Кэролайн Линден - Невеста для графа

– Нет, не случится, – категорическим тоном возразила Элиза. – Я точно знаю.

– Я тоже на это надеюсь, – захихикав, проговорила Генриетта. – Наш Хью большой шутник! Он постоянно меня дразнит после того, как я сказала ему, что он будет моим партнером по танцам во время репетиций. Я же должна как следует подготовиться к своему дебюту!

– Насколько я понимаю, ваша сестра вскоре выходит замуж, – осмелилась сказать Элиза. – Я так за нее рада!

Элиза подумала, что могла бы помочь Эдит с подготовкой к свадьбе и разделить с ней радость по поводу предстоящего события.

Выражение лица Генриетты внезапно изменилось – словно она вспомнила что-то очень неприятное.

– Да, верно. – Девушка откашлялась. – Знаете, мне пора… Я должна немедленно написать ответное письмо подруге, которая живет в Корнуолле…

– Она живет рядом с Розмари?

– Да, – кивнула Генриетта и посмотрела на Вилли. Тот лежал на полу и грыз палку, которую каким-то образом умудрился притащить в дом из парка. – Спасибо, что позволили мне его погладить.

– Приходите в любое время. Мы будем очень рады, – сказала Элиза, но Генриетта уже была за дверью и, наверное, не услышала ее. Посмотрев на Вилли, Элиза растерянно пробормотала: – Что я сделала не так? – «Надо будет спросить у Хью», – подумала она, гладя Вилли по животу. Оставалось лишь надеяться, что муж захочет ей ответить.

Элиза со вздохом обвела взглядом комнату. Выцветшие обои цвета тусклого олова… Под потертым темным ковром – обшарпанный паркет… Обивку мебели давно следовало выбросить, а нарядных безделушек – не говоря же о декоративных вазах, лампах или картинах – тут не было и в помине. Чтобы занять себя хоть чем-то полезным, Элиза решила для начала составить проект будущей – нарядной и светлой – утренней гостиной. Сходив за альбомом для зарисовок, она принялась за работу.

Граф разыскал Реджинальда Бенвика в «Клубе для джентльменов», в котором состояли они оба. Хью чуть ли не силой затащил жениха сестры в комнату для переговоров. Там, забыв о гордости, он извинился за то, что оскорбил Ливингстона, и в очередной раз повторил, что ни аннулировать свой брак с Элизой Кросс, ни разводиться с ней не собирался. При этом Хью готов был рассмотреть любые предложения о «компенсации морального вреда» – разумеется, за исключением тех, что касались изменений его теперешнего семейного положения.

– В том-то и загвоздка, – ответил Бенвик. – Проблема в ней, в вашей жене.

– Моя жена и ее отец не одно и то же, – в очередной раз повторил Хью. – Какое отношение имеет мой брак к вашим чувствам к Эдит?

Бенвик отвел глаза.

– Знаете ли, Гастингс, все не так просто…

– Хорошо, допустим, – кивнул Хью. Бенвик сильно упал в его глазах, и Хью постоянно приходилось напоминать себе о том, что Реджинальд, должно быть, все еще зависел от отца. Ливингстон сумел заразить сына своим гневом, но при верном подходе Бенвик остынет и вспомнит, что ему очень хотелось жениться на Эдит. Если найти нужные слова, то Бенвик забудет и думать о том, чтобы бросить Эдит. – Поверьте, я все понимаю, – продолжил Хью. – И знаете, мне вдруг пришло в голову, что десять тысяч фунтов – именно столько думал отдать за сестру отец – слишком маленькое приданое для дочери графа Гастингса. Тринадцать-четырнадцать тысяч гораздо больше соответствуют ее статусу.

Бенвик задумался: судя по выражению его лица, пребывал в нерешительности.

– Тот, кто женится на моей сестре, может назвать себя счастливчиком, – добавил Хью. – Эдит красива, обходительна, умна и прекрасно воспитана. Да вы и сами это знаете. К тому же у нее доброе сердце, и она будет преданной и любящей женой.

– Кросс – вор, – выпалил Бенвик с перекошенным от злости лицом.

Хью тяжело вздохнул. Ему хотелось придушить юнца.

– Только представьте, что вы почувствуете, увидев Эдит рядом с каким-нибудь другим молодым человеком, – продолжил граф. – Вам будет приятно увидеть, как она танцует с другими? Улыбается другому? А что вы почувствуете, узнав, что она носит под сердцем ребенка от другого мужчины?

Бенвик крепко зажмурился, и Хью мысленно поздравил себя с победой, но, увы, ошибся.

– Мне очень больно об этом думать, – хриплым от волнения голосом проговорил Бенвик. – Но, как бы там ни было, я не могу принудить своего отца вступить в родственные отношения с Эдвардом Кроссом. Вы знаете, что этот негодяй едва не разорил моего отца?

– Мы все время от времени ошибаемся с инвестициями и несем финансовые потери, – попытался урезонить его Хью.

Но Бенвик, похоже, уже все для себя решил, и, пытаясь его переубедить, Хью лишь терял время.

– Речь не об ошибке, – проворчал Бенвик. – Кросс обвел моего отца вокруг пальца. Мошенник должен сидеть в тюрьме и страдать, а не довольно потирать руки, глядя, как его дочь выходит замуж за графа, – с пафосом обличителя заявил юнец. – Вы впустили нежить в свой дом, сэр. Мне очень дорога леди Эдит, но мой отец поставил меня перед выбором: леди Эдит – или мои близкие. И я выбираю своих близких.

– Почему вы должны делать выбор? – в недоумении пробормотал Хью. – Вы ведь не мальчик, а взрослый мужчина. Насколько я понимаю, против Эдит ваши родственники ничего не имеют. Вас ведь никто не лишал права самому выбирать себе невесту?

Бенвик побагровел и процедил сквозь зубы:

– От моего выбора зависит благополучие всех моих близких. Я должен отдать отцу половину приданого Эдит, вернее – половину приданого моей будущей жены, чтобы отец мог расплатиться с долгами. – Тут Бенвик вдруг прищурился и с усмешкой добавил: – Но если бы вы пожелали компенсировать потери от мошенничества Кросса…

– Простите, вы о чем? – перебил Хью, ошеломленный таким поворотом.

– Кросс обманул моего отца на двадцать тысяч фунтов. Я хочу их вернуть.

Откинувшись на спинку стула, Хью скрестил на груди руки. Он сохранял внешнее спокойствие, хотя внутри у него все кипело. При всем своем обличительном пафосе Бенвик и сам оказался изрядным мошенником. И все же… Скрепя сердце, граф утвердительно кивнул.

– Хорошо, я дам за Эдит двадцать тысяч.

– Нет-нет! – воскликнул Бенвик. – Двадцать тысяч я должен вернуть отцу. В общем… за сорок тысяч я готов закрыть глаза на ваши, мягко говоря, неудачные родственные связи.

– Вы шутите! – возмутился Хью.

Щеки Бенвика пошли красными пятнами, руки дрожали, но смотрел он на графа с вызовом.

– Что ж, понимаю… – пробормотал Хью, как бы размышляя вслух. Он не мог пойти на поводу у Бенвика. От приданого Элизы у него останется всего десять тысяч, а Генриетте на следующий год предстоит выход в свет. Мог ли он отдать сорок тысяч за одну сестру и всего десять – за другую, оставив при этом и жену, и мать ни с чем.

Хью посмотрел на Бенвика с нескрываемым презрением.

– Итак, все, что вы говорили о своих чувствах к моей сестре, – пустая болтовня. Вам следовало бы раньше дать понять, что Эдит для вас не более чем потенциальный источник дохода. Я бы немедленно выставил вас за дверь и избавил нас обоих от ненужных проблем.

– Я люблю Эдит! – крикнул Бенвик. Лицо у него сделалось свекольного цвета. – Как вы смеете?

– Ваши поступки говорят сами за себя, – холодно сказал Хью. – Позавчера вы ее обожали и страстно желали жениться, вчера решили бросить, а сегодня вдруг заявляете, что ваша семья всегда будет для вас на первом месте, но за сорок тысяч вы, так и быть, возьмете Эдит в жены. Это не любовь, сэр. Вы, мистер Бенвик, торгуетесь, вот и все.

– Вы не понимаете! – воскликнул молодой человек. – Вам-то не приходится выбирать между сердечной привязанностью и верностью семье! Поверьте, я действительно ее люблю и был бы счастлив жениться на ней, даже если вы так неразборчивы в своих связях. Но мой отец упорно стоит на своем, и он может смилостивиться лишь при условии, что ему вернут украденные у него деньги.

Хью стиснул зубы. Казалось, еще немного – и он расквасит Бенвику физиономию. Его правая кисть словно сама собой сжалась в кулак. Один удар – и от идеально прямого носа Бенвика останутся лишь воспоминания. Безмозглый юнец понятия не имел, о чем говорил.

С трудом преодолев искушение, граф проговорил:

– Верность своей семье требует от вас предать девушку, которая самозабвенно вас любит? Ради своих близких вы готовы разбить ей сердце?

Бенвик болезненно поморщился.

– Если вы одумаетесь, вы знаете, где меня найти, – добавил Хью. – Желаю вам приятно провести время, мистер Бенвик. Не дожидаясь ответа, он вышел на улицу.

На свежем воздухе Хью сумел наконец собраться с мыслями и трезво оценить ситуацию. Было ясно: надеяться на прозрение Бенвика по меньшей мере наивно. Он бросит Эдит – как пить дать. И можно было лишь надеяться, что у мальчишки хватит такта сделать это наименее болезненно. Хотелось верить, что он найдет возможность сообщить об этом Эдит лично и наедине. Впрочем, судя по сегодняшнему поведению Бенвика, на его деликатность не следовало рассчитывать. Что ж, если так… «Придется мне самому все рассказать Эдит», – решил Хью. Да, он сделает это. Даже если сестра за это возненавидит его.

Возвращаясь домой, Хью думал о том, как было бы приятно поужинать с Элизой наедине, а потом всю ночь заниматься любовью. И было бы очень хорошо, если бы вот этим самым вечером какой-нибудь другой юнец вскружил Эдит голову и она забыла Бенвика. Возможно, им всем следовало срочно перебраться в Розмари. Там, в Корнуолле, наверняка найдется пяток-другой достойных молодых джентльменов, которые сочтут приданое в десять тысяч фунтов вполне достаточным. Впрочем, пяток не потребуется: достаточно и двоих одного для Эдит, другого – для Генриетты.

Переступив порог дома, Хью оказался в настоящем бедламе. Вилли отчаянно лаял, а Элиза, стоя на коленях, вцепилась в него изо всех сил, не давая двинуться с места. Эдит же, вся дрожа, сидела на корточках на лестнице, держась за стойку перил.

– Вилли, тихо! – крикнул Хью.

Пес тут же прекратил лаять, и Элиза, воспользовавшись моментом, подхватила его на руки и помчалась на кухню. Хью бросился к Эдит. Обняв дрожащую как осиновый лист сестру, он принялся гладить ее по волосам, бормоча что-то ласковое.

– Он такой громкий… – стуча зубами, пробормотала Эдит. – Зачем она привезла его сюда?

– Я должен был тебя предупредить, – гладя сестру по спине, произнес Хью.

За всеми своими заботами он и в самом деле забыл подготовить домочадцев к Вилли. Впрочем, они и Элизу встретили без восторга.

– Хью, дорогой… – Эдит с мольбой посмотрела на него своими ясными, полными слез глазами. – Пусть она отвезет его обратно в Гринвич, хорошо? Ненадолго. Как только я выйду за Регги, она сможет привезти его обратно.

Будь проклят Реджинальд Бенвик!

– Не беспокойся, мы что-нибудь придумаем, чтобы вы с псом не встречались, – пообещал Хью.

В этот момент в холл вбежала вторая сестра – смертельно бледная, с глазами как блюдца.

– Генриетта, мама дома? – спросил Хью.

Девушка кивнула и побежала за матерью, но оказалось, что та уже спускалась в холл.

– Ах, мама!.. – Эдит бросилась матери на шею.

Хью со вздохом прикрыл глаза, не в силах смотреть, как сотрясались в рыданиях хрупкие плечи Эдит.

– Что случилось, моя драгоценная? – ласково спросила Розмари.

Эдит обернулась и посмотрела на брата. Глаза ее покраснели от слез.

– Мама, я ходила в гости к леди Харлоу и Миллисент, а потом, когда я пришла домой и сняла шляпку… этот пес на меня набросился!

– Набросился? – в ужасе воскликнула Розмари.

Хью снова вздохнул и спросил у сестры:

– Что именно он сделал?

– Он выбежал… и прыгнул на меня, – ответила Эдит дрожащим голосом. – Он вцепился в мою сумочку и попытался вырвать у меня из рук. И хотел меня укусить!

– Он не пытался вас укусить, – возразила Элиза, входя в холл. – Вилли не кусается.

Глаза Эдит вновь наполнились слезами.

– Но он хотел меня укусить! Он хватал зубами одежду и лаял как цербер! И еще…

– Так он тебя укусил или нет? – перебил сестру Хью.

Если пес действительно кого-то укусил, ему тут не место, как бы Элиза ни была к нему привязана.

– Он пытался!

– Мне так жаль… – чуть не плача, пробормотала Элиза.

Обнимая старшую дочь, Розмари повернулась к невестке и сказала:

– Эдит в детстве укусила собака. Ваша собака, возможно, и не причинила ей вреда, но очень напугала.

– Мы с Элизой придумаем, как сделать, чтобы пес к тебе не приближался, Эдит, – проговорил Хью.

«Ты предатель», – взглядом сказала ему сестра.

Розмари повела Эдит наверх, а за ними молча последовала Генриетта. Хью посмотрел на жену и поманил к себе.

Элиза тотчас подошла к нему, и Хью, ни слова не говоря, увлек ее в ту самую утреннюю комнату. Закрыв дверь, он обнял жену, а она судорожно вцепилась в его сюртук. И лишь сейчас Хью осознал, что Элиза напугана не меньше Эдит.