поближе к краю – поближе к нему. Тогда, на террасе, они были так сказочно близки… И ей хотелось повторения.

Граф хрипло застонал и провел ладонью по ее прикрытым юбкой коленям.

– Вот так, умница… – невнятно пробормотал он, раздвигая бедром ее ноги.

Элиза была девственницей, но не могла не понимать, что происходит. Ведь она кое-что знала об интимных отношениях. Хотя, разумеется, ей приходилось полагаться на сведения, полученные от подруг. А если она чего-то не понимала, то не стеснялась задавать вопросы. Не так давно она стала думать, что все эти сведения ей никогда не понадобятся, но именно сейчас они оказались весьма кстати. Схватив графа за полы сюртука, она посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

– Вы ведете себя слишком дерзко, сэр.

– Вы так думаете? – Его темные глаза тускло поблескивали. Одну руку он положил ей на бедро. – Хотите, чтобы я перестал вести себя дерзко?

Элиза судорожно сглотнула.

– Нет, не хочу.

– И все же мне следует остановиться, – сказал граф со вздохом, но при этом поглаживал ее ладонью по спине. – Ведь если я не остановлюсь сейчас, то не остановлюсь вообще. – Обхватив ладонями ее лицо, он продолжил: – Если я не прекращу сейчас, то захочу свести вас с ума, чтобы вы умоляли меня не останавливаться. Я мечтаю свести вас с ума… Я хочу, чтобы вы обезумели от наслаждения.

«Поцелуй меня, поцелуй!» – мысленно умоляла Элиза. Ах если бы усилием мысли она могла заставить графа сделать это! Но он не стал ее целовать. Медленно, словно нехотя, он убрал руки, затем приподнял Элизу со стола и поставил на ноги. И только тогда поцеловал. Осторожно и нежно.

Распаленная желанием, Элиза уставилась на графа, и в глазах ее было разочарование.

– Я скотина, – пробормотал Хью. – Вы должны дать мне пощечину.

Элиза молча покачала головой. Нет, никогда. Во всяком случае, не тогда, когда она так страстно его желала. Более того, она с каждым днем все сильнее в него влюблялась…

– Ваша карета ждет, – со вздохом сказал Гастингс. – Хотел бы я…

– Чего бы вы хотели? – спросила Элиза.

Она до сих пор не могла поверить в происходящее. «Неужели все это правда? Вот сейчас он покачает головой и попятится с гримасой отвращения… Попятится, презирая себя за то, что целовал невзрачную простушку сомнительного происхождения», – в страхе подумала девушка.