Тяжким грузом на ее душе была мысль, что она с самого детства послушно играла роль в пьесе, которую написал и поставил ее отец, – играла, не догадываясь об этом до вчерашнего вечера… Но она полюбила эту школу и вполне могла простить отцу первое действие пьесы. Другое дело – Хью. Как же мог ее любимый папочка подумать, что, купив дочке мужа, сделает ей подарок, который она примет не моргнув глазом? Элиза посмотрела на свои руки, сжимавшие прутья ограды. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Лукавство и двуличие – вот что ранило больнее всего. И разве он оставил Хью выбор?

Вздохнув, Элиза пошла дальше. Вот сад, где она научилась выращивать розы и обнаружила, что любит цветы и садоводство. Она знала, как трепетно относился Хью к матери и сестрам. Ее отец предложил ему средство для спасения семьи, и Хью не мог ответить отказом. Вернее – ему пришлось согласиться. «Я сделал это только потому, что был шанс, что мы будем счастливы», – кажется, так он сказал.

Она вспоминала день, проведенный на Примроуз-Хилл. Именно там муж признался ей в любви, и Элизе очень хотелось верить в его искренность. Но стоило ли верить? Возможно ли?.. Мог ли Хью полюбить ее после того, как его так бессовестно шантажировали? Она влюбилась в него – словно в омут с головой бросилась, – влюбилась бездумно, страстно… Хотя, если уж быть честной до конца, это было не совсем так. Любовь ее проросла, потому что семя упало на благоприятную почву, щедро удобренную девичьими мечтами. Замечая, что Хью не делал никаких признаний, она ведь не задавала никаких вопросов… возможно потому, что знала – или догадывалась, – почему он не признавался ей в любви. И Хью сказал вчера, что в этом вопросе был перед ней честен: сказал, что не признавался ей в любви до тех пор, пока в душе его не проснулось это чувство. Муж скорее всего не солгал, но, возможно, мог просто внушить себе, что любит ее, раз уж им предстояло жить вместе, пока смерть не разлучит.

Еще немного погуляв по саду, Элиза решила, что пора возвращаться в школу. Наставница встретила ее у дверей, и они вместе пошли к ней в кабинет. Элиза видела и чувствовала, что миссис Эптон искренне рада встрече. И она внимательно выслушала свою воспитанницу. Впрочем, Элиза много не говорила: сказала лишь, что не знает, как ей поступить. И еще добавила, что хотела бы провести какое-то время там, где ей никто не помешает все хорошенько обдумать. Миссис Эптон не докучала ей вопросами – это было бы неэтично, – поэтому они какое-то время говорили на общие темы, и этот ни к чему не обязывающий диалог успокоил Элизу, помог отвлечься. Умело вставляя в разговор «правильные» вопросы, миссис Эптон исподволь направила разговор в нужное русло, и Элиза в конце концов разговорилась. От своих впечатлений от столицы, от светской жизни и тех мест, где побывала недавно, она, сама того не заметив, перешла к рассказу о своей новой семье, а затем наконец заговорила о главном.

– Что вас так печалит, дорогая? – спросила перед этим миссис Эптон. – Полагаю, из-за пустяка вы бы сюда не поехали.

Элиза машинально помешивала ложечкой в чашке с чаем. «Как подобрать слова?..» – спрашивала она себя.

И тут собеседница вдруг спросила:

– Может, отец поступил с вами не так, как вы считаете правильным?

Элиза невольно вздрогнула: «Может, миссис Эптон умеет читать мысли?» и пробормотала в изумлении:

– Мэм, как вы узнали?..

– Я всегда боялась, что мистер Кросс когда-нибудь перегнет палку. Он готов был горы свернуть – лишь бы из вас получилась настоящая леди. Я помню, как он попросил, чтобы вас поселили в одну комнату с девочкой из одной весьма знатной семьи. – Миссис Эптон улыбнулась, встретив изумленный и одновременно испуганный взгляд Элизы. – Я отказалась давать ему какие-либо обещания. Считала куда более важным, чтобы вы оказалась в одной компании с теми юными леди, которые не только повлияли бы на вас положительно, но и стали бы вам хорошими подругами. Я знаю, что свет не щадит ни своих, ни чужих. Впрочем, девочки и девушки из высшего общества привыкли жить по законам света. Но ваше доброе сердце не выдержало бы испытания близким соседством со своенравной гордячкой. – Миссис Эптон пила чай мелкими глотками. – Увы, отец ваш упорно не желал соглашаться с моими доводами.

– Да, понимаю… – Элиза нахмурилась. Слова миссис Эптон были еще одним подтверждением того, что отец всегда распоряжался ее жизнью словно своей собственностью, не считаясь с тем, что у нее могли быть свои планы на будущее, отличавшиеся от его планов. – Вы правильно сделали, что не уступили ему. Спасибо вам.

Миссис Эптон улыбнулась.

– Да, я заявила мистеру Кроссу, что в своей академии правила устанавливаю только я. Я всегда считала: стоит мне хоть один раз пойти на поводу у родителей – и наш корабль, образно говоря, собьется с курса и в конечном итоге пойдет ко дну.

– Как вам удается противостоять родительскому диктату? – спросила Элиза. – Среди родителей ваших воспитанниц, должно быть, немало таких, как мой отец. Люди этого типа считают, что, оплачивая обучение дочерей, они заодно покупают право устанавливать свои порядки.

– Для этой цели я привлекаю на свою сторону так называемые «силы сдерживания», – с улыбкой ответила миссис Эптон. – И поверьте, по боевой мощи они не уступают родительским арсеналам. Но если серьезно, – сменив тон, продолжила она, – то свои стратегические запасы я чаще использую не против излишне настойчивых родителей, а для того, например, чтобы принять девочку, которую, строго говоря, принимать не имею права. К юным леди, растущим без материнской любви, у меня всегда было особое отношение. В этом мире женщине непросто выжить, а без матери – тем более.

Элиза часто задумывалась о том, каким был ее отец раньше, при маме, насколько отличался от того, каким его знала она.

– Отец внес разлад в мою новую семью, – сказала Элиза. – Боюсь, я не смогу ему этого простить.

– Ничего не скажешь, печальная история… Надеюсь, мистер Кросс поступил так не для того, чтобы предотвратить… злоупотребления со стороны лорда Гастингса.

– Нет-нет! Лорд Гастингс никогда не обидит женщину, – с уверенностью заявила Элиза.

– Тогда, возможно, вам стоит попытаться спасти ваш брак. Если вы здесь, а ваш муж где-то в другом месте… возможно, ваш брак трещит по швам, – осторожно заметила миссис Эптон.

– Я не знаю, как быть, – со вздохом сказала Элиза.

– К сожалению, я вам ничего подсказать не могу, – тихо проговорила миссис Эптон. – Если за время, проведенное в этих стенах, я чему-то вас научила, вы сами найдете решение.

– Да, конечно, – кивнула Элиза.

Миссис Эптон хотела, чтобы ее юные леди знали себе цену и могли не только принимать решения самостоятельно, но и претворить их в жизнь. Приятно, когда тебе преподносят на блюде готовое решение, но Элиза знала, что ей придется самой его найти.

– А как поступила бы настоящая леди? – все-таки спросила она.

Миссис Эптон улыбнулась.

– Настоящая леди – это воплощение грации и отваги, но еще и женщина со своими страстями, надеждами и эмоциями. Женщина должна решить, чего хочет. А после того, как решение принято, нужно добиваться желаемого, причем делать это красиво и бесстрашно.

В дверь постучали, и миссис Эптон пошла открывать. Элиза пила чай, размышляя над словами своей бывшей наставницы, а та тем временем с кем-то тихо переговаривалась у двери кабинета. Элиза знала, чего хочет, но как этого добиться? Как спасти брак, построенный на лжи и предательстве, да еще сделать это красиво и бесстрашно?

– Леди Гастингс, к вам пришли.

Погруженная в тяжкие раздумья, Элиза не сразу сообразила, что миссис Эптон обращается к ней.

– Кто пришел? – спросила она, вздрогнув.

– Вам не о чем беспокоиться, – ответила миссис Эптон. – Вас ждет очень приятный сюрприз: встреча с теми, чьим мнением вы всегда дорожили и чьи советы всегда высоко ценили, даже если мисс Грэм порой подбивала вас на шалости.

Софи здесь! Вероятно, подруги догадались, где смогут ее найти. Элиза с улыбкой кивнула, а в следующее мгновение в кабинет влетела Софи, а следом и Джорджиана.

– Мне следовало бы догадаться, что вы меня отыщете, – проговорила Элиза, пытаясь сдержать слезы.

– Мы бы приехали раньше, если бы ты написала, куда именно, – сказала Джорджиана и протянула подруге платок.

Элиза смутилась, потом засмеялась, утерла глаза и ответила:

– Я только утром решила, что поеду сюда. И провела тут всего несколько часов.

– Но эти несколько часов мы могли бы провести вместе, – веско заметила Джорджиана. – Тебе ведь нужна наша поддержка?

– Я так тронута вашим участием… – пробормотала Элиза. – Леди Сидлоу приехала с вами?

– Зачем она нам? – отмахнулась Джорджиана, но взгляд у нее был виноватый. – Я знала, что она не одобрит мой план, поэтому решила ничего ей не говорить.

– Значит, ты сбежала?

– Я поехала прямиком к Софи, – кивнув, сообщила Джорджиана, и Элиза в ужасе посмотрела на подругу, дивясь ее беспримерной дерзости. – Но не переживай: с точки зрения этикета и морали все в порядке. Я же не одна приехала. Меня сопровождает замужняя леди, притом герцогиня.

– О боже… – покачала головой Элиза.

У Софи – похоже, не оставалось иного выхода, кроме как поехать с Джорджианой.

– Софи, но как же… Ты что, пошла на конфликт с его светлостью?..

– Его светлость ждет снаружи, у дверей. Нет, он не мерзнет, – предупредив очередной вопрос, добавила Софи. – Ему тепло, он сидит в карете. Но довольно про нас. Что у тебя стряслось? – Софи была в своем репертуаре – не любила ходить вокруг да около.

Элиза тихо вздохнула. Как же об этом рассказать? Ведь все это так унизительно…

– Что сделал Гастингс? – Софи привыкла брать быка за рога. – Почему ты от него уехала?

– Мой отец подкупил Гастингса, и тот согласился за мной ухаживать, – ответила Элиза, не узнавая собственный голос. – Граф притворялся, что восхищается мной, и добился того, что я его полюбила. Но он… Он ничего ко мне не чувствовал.

Джорджиана беззвучно вскрикнула. Софи же нахмурилась и сказала:

– Тут нужны более подробные объяснения. А также чай.

Чай вскоре принесли, и Элиза начала свой рассказ с самого начала – с первой встречи со своим будущим мужем. Джорджиана сопровождала рассказ подруги то возмущенными восклицаниями, то сочувственными междометиями, тогда как Софи задавала вопросы – прямые и точные.

Когда Элиза закончила рассказ, Джорджиана вскочила со стула и, всплеснув руками, воскликнула:

– Какой ужас!

– Не горячись. – Софи смерила Джорджиану строгим взглядом и, обращаясь к Элизе, спросила: – Ты любишь Гастингса?

– Да, – призналась она. – Очень, даже после того, как обман раскрылся.

– И хочешь жить с ним в счастливом браке?

– Да, – кивнула Элиза.

– Тогда ты должна ему доверять, – мягко, но настойчиво сказала Софи. – Доверять, пока не доказано, что он не достоин твоего доверия. Ты сама мне советовала то же самое, помнишь?

– Но у тебя другой случай, – возразила Элиза.

Ее немного покоробило, что подруга ее же собственные слова обратила против нее. До замужества Софи хранила от герцога множество секретов, поскольку не была уверена в том, что герцог любит ее настолько, что сможет принять такую женщину со всем ее неоднозначным жизненным опытом. Но Элиза считала, что любящие люди не должны иметь друг от друга секретов, и не сомневалась в том, что герцог по-настоящему любил Софи. Разве можно не любить такую красавицу и умницу? Софи не разделала оптимизма Элизы, но той удалось убедить подругу в том, что если она откроет герцогу все свои тайны, то он полюбит ее еще сильнее.

– Герцог был влюблен в тебя до безумия и…

– Это ты так считала, – перебила Софи. – А я лишь надеялась на это, но ничего точно не знала, пока не выложила ему всю неприглядную правду. Я очень боялась, что он, узнав обо мне такое, больше не захочет меня видеть.

Элиза промолчала, но теперь ей стала понятна вся рискованность подобных откровений.

– Софи, он ведь притворялся, что любит ее, а сам не любил! – возмутилась Джорджиана. – И ты хочешь, чтобы Элиза ему все простила? Такие поступки нельзя оставлять безнаказанными.

– А притворялся ли он? – спросила Софи, пристально глядя на Элизу. – Он же сказал ей, что не говорил о любви, пока по-настоящему ее не полюбил, не так ли?

Джорджиана презрительно фыркнула.

– Говорил, не говорил – какая разница? Он позволил ей поверить в то, что она любима!

«Я поверила в это потому, что хотела, чтобы это было правдой», – со щемящей болью в груди подумала Элиза.

– Точно так же как ты позволяешь леди Сидлоу думать, будто отправила Надин за светской хроникой, а не за очередным бульварным романом, – съязвила Софи.

Подруги по-прежнему находили особое – непонятное Элизе – удовольствие в такого рода пикировках.

– Надин и газеты мне приносит, – возразила Джорджиана. – Да, я вынуждена хитрить и изворачиваться, и умею это делать. Но от того, что я прочту несколько лишних романов, никому вреда не будет, а вот Гастингс…